Ровно пятьдесят лет назад, ранним утром 14 июля 1958 года в британский Форин-офис — таково распространенное во всем мире «фирменное» название Министерства иностранных дел этой страны — пришло донесение с пометкой «срочно». Сообщали из Багдада: в стране произошел внезапный государственный переворот… Путчистами захвачены королевский дворец и радиостанция… Судьба короля Фейсала II, бывшего регента Абд аль-Илаха и премьер-министра Нури Саида неизвестна. Фото вверху ULLUSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO
Еще неделю назад все было спокойно. «Началось» лишь накануне. В ночь на 13 июля Нури Саид дал указание начальнику иракского Генерального штаба направить две бригады на запад для участия в американской интервенции против Ливана . Несколько часов спустя 19-е и 20-е войсковые соединения, находившиеся под общим командованием генерала Абдель Керима Касема, двигаясь от мест своей постоянной дислокации, достигли окраин столицы, что предусматривалось по плану. Но вот тут они неожиданно развернулись на 90 градусов, совершили резкий марш-бросок в центр города и достигли королевской резиденции — роскошного трехэтажного дворца ар-Рихаб. Все это произошло за считанные минуты, никто и опомниться не успел.
«Дело сделано»: солдаты восставших частей сразу после расстрела королевской семьи. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
День гнева
И далее события разворачивались не менее стремительно. В 4.20 утра дворец, где спокойно почивало августейшее семейство, был со всех сторон окружен возбужденными до лихорадочного состояния солдатами.
Грохот выстрелов и крики разбудили короля и его родственников, они пытались делать какие-то распоряжения, но прекрасно вооруженный гвардейский полк — как видно, по предварительной договоренности с повстанцами — сразу же перешел на их сторону. Лишь преданные монарху люди — всего несколько человек — сохранили ему верность и приготовились дорого продать жизнь. Однако не получилось даже героически погибнуть: Касем велел просто методично обстреливать ар-Рихаб из пушек. Естественно, начался пожар. Уже через полчаса удушливый черный дым заставил осажденных сдаться… Тогда через мегафон королевской семье было приказано покинуть горящее здание и собраться во внутреннем дворе. Первым в проеме арки парадного подъезда показался 23-летний Фейсал — наследник тысячелетнего рода Хашимитов, прямой потомок самого Пророка. За ним неторопливой походкой вышли его дядя Абд аль-Илах, мать Нафиса, сестра Абадия и некоторые другие члены семьи, имевшие несчастье оказаться в тот день во дворце — всего 14 человек. Все они по традиции, специально «предусмотренной» для таких случаев, держали над головами томики Корана — в знак того, что просят о пощаде, молят не убивать их ради Всевышнего. Повисла пауза. Затем лейтенант Абдель Саттар аль-Абоси велел вышедшим встать у стены. А вот что именно случилось дальше, до сих пор неясно. По одной из версий, у молодого офицера, до предела взвинченного авантюрой, в которую ввязался, просто сдали нервы. Ему вроде бы показалось, что кто-то из арестованных принцев тянется за пистолетом, и он закричал не своим голосом: «Огонь!» По двору заструилась кровь, пули прошили священные страницы…
От расправы уцелела только супруга бывшего регента — принцесса Хайям. Раненую женщину заговорщики приняли за мертвую и оставили лежать под телами расстрелянных родственников. Позже, когда страсти улеглись и кровожадности у восставших поубавилось, ей почли за благо сохранить-таки жизнь и отправить в военный госпиталь «аль-Рашид».
Туда же несколькими часами раньше попал — уже на последнем издыхании — многократно пораженный в грудь Фейсал. Но ночью король умер, и его труп (все равно уж ничего не поделаешь, так надо хоть использовать в пропагандистских целях) выставили на всеобщее обозрение перед развалинами дворца.
Еще хуже обошлись с телом издавна непопулярного, даже ненавидимого в народе, и особенно в столице, Абд аль-Илаха (регент несколько раз вводил в Багдаде комендантский час, еще в малолетство Фейсала, а также подавил — при помощи британцев — антианглийское восстание 1941 года). Вот как об этом вспоминал очевидец тех событий пластический хирург доктор Ала Башир, ставший впоследствии личным врачом Саддама Хусейна, а теперь доживающий свой век на окраине Лондона: «У дворца валялся обнаженный труп Абд аль-Илаха. Толпа раздобыла веревку, кто-то подогнал небольшой грузовой автомобиль. Тело привязали к грузовику и поволокли по улицам под глумливые крики. Поездка мертвеца закончилась на площади Мучеников в центре города. Мы с братом влились в огромную кричащую толпу, которая тянулась за машиной. На площади труп Абд аль-Илаха был повешен на фонарном столбе, а затем его разделали, как тушу на бойне».
1956 год. Слева направо: принц Абд аль-Илах, королева Великобритании Елизавета II, король Ирака Фейсал II и принц-консорт Филипп. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
Когда с членами королевской семьи было покончено, в стране оставался лишь один человек, которого необходимо было ликвидировать, — премьер-министр. Мятежники, еще несколько часов назад исполнявшие его приказы, бросились на поиски «верного друга правительства Ее Величества» (так его называл еще Черчилль) — Нури Саида. Мудрый 70-летний политик с богатым опытом конспиратора каким-то образом успел почуять в последний момент неладное и ускользнул из столицы. Впоследствии выяснилось, что, отвязав случайную лодку от причала поблизости от собственного дома, премьер один на веслах ночью поднялся вверх по Тигру до прибрежной деревушки, где жил его старый друг. Тот укрыл преследуемого министра у себя, но это не давало никаких гарантий безопасности: как только мятежники вычислят все его связи, они выйдут и на нынешнее убежище, понимал Саид. Ясно, что следовало как можно скорее покинуть окрестности Багдада, и это старому конспиратору почти удалось. Он вырядился в абаджу — черное женское покрывало, в котором никто никогда не узнал бы его (а прикасаться к женщине по мусульманским правилам нельзя) и направился на площадь Свободы, чтобы нанять здесь автомобиль или экипаж, но тут какой-то случайный подросток заметил: из-под целомудренной дамской одежды торчат мужские пижамные штаны. Он закричал, вокруг собрались люди. А надо сказать, что репутацией среди простолюдинов Нури Саид пользовался еще худшей, чем регент. Это с его именем связывали долговую кабалу Ирака перед Англией, распродажу за бесценок иностранцам нефтяных месторождений, хлебные карточки, участие иракцев в интервенциях за рубежом… В общем, одни очевидцы утверждали, что он успел выхватить пистолет и застрелиться. Другие уверяли, что его застрелил оказавшийся рядом военный. Но растерзанное тело политика, 14 раз занимавшего премьерское кресло, который, как казалось до этого, способен выйти из любой передряги, несколько дней лежало прямо посреди площади, пока неизвестно по чьему приказу солдаты не увезли его и не захоронили в неизвестном же месте. Но вернемся к хронике событий.
В шесть часов утра 14 июля по радио на всю страну объявили, что в стране произошло вооруженное восстание против тирании, король и династия низложены, правительство распущено. Новое руководство торжественно и в пышных выражениях клялось нации, что власть одного человека будет отныне заменена «республикой для всего народа». Один из вождей революции — начальник второго (стратегического) отдела Генштаба Абдель Салям Ареф дрожащим голосом зачитывал это воззвание к соотечественникам:
— Братья! — говорил взволнованный голос. — Победа может быть полной только при поддержке народа и его участии в противодействии возможным заговорам империалистов против молодой Иракской республики. Вы все должны собраться у дворца ар-Рихаб, чтобы поддержать нас!
Через некоторое время площадь у бывшей королевской резиденции действительно заполнилась людьми, которые, несмотря на ранний час, пели, танцевали и с большим энтузиазмом жгли портреты убитого монарха. Памятник основателю королевской династии Фейсалу I сбросили в Тигр. Попутно, под шумок, сожгли дома нескольких министров, а заодно, конечно, британское посольство (этот пожар сотрудникам, правда, удалось погасить). Под ноги военным бросали цветы, булочники бесплатно раздавали на улицах лепешки. Древний Багдад давно не видал такого ликования. Иракцы явно надеялись, что теперь их не слишком радостная жизнь изменится к лучшему.
Хозяева и временщики
Свергнутый с такой неожиданной легкостью Фейсал II был третьим представителем Дома Хашимитов на иракском престоле. Еще в годы Первой мировой его прадед, шериф Cвященной Мекки Хусейн ибн Али аль-Хашими, под влиянием своего друга легендарного полковника Лоуренса Аравийского решительно встал на сторону англичан в борьбе против Османской империи. За это после окончания войны обоим его сыновьям достались отобранные у турок громадные территории Ближнего Востока. Абдалла стал королем Трансиордании (нынешней Иордании), Фейсал I — Ирака. Естественно, оба они верноподданно гарантировали полную лояльность новым хозяевам всего региона — англичанам, получившим от Лиги Наций мандат на верховное управление им. Как-то в интервью европейским журналистам тот же Фейсал простодушно признал, что он всего лишь «британский чиновник в ранге короля». Такими же чиновниками остались и его сын Гази, и внук Фейсал, и ближайший подручный Нури Саид, который в течение четверти века выстраивал иракскую политику. Именно он в 1930 году подписал печально известный договор в Лондоне, по которому Англия официально получила право вечного и безусловного контроля над четырьмя сферами жизни страны в междуречье Тигра и Евфрата: внешними делами, финансами, транспортом, полицией и армией. Самим арабам мало что оставалось. И, конечно, особый интерес в Ираке для британцев представляло «черное золото». Еще в начале ХХ века здесь были найдены громадные месторождения нефти, затмившие богатства Баку и Ирана. Естественно, по распоряжению руководителей страны все права на их разработку попали в руки британской компании Iraq Petroleum.
Нури Саид, премьер-министр Иракского королевства в 1930—1950-х годах. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
Причем опять же самим иракцам от англичан согласно сделке доставались жалкие гроши — никакого сравнения с прибылью, которую получают в наши дни принцы Саудовской Аравии, ОАЭ или Брунея. А ведь на содержание атрибутов независимости — Двора, чиновничьего аппарата и, главное, армии (между прочим, весьма многочисленной по тем временам) — требовались средства. И чтобы раздобыть их, Хашимитам ничего не оставалось, как полностью покориться воле британских патронов и надавить на и без того нищее после войны месопотамское крестьянство. По инициативе английской администрации общинные земли были конфискованы в пользу крупных землевладельцев, которым землепашцы обязывались отдавать 70—80% от каждого урожая. Причем полученная таким образом сельскохозяйственная продукция на внутреннем рынке даже не продавалась. Она практически вся шла на экспорт, хотя, по статистике, около половины иракцев в те годы голодали, обходясь в день парой лепешек и горсткой фиников. Детская смертность оставалась высокой — до 35%, врачей не хватало, 70% сельских жителей не умели читать и писать. Да и городским низам жилось не намного легче — ремесленников и торговцев режим благоприятствования, объявленный Хашимитами (под давлением тех же англичан) по отношению к европейским товарам, практически довел до нищеты. В 1950-е годы закрылось более половины существовавших мелких предприятий, их работники оказались на улице. Окраины Багдада превратились в «пояс нищеты», где люди неделями не видели даже мелкой медной монетки. Национальная кустарная экономика, можно сказать, перестала существовать. Вдобавок отнюдь не решена была в Ираке национальная проблема, как не решена она и по сей день. На севере активно партизанили, боролись за автономию с оружием в руках курды. Воспрянувшая от поражения в войне Турция под руководством искусного дипломата Кемаля Ататюрка возобновила претензии на нефтеносный Мосул, где проживало немало турок. Шииты, составлявшие большую часть иракского населения, имели куда меньше прав, чем единоверцы Хашимитов — сунниты (так же обстояло дело позднее при Саддаме). А тут еще грянула Вторая мировая война, в итоге которой до крайности обострилось соперничество победивших держав. И расположенный на стыке транспортных магистралей между Западом и Востоком богатый ископаемыми Ирак , который, по выражению американского экономиста Джона Перкинса, представляет собой «ключ к Ближнему Востоку», первым ощутил на себе эту борьбу. Ослабевшая Британская империя уже не могла эффективно его контролировать, и этим воспользовались американцы. А по их трезвому прагматическому убеждению, династию Хашимитов со всеми ее средневековыми замашками давно следовало сдать в исторический утиль и заменить чем-то более энергичным и динамичным в прозападном духе.
В 1955 году королевское правительство заключило с Турцией и Пакистаном так называемый Багдадский пакт, направленный на противодействие «советской угрозе». Согласно его положениям начала лихорадочно перевооружаться иракская армия. А там, где в ХХ веке вооружались «против СССР», естественным образом появлялись американские инструкторы.
Незадолго до переворота Нури Саид в очередной раз ушел в отставку, уступив свое кресло не кому-нибудь, а именно бывшему послу Ирака в Вашингтоне Али аль-Айюби — явному ставленнику президента Эйзенхауэра. Но главное — у американцев, скорее всего, имелся свой канал связи с заговорщиками из армейской организации «Свободные офицеры», в контроле над которой они были кровно заинтересованы. Мог ли в таком случае этот переворот не иметь успеха? Впрочем, некоторые детали тех событий до сих пор остаются загадкой. Неясно, например, почему был отложен визит короля Фейсала и Нури Саида в Стамбул. Если бы он начался по расписанию, иракские лидеры покинули бы страну вечером 13 июля, избежав гибели. Но вылет самолета по неясной причине задержался на восемь часов, причем знали об этом только американские и английские дипломаты.
«Свободные офицеры»
Еще одна загадка — полная осведомленность не только английских дипломатов, но и иракских лидеров о деятельности тайных офицерских обществ и их же полное при этом бездействие. Сообщения такого рода не раз ложились на стол Нури Саида. Например, власти соседнего Ирана регулярно информировали его о том, что на расположенном недалеко от границы военном посту «Мосаиб» ведется совершенно открытая пропаганда заговорщиков. А за месяц до революции в королевский дворец пришло донесение, где приводились мельчайшие подробности о плане свержения режима. Оно даже послужило поводом для срочного совещания короля с Абд аль-Илахом, Нури Саидом и начальником Генштаба Рафиком Арефом. Они в деталях обсудили личные качества и настроения всех офицеров, чьи имена были упомянуты в докладе, и пришли к выводу, что опасности нет: все эти люди происходят «из хороших семей», преданы режиму и вряд ли могут выступить против него.
Откуда взялась такая слепота? Старого лиса Нури Саида трудно заподозрить в наивности. Неужели он не знал истории и ничего не слышал о других примерах, как выходцы из элиты восстают против породившей их монархии? Нет, тут скорее иное: премьера «сдали» его новые американские союзники при молчаливом согласии не имевших сил к самостоятельным шагам англичан. Это западные друзья убедили премьера: намерения заговорщиков несерьезны и при западной поддержке любые их выступления будут легко парализованы. Цель понятна — чужими руками разделаться с Хашимитами, которые сделали свое дело и могут уходить.
Июль 1958-го. Лидеры только что свершившейся революции еще вместе. Генерал Абдель Керим Касем, президент республики в 1958— 1963 годах — справа. Премьер-министр Абдель Салям Ареф (президент Ирака с 1963-го по 1966-й) — слева. Фото ULLUSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO
Но кто же были и откуда «взялись» эти отчаянные участники переворота 14 июля? Тайное общество «Свободные офицеры» появилось в конце 1940-х годов, но и десять лет спустя оно объединяло в своих рядах только 300 человек. Впрочем, и среди них не наблюдалось единства: организация делилась на три основные группировки. Первую из них и наиболее влиятельную возглавляли полковник (позже генерал) Абдель Керим Касем и полковник Абдель Салям Ареф; туда входили представители высшего офицерства, выходцы из богатых семейств. Они позиционировали себя как националисты, идейные наследники лидера гражданской оппозиции генерала Рашида аль-Гайлани, который в 1941 году попытался избавить Ирак от англичан за счет нацистской Германии . Политическим идеалом им служила европеизированная республиканская Турция... Другие придерживались более консервативных взглядов. Наконец, третьи — «насеристыюнионисты» — радели за независимый Ирак, обустроенный «по-египетски».
Ко второй группе принадлежали сторонники полковника Рифаата Сирри, входившего в партию Баас («Возрождение») — ту самую, которой предстояло сыграть столь большую роль в иракской истории второй половины ХХ столетия. Эта партия, основанная в 1947 году в Дамаске , боролась за объединение всех арабских стран на светской и социалистической основе. Она пользовалась большим влиянием среди интеллектуалов и поддержкой из-за границы, особенно из Сирии. Одно время ее поддерживал и кумир многих арабов — египетский президент Гамаль Абдель Насер. Наконец, третье крыло «Свободных офицеров» во главе с Атшаном аль-Азерджави открыто сочувствовало коммунистам, поскольку его составляли в основном лейтенанты и капитаны, выходцы из бедных семей. По некоторым данным, к ней принадлежал и лейтенант аль-Абоси, расстрелявший королевскую семью.
Вообще, марксистские идеи начали проникать в Ирак сразу после революции в России , когда эмиссары Коминтерна не жалели сил и средств, чтобы разжечь на Востоке пламя антиколониальной борьбы. Им тогда удалось наладить тесные связи с лидерами иракских шиитов в Неджефе и Кербеле. В результате вскоре зазвучали проповеди влиятельных шиитских имамов о родстве между исламом и коммунизмом и об их грядущем союзе для сокрушения «нечестивого Запада». Один богослов сочинил трактат, который был даже представлен Сталину для ознакомления. В нем говорилось: «Освобождение Востока невозможно без объединения с Россией. Она — единственное государство, законы которого согласны с исламом. Она не накапливает богатств, не угнетает трудящихся и не использует религию для того, чтобы вызывать возбуждение и раздоры между отдельными группами людей. Поэтому долг обитателей стран Востока — спешить к объединению с этим государством и создать Восточный Союз, который сумеет отомстить империалистическому Западу…»
Дальше — больше. В 1920-е годы в Междуречье появились мелкие организованные группы «иракских большевиков», а в 1935-м они объединились в единую партию во главе с московским эмиссаром Асимом Флайехом. В том же году новорожденная организация торжественно вступила в Коминтерн — в СССР тоже понимали значение Ирака как «ключа к Ближнему Востоку».
Англичане и их местные сторонники не раз обрушивали на коммунистов репрессии. Так, в 1949-м был казнен лидер Компартии Фахед (Юсеф Сальман Юсеф). Но, несмотря на малочисленность, сторонники советской ориентации сумели сохранить некоторое влияние и даже внедриться в ряды «Свободных офицеров». А потому к этому обществу с негласным сочувствием относился СССР, который явно рассчитывал: грядущая революция в Багдаде в конце концов примет социалистический характер. Был и запасной вариант — расчет на курдов. Еще в конце 1940-х годов их «полевой командир» шейх Мустафа Барзани со своими людьми укрылся в советской Средней Азии, где под руководством МГБ его отряд прошел спецподготовку.
Однако в целом Москва тогда явно преувеличила симпатии к себе иракских офицеров. Большинство из них, хоть и ненавидели западных колонизаторов, не питали добрых чувств к нечестивцам, развернувшим в Азербайджане и Средней Азии заметные гонения на ислам. Да и выступая на словах за тотальную справедливость и перераспределение собственности в народную пользу, многие «свободные офицеры» не собирались коренным образом менять порядки в стране. Прежде всего они стремились просто к власти, что после революции очень скоро привело к печальным последствиям.
Кровавая карусель
Сразу после 14 июля рычаги управления страной, естественно, попали в руки непосредственных вождей переворота. Первое «суверенное республиканское правительство» «по праву» возглавил официальный лидер организации «Свободные офицеры» 44-летний бригадный генерал Абдель Керим Касем, а его заместителем стал руководитель националистического крыла «Свободных офицеров» 37-летний Абдель Салям Ареф. Выпущенный на волю джинн народных манифестаций заставил их публично пообещать скорые свободные выборы и демократические реформы. Но на деле Касем всячески затягивал с обещанным, увлекшись укреплением режима личной власти. То он с упоением отдавался подковерной борьбе со своим же соратником Арефом (тот в результате оказался в «почетной ссылке» — послом в ФРГ), то даже шел на такие авантюры, как публичная поддержка Советского Союза в «холодной войне». Так, Касем после секретных контактов с кремлевскими посланцами вывел Ирак из Багдадского пакта, убрал из страны британские военные базы и заключил с нашей страной договор о военной и технической помощи. Запретив все партии, он позволил коммунистам действовать полулегально и даже создавать вооруженные отряды, ставшие до поры до времени опорой его власти. Другая влиятельная сила — Баас, о которой говорилось выше, рассорилась с генералом и весной 1959 года попыталась поднять мятеж в Мосуле, но он был подавлен со множеством жертв.
Новый иракский вождь Абдель Ареф (второй справа) в компании Гамаля Абдель Насера (крайний слева), Никиты Хрущева и йеменского президента Абдаллы ас-Саляля на строительстве Асуанской плотины. 1964 год. Фото ИТАР-ТАСС
Разумеется, «единственному вождю», как называли Касема его угодливые сторонники, пришлось иметь дело и с неизбывным курдским вопросом. В сентябре 1961-го, столкнувшись с растущей строптивостью племенных вождей этого народа, он не выдержал и сыграл на опережение: направил на север страны отборные войска. Но надежды на быструю победу не оправдались — курды, прекрасно владевшие партизанской тактикой, наносили регулярным частям один удар за другим. А тем временем возросшие военные расходы подтолкнули дороговизну и инфляцию и катализировали недовольство уже взбудораженного народа. Вдобавок Касем ухитрился поссориться сразу с двумя соседями — Кувейтом и Ираном, в обоих случаях едва не доведя дело до войны. Кувейт он без всяких правовых оснований вообще объявил частью Ирака, но от вторжения на кувейтскую территорию хватило трезвости воздержаться. (Позже эту территориальную претензию возобновил Саддам Хусейн, который тогда был ярым противником властей. Молодой активист Баас, он в октябре 1959-го участвовал в покушении на премьер-министра. Раненый Касем уцелел, а будущему диктатору удалось бежать в Египет. Взбешенному генералу пришлось удовлетвориться расстрелом 17 других баасистов.)
В начале 1963-го в одной из речей Касем похвастался, что пережил 29 покушений. Но в это время против него уже зрел новый, самый опасный заговор, в котором смогли объединиться и националисты, и деятели Баас, и даже бывшие соратники короля. Утром 8 февраля того же года преданные путчистам танковые и пехотные части Багдадского гарнизона вновь, как и за пять лет до этого, захватили все стратегические пункты столицы. Касем и верные ему офицеры забаррикадировались в Министерстве обороны, но на него тут же обрушился огонь — на сей раз не только артиллерии, но и авиации. Кровавое иракское колесо совершило очередной виток. На стороне Касема выступили было отряды коммунистов, вооруженные палками и мотыгами, но они не могли справиться с регулярной армией. Через день диктатор сдался. Его вместе с генералами Таха Ахмедом и Фадилем аль-Махдави отвезли в здание государственной телерадиокомпании, где и расстреляли. Убитого генерала потом «усадили» на стул и несколько дней показывали по телевидению, чтобы убедить народ в смерти «заговоренного» единственного вождя. Рядом с трупом стоял солдат, который периодически поднимал голову Касема за волосы и плевал ему в лицо.
А к власти пришла коалиция националистов и правого крыла Баас. Президентом стал возвращенный из Западной Германии Ареф, премьером — генерал Ахмед Хасан аль-Бакр. «Национальная гвардия», наспех сформированная из уголовников, которых выпустили из тюрем под обязательство записаться в ее ряды, развернула настоящую охоту на коммунистов и других сторонников Касема. За несколько месяцев погибли тысячи людей, включая генсека ИКП Саляма Адиля (в Москве до сих пор есть улица его имени). «Гвардейцы» живьем закапывали людей в землю, насиловали матерей на глазах детей, вырезали на спинах своих пленников пятиконечные звезды. Надо сказать, что эта вакханалия вызвала возмущение даже у общеарабского руководства Баас, которое настояло потом на снятии руководителей «гвардии» со всех постов. Сделать это оказалось легко, поскольку Арефу как раз надоела роль свадебного генерала, и он при помощи своих сторонников 18 ноября 1963 года совершил очередной мини-переворот. Став таким образом руководителем страны не на словах, а на деле, он назначил главой правительства генерала Тахера Яхъя, который начал очередную волну репрессий, на этот раз против баасистов. И партия Баас была в очередной раз запрещена, хотя правительство и подхватило ее лозунг «арабского социализма». Остается добавить, что в мае 1964-го была-таки принята, наконец, первая конституция Иракской республики, которая гарантировала права и свободы всем гражданам. Однако соблюдать эти обещания на практике, конечно, никто не стал. На севере возобновилась война против курдов, партии остались под запретом, казематы полнились политзаключенными самых разных мастей и убеждений. Вскоре после гибели президента в авиакатастрофе в апреле 1966 года президентом Ирака без всяких выборов стал его брат Абдель Рахман Ареф.
Истории конец
Но и на этом череда мятежей и переворотов не прекратилась. Ушедшие в подполье баасисты заключили союз с офицерами президентской охраны, которые, в свою очередь, организовали новое тайное общество — «Арабское революционное движение». И вот в июле 1968 года, ровно через 10 лет после свержения монархии, когда глава государства находился за границей, заговорщики легко захватили власть. Показательно, что сторонники Баас тут же расправились со своими союзниками, как не раз поступали и в дальнейшем. «Превентивные» аресты и казни возможных противников стали «фирменным признаком» иракской власти, кто бы ее ни представлял.
Новая эпоха — старые нравы. 5 ноября 2006 года, Багдад. Саддам Хусейн Абдель Маджид аль-Тикрити, участник всех важных событий иракской политической жизни с 1950-х годов, президент в 1979—2003 годах, реагирует на только что вынесенный ему смертный приговор. Фото ULLUSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO
Президентом и главой Совета революционного командования (СРК) стал генерал Ахмед Хасан аль-Бакр, а его заместителем — подлинный автор переворота и тогдашний начальник партийной службы безопасности Саддам Хусейн. В дальнейшем именно контроль над спецслужбами позволил этому крайне честолюбивому человеку постепенно оттеснить от власти своего патрона и его ближайших соратников. После «добровольного» отказа Бакра от всех занимаемых постов в июле 1979-го Саддам сосредоточил в своих руках всю полноту власти, став председателем СРК, президентом и главнокомандующим.
В кровавой каше иракской политики на плаву удержался, как это часто бывает, самый жестокий и беспринципный. Политик, который самим стилем своего правления сразу дал понять народу: череда свержений кончилась, он никаким заговорщикам не по зубам. Наоборот, всякий хоть отдаленно заподозренный в антидиктаторской деятельности немедленно поплатится головой. Кроме того, не в пример лукавым предшественникам Саддам не боялся решительных шагов. Национализация нефтяной промышленности позволила ему бросать огромные доходы от экспорта нефти на текущий «прокорм» народа, что обеспечило ему искреннюю поддержку широких, как выразились бы Ленин или Гитлер, масс. Недовольных ждали следственные изоляторы тайной полиции и разветвленная сеть тюрем по всей стране. Чудом бежавшие оттуда узники рассказывали о том, как людей пытают электротоком и растворяют в ваннах с серной кислотой, но после кровавых 1950-х и 1960-х такими историями иракцев было уже не расшевелить.
Не меньше чем на собственный «имидж» Хусейн потратил денег и на оружие для осуществления своей маниакальной цели — достижения военного господства на Ближнем Востоке. В 1980 году он, как известно, развязал войну против Ирана, пытаясь захватить приграничные районы этой страны. Восемь лет боевых действий унесли сотни тысяч жизней, но не дали Багдаду и тени победы. Еще менее удачным оказалось вторжение в Кувейт в 1991-м: войска антииракской коалиции тогда легко разбили иракцев и вынудили диктатора пойти на унизительный мир. США , долгое время вооружавшие режим Саддама, теперь объявили его своим главным врагом. И после многих лет давления и экономической блокады весной 2003 года вторглись-таки в Месопотамию. На этот раз дело было доведено до конца: страна оккупирована, ее лидер захвачен и казнен, партия Баас распущена. Но победа оказалась мнимой — им не удалось установить в Ираке ни порядка, ни того, что они называют «демократией на экспорт». Даже нефтяные запасы, которые, собственно, и были главной целью вторжения, пока недоступны из-за непрекращающейся партизанской войны.
Куда хуже пришлось самим иракцам. Экономика страны полностью разрушена, госаппарат погряз в коррупции, тысячи людей гибнут во время бессмысленных терактов и столкновений. Арабы опять воюют с курдами, шииты — с суннитами. Сегодня уже мало кто верит, что единый Ирак доживет до своего столетия — 2021 года. Принятый в начале 2008-го проект федеративного устройства, по существу узаконивает распад страны. Это символически подтверждает и отмена черно-бело-красного национального флага — последнего остатка прежнего государства. А корни нынешних трудностей Ирака кроются в событиях 50-летней давности. Полвека свободы, которую принесла этой стране революция, легли тяжелым бременем на иракский народ. Свобода и долгожданный суверенитет сегодня вновь утрачены и во многом по причине отсутствия внутреннего единства и согласия. Уроки июльской революции 1958 года, объединившей национальные силы, покончившей с иностранным диктатом и провозгласившей «республику для всего народа», не пошли впрок и оказались забыты.
