Наше знакомство с Никарагуа началось с Сан-Хуан-дель-Сур. Этот город, расположенный на берегу Тихого океана, в XIX веке был очень важным портом. Во времена Золотой лихорадки в Калифорнию проще было добраться морским путем, чем пересекать неспокойные горы и равнины Северной Америки. На никарагуанское побережье Тихого океана приплывали корабли из Калифорнии, здесь их разгружали, товары перевозили по суше до города Гранады, там грузили на другие суда, затем плыли по огромному озеру под названием Никарагуа, потом — вверх по реке Сан-Хуан и доходили до Карибского моря (в общей сложности — около 400 км). А уж оттуда — «рукой подать» до Нью-Йорка. Желающие попасть из Нью-Йорка в Калифорнию совершали весь этот маршрут в обратном направлении.
Начали мы наш рассказ с Сан-Хуан-дель-Сур еще и потому, что этот город сыграл, вернее, скажем так, мог сыграть важнейшую роль в истории Никарагуа вообще. Дело в том, что полоска земли, которая отделяет путь из Тихого океана в Атлантический, здесь составляет всего 18 км. Достаточно было прокопать эти несколько километров между озером Никарагуа и Тихим океаном — и плыви себе в Европу. А так как Никарагуа гораздо ближе к США, чем, например, Панама, этот путь мог бы быть значительно сокращен. Эта простая мысль зародилась еще у испанских завоевателей — в 1567 году король Филипп II приказал изучить возможности постройки подобного канала, но планам этим не суждено было осуществиться из-за того, что некий иезуит уверил всех в том, что Тихий океан расположен ниже Атлантического, и в случае осуществления задуманного, вся вода перетечет в него, оставив вместо Атлантики пустыню, что, как можно понять, сильно затруднило бы плавание в Испанию. И такая перспектива не могла не испугать испанцев.
На протяжении столетий вокруг этого места шла постоянная борьба между великими державами. Все понимали, что такой канал — источник процветания для любой страны. Император Наполеон III пошел дальше всех — в 1869 году он зарегистрировал в Лондоне «Компанию по строительству Никарагуанского канала», но уже в следующем году был свергнут с престола, и французам так и не удалось осуществить задуманное. После этого каналом заинтересовались США. Для определения наиболее подходящего места строительства канала президент Улисс Грант создал специальную комиссию (1872—1876 годы), которая пришла к выводу, что это именно Никарагуа. Стоимость канала (75 млн. долларов), а также время строительства (6 лет) были рассчитаны только в 1885 году.
В 1893-м к постройке канала приступила частная американская компания, но, пройдя всего один километр, разорилась. В 1901 году Палата представителей конгресса США приняла закон о строительстве канала в Никарагуа. Спустя год в Карибском море на острове Мартиника произошло извержение вулкана Монтань-Пеле, унесшее тысячи жизней. И это обстоятельство сыграло свою роль в процессе обсуждения закона. Перед началом заседания всем конгрессменам раздали по марке, на которой был изображен вулкан, расположенный на озере Никарагуа, причем извергающийся. Кроме того, к каждой марке прикрепили записку, поясняющую, что в том случае, если канал будет построен в Никарагуа, кораблям придется постоянно подвергаться риску. А так как еще была свежа память о недавней катастрофе на Мартинике, закон о строительстве канала не утвердили.
Это, конечно, несколько упрощенный взгляд на события, поскольку существовало и множество других факторов и противоречий. Например, отказ тогдашнего президента Никарагуа Х.С. Селаи принять финансовую помощь на строительство канала только от одного иностранного государства и выдвижение им условий того, что канал будет находиться исключительно под юрисдикцией никарагуанских властей. Для этого Селая предпринял и конкретные шаги, договорившись с Японией и Великобританией о финансировании проекта. По вполне понятным причинам все эти действия крайне не удовлетворяли США. В итоге канал был построен в Панаме, а президент Селая в 1909 году свергнут.
Таким образом, в наши дни Сан-Хуан-дель-Сур — небольшой тихий городок, в котором ничего особенного не происходит. Сегодня можно лишь гадать, что бы было и с ним, и с уникальным озером Никарагуа, находись неподалеку от этих мест огромный канал с нескончаемым потоком как небольших, так и огромных кораблей. Не исключено, что озеро бы погибло, а вместо тихого, уютного городка вырос огромный мегаполис.
Дорога в Cан-Карлос
Надо сказать, что одной из главных целей нашей поездки были удивительные острова Солентинаме, расположенные посреди озера Никарагуа. Чтобы попасть туда, есть три пути — простой, долгий и трудный. Простой — это перелет на самолете, долгий — плавание на корабле, трудный — поездка на машине до города Сан-Карлос, а оттуда на лодке непосредственно на острова. Мы выбрали третий, чтобы почувствовать, как добирались до островов в досамолетную эпоху. Дорога эта пролегает по территориям, крайне редко посещаемым туристами. Гид наш, по крайней мере, не припоминал, чтобы он хоть раз возил кого-нибудь таким маршрутом. Скоро мы поняли, почему...
В этом регионе живут в основном индейцы, и заселен он достаточно скудно. До сих пор большую часть территории Никарагуа представляют собой леса и болота, практически непригодные для жилья — достаточно взглянуть на карту страны, чтобы увидеть, что восточная ее часть практически необитаема. Наша дорога проходила как раз по обжитым местам, впрочем, других дорог в этом районе и нет — вся транспортная активность зависит от рек, по которым местные жители везут на продажу сыр, а возвращаются с необходимыми им покупками.
Дорога действительно оказалась непростой, хотя и не такой трудной, как мы ожидали (непроходимой она становится в сезон дождей). Мы выехали из Манагуа с тем, чтобы заночевать в Хуигальпе, а затем, проехав через индейские районы, добраться до города Сан-Карлос (недалеко от границы с Коста-Рикой) и уже оттуда на лодке — до островов.
По дороге в Хуигальпу мы сделали небольшой крюк через горы, чтобы увидеть город Камоапу. Здесь текла вполне обычная для здешних мест жизнь. В сарае, на краю дороги, сидели крестьяне и пили самогон. Люди явно были вполне довольны жизнью. Чувствовалось, что за столетия тут мало что изменилось — усы, старый револьвер в кобуре, седло… Они были очень рады нас видеть, и на наш вопрос, куда же мы, собственно, попали (заблудиться мы не могли, просто искали повод для знакомства), сначала предложили выпить, а после, посовещавшись и, видимо, сходу придумав название, изрекли: «Вы в Баре Радости!» Это все сразу нам прояснило, и мы двинулись дальше, напутствуемые уверениями в вечной дружбе с Россией и снабженные адресом, по которому мы обязательно пришлем новым знакомым наш журнал с материалом о Никарагуа и фотографиями. Адрес такой: «Бар Радости. Никарагуа». Можете даже не сомневаться, что обещанная посылка дойдет...
По дороге из Хуигальпы в Сан-Карлос мы то и дело останавливались и заходили в гости к местным жителям. Больше всего бросалась в глаза бедность. Хотя, возможно, бедностью это было только для нас, а для них — нормальной жизнью. В доме, вернее, сарае размером 4 на 6 метров, крытом по индейскому обычаю пальмовыми листьями, живет так много людей, что сосчитать их невозможно. Каждую минуту из этого крошечного дома появлялся новый ребенок (помните, в старом немом фильме куча людей выходила из задних дверей автомобиля, как будто он резиновый?), потом оказалось, что они просто ходят по кругу, а один непременно качался в люльке — и так всегда и везде.
Еще одна примечательная деталь здешних мест — армадилл. Этот маленький броненосец является деликатесом во всей Никарагуа, но тут армадиллов особенно много. Один из мальчиков при нас вернулся с охоты и стал буднично разделывать зверька для жарки.
…Пейзаж за окнами нашего автомобиля был спокоен и однообразен. Наконец, мы добрались до места, где цивилизация (по крайней мере, в виде автосервиса) находится как минимум в 3 часах езды в любую сторону, где главным событием в жизни индейцев является прибытие автобуса (его выходят встречать всей деревней), и где хищные птицы смотрят на вас без боязни, а с любопытством и надеждой. Здесь-то наш джип и сломался… И тут на сцене появился новый персонаж — водитель Элен (это его псевдоним, свое настоящее имя он категорически запретил нам упоминать в статье). На все наши намеки на то, что Элен — имя женское и, прямо скажем, не очень испанское, наш друг был тверд — Элен и точка (и у его твердости, как ни странно, было свое объяснение). Мы же, чтобы не создавать двусмысленности, все-таки будем называть его Панчо. Это тоже не его подлинное имя, но оно хотя бы мужское…
Тогда же мы только знакомились с Панчо, терпеливо наблюдая, как он перочинным ножиком пытался открыть большой капот (кстати, абсолютно безуспешно), чтобы узнать, почему глохнет мотор, всячески сопереживая ему, когда он мученически глядел на дорогу в ожидании хоть кого-нибудь из проезжающих, и сочувственно махали ему вслед, когда он, отчаявшись, отправился за помощью.
…С того дня мы ездили с ним по всей Никарагуа, то и дело меняя пробитые покрышки и проклиная его за то, что вместо тосола он заливает в радиатор воду, отчего она на раскаленном солнце регулярно закипает. И лишь в самом финале узнали, что он и есть — то самое страстно искомое нами живое воплощение Никарагуа и ее истории. Подобно Синей птице, цель наших поисков находилась за все время путешествия рядом с нами…
Итак, Панчо, он же Элен, он же наш водитель, — низенький, плотный и вполне оптимистично настроенный, понукаемый нашими укоризненными взглядами, прицепил нашу большую машину к грузовику, перевозящему коров, и мы запрыгали по ухабам в Сан-Карлос. Поскольку аккумулятор сел, стеклоподъемники заклинило, и на нас толстым слоем легла рыжая пыль, летевшая из-под колес «коровьего» грузовика. «Господи, сжалься! — прокричал я в окно, — пошли дождь!» Фотограф рассмеялся: «Боюсь, здесь другие боги, так что проси лучше по-испански…» Однако местные боги, по всей видимости, неплохо понимали и по-русски — минут через пять в открытые окна хлестал ливень. «В следующий раз будь осторожнее со своими просьбами…» — задумчиво пробормотал мой товарищ, снимая с себя рубашку и закутывая в нее сумку с фотоаппаратурой (рубашка была единственной, так как багаж после трех пересадок мы получили с опозданием в 10 дней). Добравшись до Сан-Карлоса, мы увидели какой-то покореженный город. Возникало ощущение, что его долго жевали, а потом выплюнули… Хотя когда мы вошли в офис местной авиакомпании, чтобы подтвердить, что мы будем возвращаться в Манагуа самолетом (в чем мы совершенно не сомневались), мы оказались в оазисе комфорта и уюта. Офис располагался в маленьком магазинчике, заполненном всякой химией — красками, лаками, клеями и тому подобным. Одновременно же все это являло собой одну из жилых комнат. Радушная хозяйка дома, равно как и офиса, и магазина, пригласила нас внутрь и, пройдя сквозь стеллажи с банками краски, мы сразу попали в гостиную. Зарплаты в Никарагуа настолько невелики, что едва ли не все жители страны работают одновременно на нескольких работах. Хозяйка любезно познакомила нас со своим единственным другом — говорящим попугаем, и под его крики мы побрели на причал.
Рай Солентинаме
…Лодка неслась к островам. Темнело буквально на глазах, и хозяин моторки спешил как мог. Брызги теплой воды слепили лицо. Мы напряженно оглядывали гладь озера в поисках акульего плавника. Звучит немного странно, но в озере Никарагуа действительно водятся акулы длиной до 3 метров. Озеро кишит рыбой (ее промышленная добыча здесь не ведется), так что для акул здесь — полное раздолье. Кстати, Никарагуа едва ли не единственное место в мире, где водятся пресноводные акулы. Всю жизнь они проводят в озере, но размножаются только в океане, куда они поднимаются вверх по реке Сан-Хуан. Местные акулы достаточно агрессивны, хотя жители островов, которых мы расспрашивали позже, как-то не смогли припомнить недавно произошедших на озере несчастных случаев, но вот в реке Сан-Хуан акулы нападают на местных жителей довольно часто… Природа озера Никарагуа — это истинный рай для всего живого. Здесь водятся крокодилы, черепахи, гнездятся миллионы птиц — от колибри до гигантских попугаев. Берега озера объявлены Национальным заповедником — настолько там много редких видов животных.
Солентинаме в переводе с испанского обозначает «Там, где вам рады». Сами островитяне даже не сомневаются, что именно так и выглядит Рай. И с этим трудно поспорить…
В первую же ночь мы вышли на мерцающий берег островка: сотни светлячков сновали из стороны в сторону, то вспыхивая, то исчезая во мраке, — он жил, горя маленькими точками. Вероятно, нечто похожее чувствуют космонавты, смотрящие на Землю из космоса. Только здесь было несомненно лучше — чистый, теплый воздух; силуэты островов на фоне ночного неба; шум жизни — трескотня и ворчание птиц и обезьян, периодические шлепки об воду (это летучие мыши ловили в сумерках рыбу). Говорят, такое бывает только здесь.
Мы стремились на эти острова не только из-за их красоты. Здесь почти все жители — «служители искусства»: одни рисуют картины, другие мастерят поделки, третьи делают скульптуры. История, связанная с тем, почему они выбрали себе именно такие занятия, — очень никарагуанская и в то же время почти библейская. Во всяком случае, Библия имеет к этому прямое отношение. …Началось все с того, что на острова приехал легендарный Эрнесто Карденал — поэт, священник и революционер. Эрнесто, будучи родом из богатой семьи Гранады, учился сначала в Мексике, потом в США, а затем в 1949 году отправился путешествовать по Европе. Жил он достаточно бурной жизнью, писал стихи, участвовал в борьбе против Анастасио Сомосы. В 1956 году Эрнесто Карденал стал монахом, спустя год уехал в монастырь штата Кентукки (США), а затем — в один из монастырей Мексики. В США он стал учеником преподобного Мертона и, вернувшись в Никарагуа в поисках тишины, под влиянием его идей и вооруженный желанием создать идеальное общество уплыл на далекие острова. Там Эрнесто отреставрировал церковь и стал проповедовать в ней революционные идеи. Под влиянием его проповедей на островах возникла коммуна, состоявшая из местных жителей, большинство из которых прониклись идеей революционного католицизма. Одна из первых успешных атак на национальную гвардию Сомосы 13 октября 1978 года было предпринята в Сан-Карлосе, при живейшем участии жителей острова — из 22 нападавших их было 14. Военную базу повстанцы удерживали 7 часов, убив при этом 17 человек из 30, потеряв двоих (нам рассказывал эту историю непосредственный участник событий), после чего всем пришлось бежать в Коста-Рику, а сомосовцы сожгли дом Карденала на островах, но атака на Сан-Карлос заняла свое место в истории освобождения страны от клана Сомосы.
Помимо религиозных проповедей Эрнесто размышлял, как еще можно духовно развить членов коммуны. У него было множество друзей, в том числе и известных художников. Один из них, Рожер де ля Роча, прибыл сюда впервые в 1975 году, затем приезжал еще трижды и каждый раз давал мастер-класс для местных крестьян. Всего его занятия посетило около 30 человек. У местных жителей открылся природный талант к творчеству. Легенда гласит, что мысль дать уроки мастерства пришла к художнику, когда он увидел, насколько красиво и виртуозно один из островитян вырезал на скорлупе прочного плода сложный узор. Ученики в свою очередь стали обучать членов своих семей и, таким образом, почти все жители приобщились к искусству. Самая первая из созданных на островах картина изображала вид островов сверху.
Эрнесто стал помогать жителям продавать их картины. Исполненные в стиле примитивизма, полные ярких красок и неожиданных образов, они стали пользоваться определенным успехом и потихоньку расходиться по миру. Солентинаме стали популярны. Многие известные люди, в том числе Хулио Кортасар, посетили острова и написали о своих впечатлениях от посещения. У него можно найти рассказ под названием «Апокалипсис Солентинаме» — подобная мрачность определялась вовсе не тем, что ему было так плохо, просто время было очень уж невеселое…
Сам Эрнесто со временем покинул острова — после победы Сандинистской революции он стал министром культуры. Многие жители обиделись на него за то, что он забыл про них и стал реже приезжать, хотя на острове до сих пор стоит его дом, и, как нам сообщили в местном музее, в ближайшее время он и сам собирается приехать сюда.
Мы зашли в гости к одному из тех первых учеников Рожера де ля Роча. Его зовут Родольфо Ареллано. Теперь это пожилой человек, рисуют уже его внуки, жена, дочки, сын стал скульптором. Картины Родольфо кипят красками. Сюжетами служат местные легенды — про длинного парня, который жил в вулкане на соседнем острове, про парня с вывернутыми ногами, бывшего охотника, который был послан охранять животных. На его картинах острова превращаются в совершенный рай и воплощение гармонии на Земле. Конечно, у такого искусства всегда есть опасность исчезновения в многократных повторениях, но об этом не думаешь, когда держишь ту единственную и неповторимую картину с кусочком никарагуанского солнца. На одной картине изображено Рождество Христа на островах. «Христос вполне мог тут родиться», — важно сказал Родольфо на прощание.
Сан-Рафаэль-дель-Норте
Настало время передвижения на север страны, в горные места Сан-Рафаэля — район, игравший в истории Никарагуа крайне важную роль. Здесь происходили битвы между никарагуанцами и американцами, сомосовцами и сандинистами, а в 1980—1920-х годах бои сандинистов с контрас («сандинистами» себя называли борцы с Сомосой начиная с 60-х годов XX века, а имя Сандино стало символом борьбы за независимость страны, вот только к самому Сандино они не имели прямого отношения). В Сан-Рафаэле национальный герой Сандино отпраздновал свою свадьбу, в Сан-Рафаэле была одна из его главных баз, откуда он вел борьбу за освобождение своей родины. Теперь в городе есть его музей (в данный момент, правда, не работающий).
Другой важной достопримечательностью считается фреска, на которой глава сандинистов Даниэль Ортега изображен в качестве черта, искушающего
Христа.
Из всего вышеперечисленного история про фреску оказалась чистым вымыслом. Фреска была написана за 10 лет (на ней стоит дата) до того, как про Ортегу вообще услышал хоть кто-нибудь. При желании определенное сходство обнаружить можно. А желание у многочисленных контрас в этом районе во время Гражданской войны было огромное.
…При подъезде к Сан-Рафаэлю Панчо стал нервничать все больше и больше. «Да что там делать, в этом Сан-Рафаэле? — осторожно спрашивал он нас, — там нет ничего интересного…»
«Поедем, Панчо, не волнуйся, нам интересно», — убеждали мы его. Лишь позже мы узнали, какую роль сыграл этот город в его жизни.
Судья
В Сан-Рафаэле мы приехали в гости к местному судье. Судья очень обрадовался нашему визиту — сюда редко добираются иностранцы. «Россия? Чудесно!» Судья пригласил нас в свой кабинет. «Рассаживайтесь! Кофе? О, Сан-Рафаэль очень важный город! Именно отсюда родом жена Сандино! Вы знаете Сандино? Мы потом сходим с вами к человеку, который был знаком с Сандино. Вернее, видел его, ведь тот погиб 70 лет назад! Да, так вот — жена Сандино была его телеграфисткой, — судья радостно засмеялся. — Я даже не знаю, была ли это любовь или он просто хотел хорошую телеграфистку. У нас, кстати, телеграфом пользовались до 1989 года». На этих словах судья, как фокусник, выхватил из-под стола телеграфный аппарат и начал что-то сосредоточенно на нем стучать. В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь азбукой Морзе. Мы ждали. Наконец судья нехотя оторвался от аппарата и спросил: «Знаете, что я передал?» Мы растерянно промолчали. «Я передал «Добро пожаловать, дорогие гости из России, пусть вам будет хорошо в Сан-Рафаэле!» Я работал на этом аппарате с 1963 по 1981 год. Сейчас я очень скучаю по этой работе». Он снова взялся за работу. Точка, тире, тире, тире, точка… «А сейчас знаете, что передал?» — «Нет, сеньор» — «Я сообщил вам, что я работал в другой деревне».
В этот момент вошла строгая секретарша и сказала, что сейчас должно начаться слушанье дела. Мы испуганно засобирались к выходу. «Останьтесь, останьтесь! — нервничая, прокричал судья, — ничего страшного!» С видимым сожалением убрав под стол телеграфный аппарат, судья приступил к заседанию. На повестке дня был допрос свидетеля. Тут же присутствовал адвокат. Дело было для Сан-Рафаэля чрезвычайной важности. Свидетель по делу был другом и коллегой недавно уволенного контролера автобуса. Сам он был водителем этого автобуса. Владелец, уволивший контролера, утверждал, что тот пил 50 дней и его пришлось выгнать. Тут последовал взрыв негодования. «Какие 50 дней!? Дней 8—10, не больше!» — возмущался водитель. «Говори только правду! — грозно напомнил судья, — хочу предупредить, что за дачу ложных показаний — 5 лет тюрьмы». Нельзя сказать, что эта новость помогла свидетелю расслабиться — потом он стал очень осторожен в своих словах и минут 10 вспоминал, когда он начал работать на автобусе. Не вспомнил: то ли 2, то ли 3 года… На этом допрос заькончился.
Контракт между контролером и владельцем был устный. Увольняли контролера уже много раз: «А чего он хочет от владельца?» — спросили мы судью. «Компенсацию за отпуск за 3 года». «А кто выиграет?» — спросили мы. «Я не могу вам сказать, дело еще не завершено», — голос судьи стал строг. Впрочем, тут же, смягчившись, он добавил: «Но у контролера большие шансы». «Как же так, — удивились мы, — ведь его все время увольняли за пьянство! Он же не прав!»
«Да, это так! А зачем владелец каждый раз снова брал его на работу?» — хитро поглядел он на нас. Тут уж у нас не было ответа…
После бурного допроса мы отправились в тюрьму — выпускать преступницу.
Преступление ее состояло в том, что она подралась с сестрой своего мужа. Вместе с нами, прижимая чумазого ребенка к груди, шла и пострадавшая, заклиная по дороге судью не делать страшной ошибки и не выпускать эту злодейку из камеры. Злодейка провела в тюрьме целую ночь. «Ей надо ребенка кормить!» — твердо ответил судья пострадавшей.
В Никарагуа не любят долго держать людей в тюрьме. Какое бы преступление человек ни совершил, его стоит выпустить пораньше — он и так успевает все осознать. «У нас был случай — упал автобус в реку по вине пьяного водителя. Погибло семеро». «Сколько же ему дали?» — спросили мы. «3 года, — ответил судья. — Но он так раскаивался, что отпустили его уже через год. Водителей всегда не хватает…» — добавил он задумчиво.
Вообще наш судья рассматривает только мелкие правонарушения — он может наказывать не более чем 3-летним тюремным сроком, серьезные преступления рассматривают в суде высшей инстанции — в областном центре.
«Место у нас тихое, — сказал судья, открывая замок камеры. — Редко, когда случается одно убийство в год, и это притом, что живет у нас больше 30 000 человек! Мы всегда стараемся найти мирное решение конфликта. Осудить человека — не выход, он ведь выйдет из тюрьмы обиженным, найдет обидчика и не исключено, что сам решит свои проблемы, без нас. А это будет еще хуже. Приговор бывает только тогда, когда мы не находим мирного решения».
Верный этим своим принципам, отпуская девушку, судья приказал обеим спорщицам явиться к нему завтра, чтобы окончательно разрешить спор. «Поедемте-ка лучше на ферму! Вот там совсем спокойные люди!» — предложил судья.
И мы поехали.
По дороге наш друг, он же водитель Панчо, не переставая бурчал: «Что вам эти фермы, зачем вам туда!» По дороге он дважды ошибался с поворотами. «Я подожду вас в машине», — сказал он, когда мы приехали.
Старый кот
Нас встретил высокий мужчина, очень крепкий на вид. Выглядел он вполне по-европейски — в этих районах было много немцев, до сих пор они владеют здесь фабриками по производству кофе.
Алехандро Бландон Риверо. Когда он сказал, что ему 82 года — мы не поверили. Тут из дома вышла молодая девушка: «Моя жена! — гордо представил он ее. — Ей 30! — и вот вам секрет моей жизни — свежий воздух, хорошие продукты и молодые женщины!» Жена улыбнулась ему очаровательной улыбкой. Мы срочно захотели узнать подробности его жизни.
«По образованию я — доктор и долгие годы работал по специальности. Но доктора уже давно ничего не зарабатывают, и я пошел в фермеры. И, как оказалось, правильно сделал — все мои друзья-доктора давно умерли!»
Нас угостили домашним сыром и кофе с молоком. «Я зарабатывал неплохо, но в 1980-х все конфисковали –— 2 000 акров пропало! Когда я узнал, что сандинисты отбирают у меня кофейную плантацию, я пошел и сам вырубил все деревья! Пострадал я еще из-за того, что в этом районе контрас постоянно делали засады, и однажды 3 дня была битва. Когда здесь прошли 500 сандинистов, контрас взорвали электричество. Меня обвинили и чуть не расстреляли, хотя это были мои собственные столбы!
Все равно я рад, что живу в деревне. И хотя ценовая политика выгнала меня из кофейного бизнеса, я снова им займусь, и, если цены снова изменят, опять вырублю деревья!»
Тут Алехандро похлопал по плечу судью: «Ну что, подбираешься, чтобы воткнуть нож?» Судья весело рассмеялся: «Ох уж, ваше чувство юмора!»
Это правда — несмотря на очень нелегкую долгую жизнь, Алехандро сохранил прекрасное чувство юмора. Его речь пестрела пословицами и поговорками. «Не суй мачете не в свои ножны!» — посоветовал он, например, своему правительству. Протянув руки к своей молодой жене, от которой у него, кстати, двое детей, он прокричал: «Я взял ее из колыбели!» (Они поженились, когда ей было 14, а ему 66.) «Помогите, а то она уйдет». Жена рассмеялась: «Если бы ты мне надоел, я бы еще тогда ушла — ты ведь и тогда уже был старый…» — и пошла кипятить молоко.
Его старшие дети живут в США. Один из сыновей приезжает его навестить, как заметил Алехандро, проверяет, не умер ли я еще…
После наших восторгов о его состоянии здоровья он ответил: «У нас есть выражение: старый кот — маленький крысенок». Тут все испаноговорящие люди вокруг нас засмеялись. Кажется, в общих чертах и мы поняли, что он имел в виду. Прощаясь, он спросил нас: «А у вас есть выражение: «Гость портится на третий день?» — «Есть точно такое же!» — подтвердили мы. «Ну, так вот! — он помахал нам: Приезжайте в гости, но не больше, чем на 2 дня!»
Тайна панчо
Тайну нашего водителя Панчо мы узнали в последний день. Собственно говоря, тайны никакой и не было — просто Панчо прожил обычную, достаточно типичную для никарагуанца жизнь.
Он родился в очень бедной семье. Его отец работал на хлопковых полях. Такая была идея у Сомосы и его родственников — посадить хлопок как более выгодный продукт вместо традиционных культур. Хлопок просто так не рос, поскольку местные условия были не самыми подходящими, к тому же очень много паразитов — приходилось выливать тонны химических препаратов — удобрений, пестицидов. «Мой отец прямо мокрый был от химии», — сказал Панчо. Результат не заставил себя ждать — первые четверо детей были мертворожденными, первым, из тех, кто родился живым, был именно он.
…Он был очень маленький, и его всегда все жалели. Он очень хотел учиться и бегал в школу за 10 километров — не было денег на школьный автобус, позже его стали возить — в долг. Ботинок у него не было до 7 лет, и, когда родители привели его выбирать обувь, он надел первые же ботинки, причем размера на 2 больше, чем нужно, но он так боялся, что их ему не купят, что сказал, что они подходят отлично. Панчо даже в голову не пришло, что можно померить другие. Он спал с ними в обнимку. В 1984 году в свои 14 лет он стал сандинистом. В 16 лет закончил школу лучшим учеником и превратился в активиста сандинисткой молодежной организации.
Уже в школьные годы Панчо охранял с оружием в руках свою школу от контрас. «Слава Богу, ни разу никто не напал. Один раз мы увидели, что-то большое и белое. С криками: «Гринго пришел!» — мы открыли огонь. Это была большая белая лошадь»… Во время войны с контрас Панчо попал в специальное подразделение. В его обязанности входили провокации. Районом его действий был в том числе и Сан-Рафаэль. Панчо претворялся, что он контрас, призывал крестьян и говорил: «Пойдемте со мной воевать с сандинистами, я дам вам оружие и деньги! Когда крестьяне собирались — их арестовывали правительственные войска. Вот почему он не хотел ехать в этот город! Ведь его могли узнать! Каждый раз его тоже захватывали, как контрас, но по секретному коду отпускали.
Чтобы заслужить доверие крестьян и контрас, Панчо шел и на террористические акты — именно он взорвал линии электропередач, за что, кстати, был арестован наш знакомый фермер Алехандро! (Перед этим мы долго обсуждали между собой, что Алехандро, возможно, действительно взорвал свои столбы. Панчо молчал, молчал, а потом тихо сказал: «Нет, он честный. Я знаю, кто это сделал. Это сделал я».)
Кстати, контрас также применяли провокации. Молодые девушки-контрас завлекали своими песнями солдат правительственных войск. Их звали «сирены» по известному греческому мифу. Когда солдаты заходили в лес — их убивали. «Много солдат погибло, пока не поняли в чем дело», — заметил Панчо.
Командир Панчо его очень жалел и посоветовал уйти из армии и получить какую-нибудь «нормальную» гражданскую профессию. Приехав в Манагуа, Панчо хотел учиться на инженера, но ему предложили гораздо лучшие условия, если он продолжит карьеру военного. Семья была бедной, и он согласился. Панчо полетел учиться в Одессу. Чему его там обучали, он категорически отказался нам рассказывать. После года обучения в Одессе он вернулся в армию и с тем же заданием — провокацией — вновь оказался в Сан-Рафаэле. Но на этот раз слегка перестарался. Он настолько понравился контрас, что они предложили идти с ними в Гондурас (там находились базы подготовки контрас). Там бы его мгновенно разоблачили, но и отказаться он не мог. В итоге его спасла чистая случайность — именно эта группа контрас была захвачена сандинистами. Он стал кричать: «Я свой, я свой!», но военные ему не поверили, вставили в рот пистолет Макарова и сказали: «Если соврал, нажимаем курок». На счастье Панчо его начальник вспомнил про него. «Ну, ты и идиот! Я же сказал, убирайся из армии!» — это были его первые слова.
Начальник взял его к себе телохранителем. «Прекрасная жизнь: 4 магазина патронов — 120 пуль, граната, униформа, АК 47 и УАЗ!»
Но его командир твердо решил спасти Панчо жизнь. Панчо снова покинул армию (через месяц начальника взорвали вместе с новым телохранителем) и полетел на Кубу. Прилетел он туда в одной майке — у него не было даже зубной щетки. «Что стоишь, придурок, пошли!» — сказали ему гостеприимные хозяева. И Панчо привезли учиться на ракетчика. Но он был уже непреклонен. Он сдержал обещание, данное своему командиру, и в итоге 5 лет проучился в Гаване на инженера по сельскому хозяйству — академию он закончил с золотой медалью. Панчо вернулся в Никарагуа. По своей специальности он не проработал ни дня. В Манагуа он стал работать таксистом. «О, это было чудесно — в Манагуа ни у кого не было машины. Все девчонки были мои. Я дружил одновременно с 5—6 разными девушками! Золотое время!» Когда сандинисты участвовали в выборах в 1996 году, он должен был как таксист следить за тем, в каком округе как распределяются голоса. Что делать надо было дальше, если сандинисты проигрывают, он не захотел рассказывать.
Однажды, подвозя американца (а это был один из лучших гидов по Никарагуа), он подружился с ним и стал возить туристов. Сейчас Панчо не верит сандинистам, не признает католическую церковь — он вступил в одну из многочисленных протестантских сект. Он любит свою жену, и, по его собственному признанию, врет так, что сам себе верит (сказывается профессиональная подготовка). «Ну и что неправда в твоей биографии?» — спросили мы его… «Да зачем такое придумывать, — задумчиво сказал Панчо. — Только не пишите мое настоящее имя, назовите меня ЭЛЕН — это было мое кодовое имя в разведке».
Слепой певец
Недалеко от города Хинотега мы слушали песни слепого певца. Он автор популярной в Никарагуа песни «Цветок Ананаса», посвященной жене легендарного генерала Сандино — она, как мы уже говорили, родом из соседнего Сан-Рафаэля. Господину Лопесу 62 года, играть он научился в 8 лет, уже будучи слепым, чтобы помочь своей семье. При правительстве сандинистов его носили на руках, он был иконой народной поэзии. Сейчас он почти забыт, а его песни исполняют другие. Он долго пел для нас, примостившись перед своим домомсараем, а на прощание почему-то попросил нас сфотографировать его вместе с белым кроликом. Так он и стоит у меня перед глазами — слепой певец, прижимающий к груди белого кролика.
Продолжение следует
Путеводитель
Первым европейцем, увидевшим берег Никарагуа в 1502 году, был Христофор Колумб, однако колонизация страны началась только в 1522-м, когда туда была послана первая экспедиция. В течение почти 300 лет страна была колонией Испании и только в 1821 году, в ходе войны за независимость испанских колоний в Америке, получила свободу. Однако полностью самостоятельной республикой Никарагуа стала только в апреле 1838 года (ранее, в 1822 году, она считалась частью Мексиканской империи, а c 1823 по 1838 год входила в состав Соединенных провинций Центральной Америки). С середины XIX века за преобладающее влияние в Никарагуа (в основном с целью постройки на ее территории межокеанского канала) развернулась борьба между США и Великобританией. В 1912 году Никарагуа оккупировали войска США, которые были выведены из страны в январе 1933 года, в результате национально-освободительной борьбы народа под руководством Аугусто Сесара Сандино. Но уже в феврале 1934 года он был убит по приказу генерала Анастасио Сомосы, ставшего вскоре президентом Никарагуа и установившего в стране диктатуру своей семьи. Клан Самосы правил страной до 1979 года, пока левое крыло сандинистов не свергло диктаторский режим. Им противостояло антикоммунистическое движение контрас, поддерживаемое правительством США. На прошедших в 1990 годах демократических выборах сандинисты потерпели поражение и к власти пришло новое, проамерикански настроенное правительство.
Государственный строй республика
Глава государства и правительства президент, избираемый сроком на 5 лет
Законодательный орган однопалатная Национальная Ассамблея (93 депутата, которые избираются прямым всеобщим голосованием на 5-летний срок)
Административно-территориальное деление 16 департаментов
Площадь 130 668 км 2
Численность населения 4,9 млн. человек
Столица Манагуа (около 1 млн. жителей) путеводитель
Что бы ни происходило с обитателями берегов озера Никарагуа, его воды так же величественны и глубоки, как и столетия назад
Официальный язык испанский, употребляются также индейские языки
Религия христианство, 95% населения — католики, 5% — протестанты
Денежная единица 1 кордоба = 100 сентаво. 1 доллар США приблизительно эквивалентен 15 кордоба
Полезные ископаемые золото, серебро, никель, ртуть в небольших количествах
Въездные правила Для посещения Никарагуа гражданам России не надо получать визу, достаточно загранпаспорта и авиабилета в оба конца. При вылете из страны необходимо оплатить аэропортовый сбор в размере 25 долларов. Сертификат о прививках не требуется. При ввозе и вывозе домашних животных необходимо предъявить соответствующие документы и оплатить разрешение на ввоз/вывоз в размере 20 долларов. Разрешено ввозить: 200 сигарет, или 50 сигар, или 500 г табака, 3 л спиртных напитков, 2 кг конфет или шоколада. Также можно ввезти мини-компьютер, бинокль, фото, аудио- и видеотехнику — по одному предмету каждого наименовани
Климат тропический, пассатный. Средняя дневная температура сухого периода (с марта по май) — 24—32°С. Дожди возможны в период с июня по октябрь, средняя дневная температура — 26—28°С. Лучшее время для поездки на Тихоокеанское побережье и в центральные районы страны — сухое и прохладное начало зимы. На Атлантическое побережье можно ехать в любое время года, за исключением очень пыльных апреля и мая
Время отстает от московского — летом на 10, зимой на 9 часов
Праздники День труда — 1 мая, День независимости — 15 сентября, День Матери — 10 мая, День Библии — 29 сентября
Кухня Местные жители употребляют блюда из риса и местных овощей. В отелях и ресторанах туристам предложат блюда, приготовленные в основном
из даров моря
Традиции Каждый населенный пункт Никарагуа раз в год отмечает день своего ангелахранителя — «фиеста патрональ». Во время одного из таких праздников, например январского в Сан-Себастьяне и июльского — в Сантьяго, можно увидеть массу красочных фольклорных выступлений и маскарадных процессии
Обмен валюты Валюту можно обменять в одном из банков или обменных пунктов. Но вот получить обратно за никарагуанские кордобы твердую валюту бывает довольно сложно. Кредитные карты принимаются к оплате повсеместно
Транспорт Большая часть транспортных средств и путей сообщения сосредоточена в западной части страны. Интенсивное строительство дорог началось в 1940-е годы, сейчас их общая протяженность в стране около 30 тыс. км, по большей части без твердого покрытия. Национальная авиакомпания «Аэроника» осуществляет полеты как на внутренних, так и на международных линиях из столичного аэропорта «Лас-Мерседес». Основной морской порт Коринто расположен на Тихоокеанском побережье и соединен со столицей железной дорогой
Фото Андрея Семашко
