Шестое великое: что нужно знать о нынешнем массовом вымирании на Земле

Каждый час в мире исчезает примерно 3 вида живых существ, 72 вида умирает ежедневно. Но ученые утверждают: именно так и происходит… эволюция.

Согласно отчету комиссии по сохранению видов (IUCN), за последние 500 лет на Земле вымер 801 вид живых существ (по состоянию на 2015-й. — Прим. Vokrugsveta.ru), преимущественно животных. Это только те виды, которые были описаны и впоследствии официально признаны утраченными (то есть далеко не все). Биологи заговорили о том, что шестое великое вымирание вызвано деятельностью человека.

У широкой публики может создаться (и создается) впечатление, что человек ворвался в нетронутый райский сад, Эдем, где лев возлежал рядом с ягненком, — и разрушил его до основания. Это, однако, не совсем так.

Естественный отбор: это не мы, а вулканы с метеоритами

Подсчеты палеонтологов показывают, что виды, существующие в настоящее время, составляют ничтожную часть (около 2–3%) из общего числа видов, образовавшихся на Земле в ходе эволюции: подавляющая часть вымерла. Следовательно, вымирание — столь же обычный эволюционный процесс, как и возникновение новых видов (если мы, конечно, не стоим на позициях креационизма и не думаем, что все многообразие живой природы было создано Богом несколько тысяч лет назад и с тех пор никак не изменялось).

В книге «О происхождении видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» Чарлз Дарвин вскрыл механизм, постоянно действующий в природе и приводящий к образованию новых видов. Все мы знаем со школьной скамьи, что виды образуются путем обособления форм, приспособившихся к различным (или изменившимся) условиям, а формы, промежуточные по своим свойствам, проигрывают в конкуренции формам с более выраженными признаками. Бывает так, что в конкурентной борьбе проигрывает не особь, а целый вид, в этом случае он постепенно вытесняется более успешным.

Нынешний экологический кризис — далеко не первый в истории Земли. Каждая геохронологическая эра имела свой набор видов, и далеко не все (а точнее, мало кто) дожили до наших дней. Еще основатель палеонтологии Жорж Кювье выделял эпохи в истории Земли, резко сменяющие одна другую. Пласты, содержащие останки рыб, сменяются пластами, содержащими окаменевшие останки пресмыкающихся, резко и без перехода. Кювье даже разработал теорию катастроф, объясняющую этот факт геологическими катастрофами, полностью уничтожавшими животных, живших в данное время в данной местности.

Наследниками теории катастроф Кювье можно считать многочисленные теории, объясняющие вымирание динозавров воздействием внешних факторов. Это так называемые импактные гипотезы — гипотеза гигантского метеорита Альваресов и гипотеза вулканизма.

Проблема их в том, что далеко не на всякое вымирание находится свой кратер от гигантского метеорита, а они должны бы быть до сих пор заметны, если исходить из масштабов катастроф. На пермо-триасовое великое вымирание такого кратера обнаружить не удалось, зато есть гипотеза о влиянии вулканической деятельности на условия жизни в океане, где и происходили основные события вымирания. За последние 500 миллионов лет таких великих вымираний было пять, и каждое приводило к кардинальной смене биоты, то есть уходу старых видов и образованию новых.

Скорость исчезновения: держаться на уровне

Природу Земли всегда сотрясали локальные и крупные вымирания; иногда дело доходило и до массовых. Существует некий базовый уровень утраты биоразнообразия, и о массовом вымирании можно говорить, только если он превышен. Нормальным, то есть «дочеловеческим» уровнем вымирания видов, обычно считают утрату одного вида из миллиона в год (1 E/MSY). Даже если оценить естественное вымирание в год двух видов из миллиона (2 E/MSY), вымирание последнего столетия оказывается существенно выше.

Правда, очень непросто подсчитать, сколько видов вымирает в год именно от естественных причин. Во-первых, непонятно, сколько видов животных и растений сейчас на нашей планете.

«Оценки существующего в настоящий момент биоразнообразия колеблются от, скажем, 2 миллионов видов до 30 или даже 100 миллионов» — так описывает проблемы доктор Браулио Диас, исполнительный секретарь Конвенции о биоразнообразии. То есть среди биологов нет согласия даже по порядку величины, тем более что исследователи постоянно открывают новые виды. Прежде всего это, конечно, насекомые: им для видообразования требуется куда меньшая площадь, чем позвоночным, они мельче и легче формируют изолированные формы, скрещиваясь, например, на том растении, которым питаются.

Новые виды позвоночных открывают далеко не каждый день, поэтому скорость их вымирания можно вычислить гораздо точнее. Так, с 1600 по 1969 год исчезли 38 видов млекопитающих и 94 вида птиц. Многие из этих вымерших видов были прямо истреблены человеком, как для еды, так и из спортивного интереса.

Однако некоторые виды были спасены буквально в последний момент. Например, северный морской слон был практически истреблен к концу XIX века ради добычи ворвани, люди объявили его охраняемым видом только в 20-х годах XX века. На мексиканском острове Гуадалупе оставалась колония, состоявшая, предположительно, из сотни особей. Несмотря на такую низкую численность, колония смогла успешно размножаться и снова расселяться в границах былого ареала. В настоящее время численность северного морского слона растет со скоростью 15% в год, этот вид больше не под угрозой вымирания.

Кроме прямого истребления на мясо и жир (или перья, бивни, мускус — у кого что), человек истребляет животных и растения косвенно — путем уничтожения среды их обитания. Ничего личного против биоразнообразия человек не затаил: ему просто нужна древесина — поэтому вырубаются леса, или пахотная земля — и опять страдают леса, или очистные сооружения удорожают стоимость продукции — поэтому люди загрязняют реки и океаны.

Первыми всегда страдают крупные млекопитающие. Связано это с особенностями их биологии — крупное млекопитающее может быть хищным, и тогда ему нужна большая территория для охоты, или травоядным, тогда ему необходимы большие пастбища. Все это делает животных уязвимыми, и не зря к их охране приковано большое общественное внимание. Уязвимы также все виды, имеющие узкий естественный ареал, а значит, малую численность, пока экосистема стабильна, таким ничего не угрожает. Принципиально по-другому развиваются события в эпоху экологических кризисов.

Темпы уничтожения: в ногу с динозаврами

Для того чтобы ответить на вопрос, является ли вымирание видов, происходящее в наше время, шестым великим, или так себе, штатным, необходимо оценить его темп. Энтони Барноски с соавторами (заявивший о начале шестого великого вымирания) оценивает его как нештатно быстрое.

Если бы в течение 500 лет, прошедших с 1500 года, сохранялся обычный для позвоночных темп вымирания, то вымерло бы всего около 50 видов. Однако на самом деле их вымерло за это время более 600 (включая «возможно вымерших» — насчет них мы пока точно не знаем). То есть скорость вымирания больше «нормальной» как минимум на порядок, а на самом деле, видимо, еще больше.

Есть и другие черты, сближающие наше время с временем вымирания динозавров. Отечественная школа эволюционной биологии считает причиной вымирания мезозойской биоты не гигантский метеорит, а завоевание суши цветковыми растениями. Приобретя такое полезное прогрессивное свойство, как способность опыляться насекомыми, покрытосеменные растения быстро распространились по всей суше и полностью изменили облик растительных сообществ (далее по цепочке сменились кормившиеся на них виды травоядных животных, а затем хищников).

Похожая история произошла и с человеком — он распространился по всей Земле и преобразовал ее согласно своим нуждам. Начал он эту деятельность давно, с самого своего появления, но индустриальная революция снабдила человека принципиально другими возможностями. Самые важные из причин вымирания (отстрел и уничтожение место обитаний) обычно связаны с промышленным освоением территорий. Если отстрел для нужд промышленности прекратился (вместо ворвани теперь используются нефтепродукты), то уничтожение местообитаний продолжается. И тут впору задаться вопросом: а есть ли в деятельности человека хоть что-то положительное, чтобы хоть какие-нибудь виды смогли использовать новые возможности, предоставляемые людьми?

Контрвымирание: доход от бордюрного камня

Экологический кризис разражается не тогда, когда виды вымирают, — он наступает, если на смену вымершим не приходят новые. И здесь мы имеем довольно неожиданную картину — количество видов уменьшается, но численность некоторых из них, наоборот, увеличивается. И речь идет даже не о тех организмах, которых человек направленно разводит, а о тех, кто смог жить в ландшафтах, массово порождаемых человеком. То есть в городах и сельхозугодьях.

В городах любой может наблюдать тучи голубей, стаи ворон, кусты, ветки которых ломятся от воробьев. И еще стада подвальных котов и бродячих собак, конечно же. Однако этим городское животное население далеко не исчерпывается. В последнее время в Москве стали оставаться на зимовку дрозды-рябинники, на чердаках зданий гнездятся не только голуби, но и довольно крупные утки — огари. Высидев птенцов на чердаке, огарь должен дальше выращивать их на пруду, и потому в последнее время пара огарей, переводящая выводок через дорогу, представляет собой не такую уж редкую картину.

Заброшенные промзоны вообще кладезь биоразнообразия: от птиц до насекомых. Черный садовый муравей, обычный в городах, использует традиционный предмет заработка московских коммунальщиков — бордюрный камень — как удобное место для постройки гнезда, его даже ежегодная перекладка бордюров не смущает. Гнездо черного садового муравья подземное, его простым благоустройством не возьмешь.

Получается картина недокризиса — часть видов вымирает, часть наращивает свою численность. Новых видов при этом образуется крайне мало, то есть нельзя сказать, что формируется новая устойчивая биосфера. Что, конечно, крайне тревожно — неустойчивые сообщества как раз и уязвимы при внешних воздействиях, будь то метеорит или более вероятная техногенная катастрофа. То есть нужно не только заботиться о биоразнообразии в «природных» заповедниках, но и создавать его в антропогенных ландшафтах городах и промышленных зонах. Не обязательно даже создавать новые заповедники со строгими правилами например, сеть охраняемых природных территорий, на которых разрешен, скажем, сбор ягод или прогулки, но запрещено строительство, поможет решить проблему сохранения местообитаний. Чем больше в городе зелени и парков, тем устойчивее его экосистема, тем больше видов растений, насекомых, птиц и млекопитающих сможет в нем жить.

Хуже всех приходится амфибиям — в Москве их практически не осталось, соль и другие реагенты, стекающие в водоемы, сделали их окончательно непригодными для жизни. Городским жителям, пытающимся бороться за сохранение травы и опавших листьев, нужно ставить памятники: они пытаются нивелировать тот вред, который человек за сотни лет нанес природе.

* * *

А за 15 лет, прошедших с 2000 года, полностью вымер только один вид. Моллюск. И кажется, этого почти никто не заметил…

_{Автор: Виктория Скобеева, кандидат биологических наук, кафедра биологической эволюции, биофак МГУ}

_{Иллюстрации: Андрей Дорохин}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 9, сентябрь 2015, частично обновлен в марте 2024}