Работая с материалами Государственного океанографического института (ГОИНа), я столкнулся не с дневниками великих мореплавателей и капитанов, как вправе был ожидать, а с многочисленными документами, написанными сухим канцелярским слогом, пестрящими статистикой и специальными терминами. Моя мечта — самому найти уникальные исторические документы — таяла с каждым днем.
И вдруг на стол легло объемное дело под интригующим названием: «Тихий океан. Записки из бутылок. 1910—1914 гг.». Сразу вспомнилась завязка романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта» — три документа из бутылки, найденной лордом Гленарваном в желудке акулы... С некоторым трепетом открываю папку и вижу, что дело полностью состоит из записок в половину обычного листа. Просматривая их, я стал выписывать наименования кораблей, с борта которых были брошены бутылки: крейсер «Командир Беринг», заградитель «Уссури», миноносец «Властный», парусная шхуна «Нептун»...
Сдерживая нетерпение, разбираю записки. Оказалось, что дело охватывает более длительный период — с 1907 по 1920 год. Все бутылочные записки, как напечатанные типографским способом, так и написанные от руки, содержат просьбу отвечать по адресу: «Владивосток, Гидрографическая экспедиция Восточного океана».
Дело начинается рапортом от 4 января 1912 года в Главное гидрографическое управление начальника экспедиции М. Е. Жданко: «При сем представляю... 46 записок из бутылок, брошенных с транспорта «Охотск» и найденных на берегах Приморской и Камчатской областей. Генерал-майор Жданко». К слову сказать, в деле содержится шесть автографов генерала.
Пытаюсь разузнать о Жданко подробнее. Справочники сообщают, что Михаил Ефимович Жданко (1855—1921) — известный русский гидрограф, геодезист (Фамилию М. Е. Жданко читатель «Вокруг света» встречал в связи с рассказом об экспедиции Г. Брусилова: в этой экспедиции принимала участие его племянница — Ерминия Жданко.) . В 1898 году подполковник корпуса флотских штурманов Жданко был назначен начальником Гидрографической экспедиции для точной описи наших берегов в Тихом океане. С 1913 года Жданко четыре года руководил Главным гидрографическим управлением в Петербурге. Его именем назван мыс в заливе Шуберта, на восточном берегу Южного острова Новой Земли, хребет на острове Сахалин.
Узнать дату и цели образования Гидрографической экспедиции удалось из сообщения самого Жданко, сделанного в музее Общества изучения Амурского края 8 марта 1903 года. Он говорил о расширении программы исследований в Тихом океане и углублении характера гидрографических работ, в связи с чем «15 декабря 1897 года последовало Высочайшее повеление о преобразовании отдельной съемки Восточного океана в Гидрографическую экспедицию Восточного океана».
Будучи начальником экспедиции, М. Е. Жданко предложил воспользоваться — как одним из методов исследований — бутылочной почтой. В книге «К вопросу об исследовании морских течений», изданной в 1913 году, Михаил Ефимович пишет: «Шесть лет тому назад, после войны, приступая вновь к работам на поприще гидрографии, которые во время военных действий были совершенно прекращены, я обратился ко всем морякам, плавающим в водах Дальнего Востока, с коротеньким воззванием, приглашая их приложить немного труда для изучения морских течений с помощью бросания бутылок с записками. Многие откликнулись; иные отказались». Была составлена карта плавания этих бутылок. На суднах велся специальный гидрографический журнал, в котором отмечали место, где брошена бутылка, широту, долготу и порядковый номер. В сообщении, посвященном 14-летию деятельности Гидрографической экспедиции, Жданко отмечает, что «за последние 4 года всех бутылок было брошено около 10 000. Из них 219, т. е. 2 проц., найдены и записки из них доставлены в экспедицию. Такой большой процент найденных бутылок совершенно неожидан. Ведь берега Приморской и Камчатской областей населены весьма слабо...»
Бутылочная почта имеет давнюю историю. Видимо, этот способ определения направлений течений был подсказан людям самой природой. Ю. М. Шокальский, знаменитый океанограф, предполагает, что с научными целями впервые бутылочную почту применил в 1763 году француз Лагэньер. Он жил на одном из Антильских островов, вел метеорологичесские наблюдения, а когда возвращался во Францию, бросал по пути за борт бутылки с записками.
В 1837 году Г. Берггауз составил первую карту путей плавания бутылок. В скором времени бутылочная почта получает широкое распространение. Вот, к примеру, лишь некоторые факты из многих, которые я разыскал в старых книгах по океанографии.
...Принц Монакский Альберт I во второй половине прошлого века изучает с помощью бутылочной почты Гольфстрим. Шотландское рыболовное управление исследует Немецкое (Северное) море.
Гидрографическое управление Северо-Американских Соединенных Штатов составляет лоцманские карты на севере Атлантического океана, воссоздавая благодаря бутылочной почте картину течений. Капитан I ранга А. Н. Скаловский проверяет и подтверждает свою теорию «образования временных течений на Черном море под влиянием Босфора». На Каспийском море впервые бутылочную почту применяет А. А. Лебединцев. Регулярная работа с бутылочными записками Гидрографической экспедиции Восточного (Тихого) океана подтверждает существование течения вдоль западного берега Камчатки с севера на юг и кругооборот вод Охотского и Японского морей против часовой стрелки, что находит отражение в отчетах Главного гидрографического управления за эти годы.
Как же готовили бутылки к дальнему плаванию? В 1852 году гидрографический департамент морского министерства России опубликовал перевод инструкции контр-адмирала Фредрика Виллиама Бичи. Бичи так описывает порядок «оформления» бутылок: «Запечатанные бутылки должны вмещать небольшое количество сухого песку, утвержденного на дне их влитым воском или смолою, для той цели, чтобы они стояли в воде прямо и не слишком бы легко плавали». Тех же правил придерживался А. Н. Скаловский. Уравновешенные песком бутылки с записками он несколько раз окунал горлышком в растопленную смолу, а потом привязывал флагдук — кусочек белой материи. С. И. Араповский, изучавший течения Каспийского моря в советское время, точно так же готовил бутылки к плаванию, только заливал дно раствором цемента. Вложив перевязанную открытку, бутылку закупоривал, трижды просмаливая.
Ю. М. Шокальский в книге «Океанография», изданной в 1917 году, рассказывает: «Иногда с той же целью употребляют две бутылки, связанные короткою проволокой, нижняя загружается настолько, чтобы верхняя поднималась над водою только горлышком. Такая пара бутылок уже совершенно не подвержена влиянию ветра, а двигается со слоем поверхностного течения. Верхняя бутылка несет в себе записку...»
Дело «Тихий океан. Записки из бутылок. 1910—1914 гг.» содержит более 520 хорошо сохранившихся записок. Читая их, я словно слышу голоса охотников, рыбаков, священников, учителей — людей, которые невольно соприкоснулись с тайной бутылочной почты. И откликнулись. Каждый по-своему. «Бутылка сия найдена не доходя реки Косогоцкой в верстах 5-и от селения Явина. Найдена 25-го октября 1908 года. Ходил на охоту, нашел казак Уссурийский Инакентий Меновщиков, проживающий на реке устье Озерной...» Смотритель Николаевского маяка А. Майданов, отвечая на записку с крейсера «Командир Беринг», пишет: «8 октября 1909 года в 10 часов утра, в Бухте «фальшивая» около Императорской Гавани (ныне Советская.— С. Д.), мной была поймана плывущая бутылка, с этой запиской за № 286». Особые подробности содержатся в сообщении Михаила Басиева от ноября 1916 года: «Я проживаю на Ос. Сахалине Рыб-новской волости сел. Северо-Астраха-новское. На этом месте есть еще несколько таких же (записок.— С. Д.), но кто-то из русских наболтал гилякам, что за эти записки дают наградные, за каждый листок 25 руб., и когда я их просил для отправки листов во Владивосток, то они от меня потребовали половины т. е. 12 р. 50 к., что и Вам сообщаю».
Интерес представляет записка от 22 сентября 1909 года, на обратной стороне которой рукой М. Е. Жданко сделана приписка, что найдена она 17 ноября 1909 года на острове Хоккайдо. Вообще писем из Японии, привлекающих внимание пестротой иероглифов, очень много. С просьбой об установлении контактов обратилась к М. Е. Жданко рыболовная экспериментальная станция с острова Хоккайдо: «Сэр, посылаем Вам записку, вложенную в бутылку, брошенную за борт с вашего крейсера «Аскольд». Бутылка была найдена на взморье — деревни Хамамасу, Айслейкари, Хоккайдо... Мы также выполняем гидрографические наблюдения и много тысяч бутылок с открытками ежегодно бросаем за борт с нашего парового дрифтера «Фанкай».
В деле сохранилась и бутылочная записка Гидрографического управления Северо-Американских Соединенных Штатов, брошенная с борта судна «Императрица Японии» 24 марта 1908 года. Записка, размером сто на двести миллиметров с печатью Военно-Морского министерства САСШ, напечатана на плотной бумаге типографским способом и содержит просьбу: «Обнаружившего это просят послать в любое консульство Соединенных Штатов или отправить по адресу: Гидрографическое управление, Военно-Морское министерство, Вашингтон». Текст на разных языках. На обратной стороне указано — «найдена 8 июня 1909 г. на о-ве Старичкова».
Сенсацию в свое время вызвала записка с «Охотска», найденная в Соединенных Штатах. В газете «Astoria Daily budget» за 16 июня 1910 года была опубликована заметка «Интересные новости. Информация с русского обзорного корабля о направлении течений». В ней сообщалось, что «Русское гидрографическое общество, основанное во Владивостоке, старается получать информацию испытанным методом — герметически запечатанной запиской в бутылке, брошенной в течение... Информация, запечатанная в бутылке, была найдена около Сансет-пляжа, 6 миль к югу в устье реки Колумбия». Координаты: 46°51' северной широты; 123°56' западной долготы. Далее описывалось, как носило бутылку по океану более 10 000 миль, пока ее не нашла Эдна Л. Паттерсон из города Афины, штат Теннесси, отдыхавшая на Сансет-пляже с друзьями. Дальше письмо попало в редакцию газеты. Вырезку статьи из газеты, бутылочную записку и письмо от Нани Велч на имя начальника Гидрографической экспедиции время сохранило до наших дней в деле Океанографического института.
Но, пожалуй, самой неожиданной и интересной находкой среди архивных материалов стали документы Владимира Клавдиевича Арсеньева, русского путешественника, ученого и писателя. Связаны они с экспедицией 1911 года, предпринятой по распоряжению приамурского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти для борьбы с хунхузами и браконьерами.
Небольшое, всего на нескольких листах, дело начинается письмом японского генерального консула во Владивостоке Отори полицмейстеру этого города. Он пишет: «Имею честь при сем препроводить письмо Русскаго мореходца, найденное в бутылке на берегу деревни Хигаситори, Провинции Аомори на Ваше распоряжение».
Далее идут два главных документа — бутылочная записка и письмо В. К. Арсеньева к М. Е. Жданко. Край бутылочной записки оборван, но текст, написанный четким, изящным почерком Арсеньева, читается хорошо:
Береговой прибой не позволяет высадиться
[на] бере[г]. Пароход уходит в Императорскую
[Гавань]. На обратном пути в Пятницу или в
[ ] зайдем за вами. Никуда не отлу-
[чайтесь]. Будьте готовы к посадке. Если
[мо]жно соберите у орочей для нашей экспе-
[диции] коллекции по этнографии.
[С]таршина Монгули меня хорошо знает.
[Н]апомните ему, что я зимой был на Са-
[м]арги и стоял в доме Дендибу около
[ ] Кичета, и ушел на Хор.
Можно вместо денег дать расписки —
орочи мне поверят.
Пошлите непременно на р. Самарги одного
ороча к Николаю Владимировичу Степан-
ову записку с просьбой отпустить молодого
[г]ольда Оненко ко мне переводчиком
[ ] на 3—4. Работа есть на три года
[О]yенко пусть приедет на Нахтоху.
[Б]удьте здоровы.
[ ] 1911. В. АРСЕНЬЕВ
Эта записка адресована членам экспедиции. В письме к М. Е. Жданко В. К. Арсеньев возвращается к этой бутылочной записке:
Ваше Превосходительство!
Глубокоуважаемый
Михаил Ефимьевич
Давно собирался я написать Вам, да все как-то не удавалось, несмотря на то, что мысль эту я все время в себе лелеял. Наконец, переписка при сем прилагаемая, убедила меня отбросить дела в сторону, взять бумагу и перо и написать это письмо. Я помню, что Вы бросали в различных местах в море бутылки с документами, в которых обозначали широту и долготу. Этим способом Вы хотели выяснить направления движений морских течений. Удалось ли это, т. е. получили ли Вы известия о том, где бутылки были найдены? Одна из таких бутылок, брошенная мною, совершила путешествие в Японию. Зная, что Вас этот вопрос может заинтересовать, я решил сообщить Вам подробности. Дело в том, что 9 Июля 1911 года я поехал на пароходе «Георгий» в надежде высадиться около мыса «Гиляк» при устье р. Нахтоху. Там были члены моей экспедиции: Г-н Десулави (ботаник) и агроном Г. Бутлеров. Сильное волнение в море и резкий ветер со стороны S не позволили мне этого сделать. Так как ветер дул к берегу и волнение шло в том же направлении, я решил написать записку, закупорить ее в бутылку и бросить в море. Так мы и поступили, а затем ушли в Императорскую Гавань и только 14 Июля на обратном пути командир парохода Георгий высадил меня на р. Нахтоху к моим товарищам. Бутылку к берегу не прибило и я забыл об ней. От р. Нахтоху я походным порядком пошел к югу и дошел до р. Тютихэ, два раза вновь побывал на Сихотэ Алине, в верховьях Би-кина и Имана. Дня три тому назад я получил переписку через Японского Консула и Военного Губернатора. Оказалось, что моя бутылка сплавала в Японию и там была найдена около деревни Хигаситори. Таким образом путь ея известен. Представляю переписку как документы в Ваше полное распоряжение.
Пользуюсь случаем и сообщу Вам несколько слов о себе. Я из полка ушел, был в Переселенческом Управлении, а теперь состою чиновником особых поручений VI класса при Приамурском Генерал Губернаторе с окладом в 4800 руб. в год. Государь Император 26 марта 1911 г. приказали в изъятие из закона за прежния заслуги при переходе моем с военной на гражданскую службу сохранить мне военное чинопроизводство. В Петербурге я представился Государю и получил Царский подарок. В настоящее время Генерал Губернатор Гондатти оказывает мне очень широкое содействие и дает полную свободу работать научно.
В Апреле я опять ухожу в экспедицию. Все время при содействии ученых обрабатываю свои материалы литературно; думаю кончить в 1913 году. Прошу передать мой низкий поклон Вере Александровне. С искренним и глубоким уважением
В. АРСЕНЬЕВ
Ранее эти документы — бутылочная записка и письмо — не были известны. По мнению А. И. Тарасовой, автора монографии о деятельности В. К. Арсеньева, они представляют большой интерес.
Как уже говорилось, дело ГОИНа кончается 1920 годом. Но бутылочная почта и в последующие годы продолжала верно служить науке. Например, в Северном Ледовитом океане. Однако из-за своей «стеклянной ненадежности» это средство связи несколько трансформировалось. «Бутылку труднее найти, чем деревянный буй, имеющий гораздо большие размеры и закругленную яйцевидную форму. Такой обрубок дерева невольно бросается в глаза человеку, и он, обнаружив необыкновенную находку, осматривает ее, в результате чего извлекает из высверленного в буе гнезда, заткнутого пробкой, стеклянную пробирку с запаянной в ней почтовой открыткой»,— отмечает известный полярный исследователь Я. Я. Гаккель в книге «За четверть века». Он же свидетельствует, что всего советскими экспедициями, преимущественно Арктического института, с 1927 по 1943 год было выброшено для изучения течений около 1200 буев и 700 бутылок. И многие из них поступили в Арктический институт с Новой Земли и других островов советской Арктики, а также из Норвегии, Исландии, Гренландии и с Фарерских островов.
Сергей Дроков, архивист
