Елизавета I: от Золушки до королевы

Елизавета родилась в полдень 7 сентября 1533 года в покоях Гринвичского дворца. Говорят, что с первых дней ее появления обстановка вокруг новорожденной была не слишком-то доброжелательной. Придворные шептались, что рождение дочери — Божья кара королю Генриху за разрыв с Римом. Кто-то невзлюбил принцессу и за то, что она — дочь Анны Болейн, «шлюхи Нэн», укравшей корону у законной королевы Екатерины Арагонской.

Но тогда маленькая Елизавета еще не понимала этого. Она жила в загородном дворце Хэтфилд в окружении целой армии нянюшек и слуг. Прежде Хэтфилд занимала дочь Екатерины — Мария, которую теперь отселили в дальний флигель, лишив всех почестей. Впоследствии «кровавая Мэри» не забудет этого, и, когда ее попросят представиться принцессе, Мария ответит: «В Англии только одна принцесса — я». Отец и мать тоже навещали дочь нечасто: Генрих был занят государственными делами, а Анна — приемами и праздниками. Иногда Елизавету привозили в Лондон, чтобы показать иностранным послам и наметить будущие выгодные браки. В ту эпоху не считалось зазорным сватать принцесс чуть ли не с рождения. Когда девочке было семь месяцев, Генрих едва не сговорился о ее обручении с третьим сыном Франциска I. С этой целью малышку предъявили французским послам сперва в «роскошном королевском облачении», а затем голой, чтобы они убедились в отсутствии у невесты физических недостатков.

Во времена, когда больше младенцев умирало, чем выживало, Елизавета росла на удивление здоровой, румяной и не по годам сообразительной. Плакала она редко, зато прекрасно знала, как при помощи слез добиться у нянюшек желанного лакомства или игрушки. Конечно, «единственную» наследницу баловали и угождали всем ее желаниям. Во время дворцовых торжеств к трехлетней малышке выстраивалась целая очередь пэров, которые складывали у ее ног подношения. Елизавета в сшитом, как на взрослую, парчовом платье благодарила каждого, изящно приседая на французский манер. Уже тогда она приучалась вести себя, как подобает королеве.

Девочка навсегда запомнила страшный день 1 мая 1536 года. Прижав ее к себе, мать стояла на коленях перед отцом, выкрикивая жалкие оправдания… После этого Елизавета видела короля очень редко, а мать — больше никогда. На суде Анну обвинили в распутстве, после чего сразу распространились слухи, что Елизавета — не королевская дочь. В самом деле, худенькая рыжая девочка мало напоминала Генриха VIII, зато была весьма похожа на мать, а также на ее предполагаемого любовника — придворного музыканта Марка Смитона. Сам Генрих, похоже, не сомневался в своем отцовстве, но предпочел убрать с глаз долой ту, что напоминала о его позоре.

Елизавета по-прежнему жила в Хэтфилде под надзором «начальницы нянь» леди Брайан и управляющего Джона Шелтона. Генрих сократил расходы на содержание дочери, но распорядился воспитывать ее по-королевски — ведь она оставалась выгодным товаром для иностранных женихов. Осенью 1536-го у нее появилась новая гувернантка Кэтрин Эшли, которая заботилась не только о воспитании девочки, но и об образовании, обучая ее читать и писать по-английски и на латыни.

Елизавету научили всему: вести себя за столом, танцевать, молиться и рукодельничать. Уже в шесть лет она подарила маленькому братику Эдуарду батистовую рубашку собственного изготовления.

Вообще-то у Елизаветы не было особых причин любить сына Джейн Сеймур, который закрывал ей дорогу к трону. Правда, сама королева Джейн обращалась с девочкой ласково, но вскоре после рождения сына она умерла. Потом промелькнули еще две королевы — так быстро, что Елизавета едва успела их заметить. Шестая и последняя супруга отца Екатерина Парр твердо решила относиться к королевским отпрыскам как к своим детям. Именно по ее просьбе Елизавета, Мария и Эдуард обосновались в королевском дворце. Старшая сестра ликовала — для нее это было приближением к желанной власти. А Елизавета тосковала по зеленым лугам и лесам Хэтфилда, по своей Кэт и по товарищу детских игр — Роберту Дадли, сыну одного из приближенных Генриха. Только с ним нелюдимая принцесса была откровенна и однажды сказала, что, насмотревшись на печальную участь отцовских жен, решила никогда не выходить замуж.

С 1543 года Елизавета обучалась наукам под руководством ученых профессоров Чика и Гриндела, к которым позже присоединился наставник принца Эдуарда Роджер Эшем. Все они были людьми глубоко верующими и одновременно гуманистами, отвергавшими фанатизм и нетерпимость предыдущей эпохи. Елизавета стала первой английской принцессой, воспитанной в духе Ренессанса. Прежде всего это означало изучение древних языков и античной культуры. К двенадцати годам она умела читать и говорить на пяти языках — английском, латинском, греческом, французском и итальянском. Ее таланты произвели впечатление даже на королевского антиквара Джона Лиланда, который, проверив знания девочки, пророчески восклицал: «Это чудесное дитя станет славой Англии!»

В лабиринтах власти

После смерти Генриха VIII в положении Елизаветы многое изменилось. Оставив дворец брату, она вместе с Марией переехала в особняк королевы в Челси, где вскоре появился новый хозяин — Екатерина Парр вышла замуж за адмирала Томаса Сеймура. Этот интриган играл важную роль при дворе своего племянника и не терял надежды закрепить ее браком с одной из принцесс. До женитьбы на Екатерине он безуспешно сватался к Марии, а потом добивался позволения жениться на ее сестре. Считая себя неотразимым кавалером, он начал откровенно приставать к своей падчерице. По утрам он врывался к Елизавете в спальню и принимался тормошить и щекотать юную принцессу, нимало не стесняясь присутствия служанок и верной Кэт. Понемногу девушка начала верить в чувства адмирала, но однажды Екатерина застала ее в объятиях мужа. Разыгрался скандал, и в апреле 1548-го Елизавета со своими слугами переехала в поместье Честнат.

На новом месте принцесса с усердием предалась учебе под руководством Эшема. В сентябре, за два дня до ее пятнадцатилетия, умерла от родов королева Екатерина. По Лондону разнеслись слухи, что адмирал, амбиции которого продолжали расти, вот-вот посватается к Елизавете, и даже Кэт считала это хорошей идеей. Многие думали, что Сеймур уже соблазнил принцессу, и именно это ускорило смерть его супруги. Похоже, рыжая чертовка пошла в свою развратницу-мать. Между тем Елизавета все сильнее укреплялась в своем отвращении к браку. Этому способствовало поведение Сеймура, который теперь лицемерно лил слезы над гробом жены, прибрав к рукам ее немалое состояние. Адмирал не скрывал своих притязаний на власть, и Елизавета жила в постоянном страхе того, что он просто вынудит ее выйти за него замуж. Конец наступил в марте 1549-го — Томас Сеймур был арестован и спустя неделю казнен. Елизавету тоже допрашивали на предмет участия в заговоре, но быстро оправдали.

К осени 1558-го, когда здоровье Марии резко ухудшилось, путь ее сестры к трону преграждали лишь два человека. Одним был Филипп Испанский. Другим — Реджинальд Поул, кардинал и архиепископ Кентерберийский, который был убежденным католиком и пользовался большим влиянием при дворе. Однако судьба продолжала хранить Елизавету.

Первым делом новая королева прекратила казни и преследования протестантов. Потом пришлось срочно одалживать у лондонских банкиров деньги для уплаты долгов: королевская казна оказалась пуста. Главным делом была коронация — сложный ритуал, призванный напомнить подданным о величии британской монархии. В ее преддверии Елизавета обновляла государственный аппарат, в который вошли как приближенные Эдуарда, так и старые друзья принцессы, включая казначея Перри. Главным советником королевы был назначен Уильям Сесил, ставший вскоре государственным секретарем и лордом Берли. Этот энергичный и трудолюбивый чиновник обладал редкостным умением примирять интересы враждующих дворцовых партий.

За годы правления сестры Елизавета в совершенстве овладела искусством плести интриги и ссорить между собой своих противников. Теперь она применила это умение для того, чтобы манипулировать своими приближенными и добиваться от них того, что ей нужно. Но добиваться повиновения оказалось нелегко: придворные относились к молодой королеве довольно фамильярно. Мало кто сомневался в том, что скоро она выйдет замуж и станет лишь тенью истинного монарха. Еще ни одна королева не правила Англией самостоятельно, и даже Мария быстро нашла себе соправителя. Неужели Елизавета найдет в себе смелость поступить иначе?

Львица на троне

В январе 1559 года отшумела пышная коронация, после которой королева приходила в себя не одну неделю. Здесь было все: костюмированные шествия, военные парады, фейерверки. Поэты-самоучки читали стихи, где называли Елизавету «львицей Англии». От глаз придворных не укрылось, что рядом с виновницей торжества постоянно находился ее друг детства Роберт Дадли, ставший теперь главным конюшим. Этот статный красавец держал себя с королевой так раскованно, что мало кто сомневался в характере их отношений. Шокированные придворные и иностранные послы наблюдали, как Дадли с королевой по вечерам удаляются в опочивальню, закрывая за собой дверь. Елизавета, казалось, сознательно шокировала общество своим поведением. А верные люди доказывали ей, что молодой конюший ей не пара…

Но что бы ни творилось в личной жизни королевы, это никак не отражалось на ее политике. Сначала она была больше всего занята религиозными делами. Ее воцарение прибавило храбрости радикальным протестантам, которые по всей стране устраивали погромы в храмах и разбивали статуи святых. В 1559 году был принят Акт о церковном главенстве, восстановивший в Англии протестантскую веру. Испанские послы в гневе покинули Лондон. Место официального жениха Елизаветы, освобожденное королем Филиппом, занял Роберт Дадли, который вел себя как настоящий монарх. Оставалась одна преграда — его законная жена Эми Робсарт, но в сентябре 1560 года ее обнаружили мертвой у подножия лестницы. Ее муж с утра уехал на охоту вместе с королевой, предварительно отослав слуг.

К политическому расчету примешивалась женская ревность. Мария была на девять лет моложе, обладала яркой красотой. Елизавета же болела, старела, и иностранные принцы все реже сватались к ней. Время бежало… Казалось, так недавно худенькая рыжая девочка бегала по хэтфилдскому парку вместе с Робом Дадли. Сейчас Дадли по-прежнему завидный жених, а она — сорокалетняя больная женщина, над которой за спиной потешаются дурочки-фрейлины. Ее рыжие кудри поредели, когда-то нежно-белая кожа покрылась красными пятнами. Королева обильно пудрилась, увешивала себя украшениями, придумывала еще более пышные фасоны платьев. За ней новую моду прилежно перенимали придворные, а потом и провинциальные щеголи. В «елизаветинскую эпоху» достигло апогея стремление украшать не только себя, но и все окружающее. Не случайно именно тогда зародился великий английский театр — Шекспир, Марло, Грин. В их пьесах кипели страсти, любовь побеждала смерть, и над всем царила тень великой королевы. Эдмунд Спенсер воспел ее в «Королеве фей» под именами божественной Глорианы и амазонки Бритомартис. Придворным тоже приходилось быть поэтами: чем старше делалась Елизавета, тем больше ей нравились пышные похвалы.

Уходили старые друзья, в том числе и Кэт Эшли, умершая в 1565 году. Вероломный Лестер посмел жениться и был отлучен от двора. Его сменили новые фавориты — юный граф Оксфордский Эдуард де Вир и адвокат Кристофер Хэттон, которого Елизавета ласково называла «барашком». Им обоим молва приписывала любовные отношения с королевой, хотя, скорее всего, дело ограничилось обычным флиртом. Любовь все чаще уступала политике, и место у трона занимали отважные авантюристы или ловкие шпионы. К числу последних принадлежал Фрэнсис Уолсингем, ставший в 1572 году государственным секретарем. Этот небогатый дворянин из Глостершира стал создателем английской секретной службы, эффективно раскрывавшей все заговоры врагов королевы.

А вот Алансон не спешил жениться: он прожил в Англии три года, выпрашивая у Елизаветы деньги на войну в Нидерландах. При этом галантный поклонник тратил казенные деньги не только на военные нужды, но и на услуги лондонских шлюх, одна из которых наградила его дурной болезнью. Состоялось бурное объяснение, и в феврале 1582-го герцог отплыл во Францию, чтобы спустя два года скончаться от дизентерии в военном лагере. Елизавета проводила его печальными стихами: ей казалось, что с ним уплывает последняя надежда на счастье.

Между тем Испания вела себя все более агрессивно. Она высаживала военные отряды в Ирландии для помощи местным католикам и готовилась к вторжению в саму Англию. Испанцы обладали мощным флотом, и Елизавета направила все средства казны на строительство новых кораблей. Она разрешила английским пиратам нападать на испанские корабли, плывущие из Америки с полными трюмами золота. На островах Карибского моря «джентльмены удачи» строили форты, над которыми развевался английский флаг: так закладывались основы великой колониальной империи. С легкой руки любимца Елизаветы Уолтера Рэли в Северной Америке в 1586 году была основана первая английская колония, названная Виргинией в честь королевы-девственницы.

Тем временем католики продолжали устраивать заговоры против королевы, и тайная полиция Уолсингема свирепствовала вовсю. На площадях регулярно появлялись новые виселицы, а на Лондонском мосту — колья с насаженными на них головами. Многие злоумышленники действовали от имени Марии Стюарт, и Уолсингем подстроил шотландской королеве западню, чтобы раз и навсегда избавиться от нее. Его агенты, внедрившись в ряды заговорщиков, упросили Марию подписать письменное согласие на убийство Елизаветы. Эту бумагу предъявили королеве, которая после долгих раздумий подписала смертный приговор сопернице. 8 февраля 1587 года Мария Стюарт была казнена в замке Фотерингей.

Схватка с армадой

Если прежде враги королевы еще могли рассчитывать на внутренний переворот в Англии, то теперь у них осталась одна надежда — внешнее вторжение. Словно отвечая их чаяниям, Филипп II в марте 1587-го начал собирать в испанских портах громадную эскадру для похода на Англию. В состав Непобедимой армады входило около 130 кораблей, включая 27 больших галеонов, на борту которых размещалось 30 тысяч солдат и матросов. Англичане не смотрели на сбор испанских сил безучастно — уже через месяц отважный Дрейк устроил налет на Кадисскую бухту и уничтожил десятки кораблей будущей Армады и весь ее провиант. Однако приготовления шли своим чередом, и 12 июля 1588 года крупнейший в европейской истории парусный флот двинулся в путь.

Тем временем об Армаде не было ни слуху, ни духу. Позже оказалось, что громадное скопление кораблей курсировало вдоль побережья, выискивая удобное место для высадки и не находя его. Английские корабли и бури попеременно наносили удары по испанцам, причинив им существенный урон. Так Армада добралась до Северной Шотландии, где у нее начали иссякать порох и провиант. Обогнув остров, эскадра направилась на юг, где попала в сильнейший шторм. Побережье Ирландии было усеяно обломками и трупами утонувших испанцев. На обратном пути английские моряки продолжали наносить врагу удары, и в конце сентября в Лиссабон вернулись жалкие остатки Армады — 54 корабля. По случаю победы королева велела отчеканить медаль с латинской надписью «Adflavit Deus et dissipati sunt» («Дунул Бог — и они рассеялись»). Победа была омрачена утратой графа Лестера, умершего в сентябре от лихорадки. Королева искренне оплакивала «милого Робина» — на протяжении многих лет они ссорились и мирились, оставаясь при этом близкими людьми.

При дворе, казалось, все шло по-прежнему. Елизавета так же раздавала пощечины служанкам, изобретала новые наряды и кокетничала с молодыми фаворитами, которые расточали ей комплименты. Однако за этим фасадом скрывалась напряженная работа по поддержанию в исправности государственного механизма, кряхтящего от перегрузок. Придворные и иностранные послы, оставившие мемуары, видели Елизавету на балах и приемах, но редко допускались в кабинет, где она не менее четырех часов ежедневно трудилась над бумагами. Силы ее убывали, а требующих разрешения вопросов становилось все больше.

Незадолго до смерти граф Лестер определил на придворную службу своего приемного сына — Роберта Девере. Этот красивый и храбрый юноша впервые оказался при дворе в 1587-м, когда ему было девятнадцать лет, и сразу обратил на себя внимание королевы. Елизавета всегда любила таких молодых людей, в которых пылкость воина сочеталась с поэтической душой. Долгое время Роберт воевал во Франции и Нидерландах, затем вернулся в Лондон и в 1593-м был назначен членом Королевского совета, получив вскоре титул графа Эссекса. Влияние его росло, и скоро отец и сын Сесилы, решив окоротить выскочку, принялись настраивать против него королеву.

Но было поздно — Елизавета влюбилась. Эссекс, как истинный поэт, осыпал свою государыню изысканными комплиментами. «Самая прекрасная, дорогая, великолепная госпожа! — писал он ей. — Пока Ваше Величество дарит меня правом говорить о своей любви, любовь эта остается главным моим, ни с чем не сравнимым богатством. Лишившись этого права, я сочту, что жизнь моя окончена, но любовь пребудет вовеки». Королева с удовольствием выслушивала эти комплименты и вела себя с новым обожателем так же вольно, как когда-то с Лестером. Но она уже не была юной влюбленной девицей и не собиралась чрезмерно возвышать своего фаворита.

Закат Глорианы

В 1590-е годы Англию поразил жестокий неурожай. Целые графства голодали, но королевские служители взыскивали налоги до последнего цента. Война пожирала все больше средств, и сама королева была вынуждена продать на переплавку часть регалий своих предков. Государственная машина все чаще давала сбои. Царствование, начавшееся под лозунгами мира и справедливости, завершалось в обстановке войны и беззакония. Все больше людей желали, чтобы страной правила не старая королева, а энергичный молодой человек, и таким человеком мог быть только Эссекс. Похвала вскружила графу голову и подвигла на мятеж. С помощью друзей-гвардейцев он собирался захватить дворец и свергнуть королеву, но секретная служба вовремя узнала об этих планах. В феврале 1601-го Эссекс, узнав о провале заговора, призвал лондонскую чернь к восстанию, но за ним пошла лишь жалкая кучка сторонников. После короткого боя граф был схвачен и казнен 25 февраля.

За кризисом последовало затишье, в ходе которого придворные интенсивно искали преемника Елизаветы. Самым вероятным кандидатом был сын Марии Стюарт, шотландский король Яков VI, и английские лорды принялись обхаживать его так же, как саму Елизавету, когда ей предстояло сменить на троне сестру. Это раздражало королеву, заставляя ее повторять: «Мертва, но еще не погребена». «Я пережила свое время», — говорила она с горечью. Итог своему царствованию она подвела в последней речи перед парламентом, произнесенной в Уайтхолле в октябре 1601 года. Тогда она сказала: «На том месте, что я сейчас занимаю, никогда не появится тот, кто более предан стране и ее гражданам, чем я, кто с такой же готовностью отдаст жизнь за ее безопасность и процветание. Жизнь и царствование имеют для меня цену только до тех пор, пока я служу благу народа».

В сентябре 1602 года королеве исполнилось 69 лет — возраст, до которого в то время доживали немногие. Она исхудала и с трудом стояла на ногах, но по привычке бодрилась — гуляла по Хэмптон-Кортскому парку. Во время рождественских праздников она простудилась и с тех пор уже не вставала: сидела в постели, опершись на подушки, и упорно отказывалась умирать. Доктора сумели остановить развитие болезни, но уже не могли вылечить состарившееся тело. Королева почти ничего не ела и не говорила ни с кем, общаясь при помощи жестов. 21 марта она уже не могла шевельнуть рукой, и только тогда слуги решились раздеть ее и уложить в постель. Вечером 23 марта она уснула, и утром из ее покоев вышел капеллан Парри со словами «Все кончено».

Даже своей смертью Елизавета «принесла пользу» Англии. С ее уходом на трон взошли шотландские Стюарты, что привело к объединению двух государств. Как водится, легенды о «доброй королеве Бесс» далеки от правды — она могла быть и жестокой, и несправедливой. Верно одно: Елизавета заботилась о величии своей страны и по праву стала Великой.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 12, декабрь 2006}