Эпизод Трафальгарского сражения 21 октября 1805 года: упорно сражающийся французский флагман — 80-пушечный линейный корабль «Буцентавр» (слева) и британский 98-пушечный линейный корабль 2-го класса «Темерейр», добивающий противника (справа)
Когда-то военные флоты являли собой большие десантно-транспортные отряды, использовавшиеся преимущественно для перевозки морем сухопутных армий и снабжения их в дальних походах. И если корабли таких флотов вступали в противоборство, то просто становились борт о борт и решали дело рукопашными схватками. Однако с развитием морской артиллерии корабли все реже шли на абордаж и все чаще ограничивались огневым контактом.
Корабельное вооружение долгое время было представлено только образцами ближнего боя — тараном и различными механическими приспособлениями для разрушения весел, мачт, бортов и днища. Средства ведения сухопутной войны развивались более стремительно, и вскоре противоборствующие армии стали осыпать друг друга огромными камнями, булыжниками, бревнами, стрелами, выпущенными петроболами, баллистами и катапультами.
Стратеги того времени быстро оценили возможности разнообразных метательных машин и стали активно применять их и в борьбе с флотом противника: вначале массированный обстрел с установленных на берегу и на стенах крепостей орудий был призван воспрепятствовать высадке войск с кораблей на берег. Позже катапульты и баллисты стали ставить и на сами корабли — их огонь должен был удерживать флот врага на расстоянии, не давая ему приблизиться для тарана и абордажного боя. Так в 414—413 годах до н. э. при осаде афинянами Сиракуз метательные машины были применены и флотом против берега, а первый случай использования боевых метательных машин на кораблях в морском бою был документально зафиксирован в 406 году до н. э. в ходе Пелопоннесской войны.
Новый шаг в применении метательных машин в морском бою сделал Деметрий I Полиокрет (ок. 337—283 годов до н. э.) — македонский царь из династии Антигонидов. Именно он начал строить огромные боевые корабли, которые вооружал метательными машинами. Деметрий кардинально пересмотрел тактику морского боя, в которой тогда ставка делалась на скорость и маневренность, таранные удары и скоротечный абордажный бой. В битве возглавляемой им фригийской флотилии с флотом Птолемея I при Саламине Кипрском в 306 году до н. э. Деметрий, введя в строй свои «дредноуты», впервые добился победы в морском сражении только с помощью «артиллерии»: плавучие батареи — десять шестирядных и семь семирядных судов — не дали египетскому флоту выйти на таранный удар, оттеснили его к берегу и уничтожили. Численность египетской флотилии достигала нескольких сот кораблей. Уже после этой битвы Деметрий I построил несколько «левиафанов-катамаранов» с экипажем около 4000 человек каждый. На соединявшей корпуса катамаранов платформе умещалось большое количество метательных машин и солдат. После поражения Деметрия I его корабли-гиганты еще долгие годы «ходили по рукам», властвуя на просторах Средиземноморья и неся смерть и разрушения.
Примерно в это же время на смену триерам пришли более крупные корабли с боевыми площадками на носу и даже с целыми боевыми башнями, на которых устанавливались метательные машины — катапульты (или станковые луки). Для стрельбы из них использовались стрелы длиной 44—185 сантиметров и весом до 1,5 килограмма. Максимальная дальность стрельбы достигала 300—400 метров, но наиболее эффективно огонь велся на расстоянии до 150 метров. А в III веке до н. э. по указанию правителя Сиракуз был построен огромный 8-башенный корабль с мощной катапультой, метавшей большие ядра и огромные копья. Техническое оснащение этого корабля проводилось под непосредственным руководством знаменитого Архимеда.
Римский «скорпион» образца примерно 50 года до н. э. Древние римляне активно использовали подобные метательные машины на своих кораблях
Здравствуй, порох
С изобретением и распространением пороха корабли получили новое, очень мощное по тем временам вооружение. Первой «прописалась» на флоте бомбарда (от лат. bombus — «громовой» и ardere — «гореть»), представлявшая собой крупнокалиберное артиллерийское орудие с цилиндрическим каналом, конструктивно состоявшее из двух отдельных частей: ствола в виде толстой и гладкой внутри трубы одинаковой по всей длине толщины, имевшей составную структуру (продольные кованые железные полосы сваривались вместе в длину и скреплялись набитыми на них тяжелыми железными обручами, натянутыми в горячем виде), и каморы — небольшой трубы меньшего, чем ствол, диаметра, имевшей глухое дно.
Ствол крепился железными обручами к деревянной колоде, в задней части которой, позади ствола, имелось углубление для каморы. Порох закладывался в камору, после чего она закрывалась деревянной пробкой, а затем вставлялась передним концом в ствол. Причем во избежание прорыва пороховых газов соединение каморы и ствола замазывалось глиной. Снаряды — каменные ядра — вкладывались в ствол с казенной части. Интересно, что камням круглую форму придавали не обтесыванием, а за счет обматывания их веревками. Для того чтобы поджечь порох, в каморе сверху имелось отверстие, называвшееся запалом. Оно заполнялось порохом, поджигавшимся раскаленным железным прутом (в больших бомбардах) либо специальным фитилем (в малых бомбардах). Никаких прицелов, конечно, в этих орудиях еще не было.
Впрочем, моряки поначалу приняли новое оружие с неохотой — порох отсыревал в морских условиях и часто не воспламенялся. Приходилось дублировать «недоразвитую» пороховую артиллерию более надежной допороховой — метательными машинами, которые после установки металлических пружинных механизмов стали стрелять намного дальше. «Золотой период» корабельных бомбард пришелся на XIV—XV века, когда флоты состояли преимущественно из галер и парусных неуклюжих нефов: чаще всего бомбарды ставили на носу корабля, а с 1493 года из них стали стрелять уже чугунными ядрами. Вооружение типовой галеры того времени включало три-пять орудий на носу — в середине стояло 36-фунтовое орудие, а по бокам и сзади — два 8-фунтовых и пара 4-фунтовых. Дополнительно на галере находились еще и камнеметы для метания на близкой дистанции камней весом 13,6—36,3 килограмма — пороховая артиллерия была еще не слишком надежна и давала «осечки», что в ближнем бою могло сослужить плохую службу.
Техническая революция
В конце XV — начале XVI века, с одной стороны, начался быстрый рост производительных сил в Нидерландах , Англии и Франции , а с другой — в активную фазу вошел процесс создания крупных колониальных империй. В «большую игру» сначала включились Испания и Португалия , а затем и те же Франция, Англия и Нидерланды, что привело к постепенному усилению роли военного флота в обеспечении национальных интересов государства, в том числе связанных с нарушением торгового мореплавания противника и обороной своих морских путей и побережья.
Усовершенствование техники металлургического производства позволило улучшить качество отливки орудий. Бронза и чугун заменили железо, из которого раньше делали бомбарды. Появилась возможность уменьшить вес орудий и улучшить их баллистические свойства. Наибольших успехов в развитии артиллерии в конце XV — начале XVI века добились французы, которые изменили саму конструкцию орудия и стали отливать ствол цельным, отказавшись от его подвижной казенной части. Появились примитивные прицельные приспособления и клиновые устройства для изменения угла возвышения орудийного ствола.
Передвижная палубная бомбарда-мортира. Моряки плохо приняли первые бомбарды, но впоследствии широкое распространение на кораблях получили бомбарды-мортиры
Большое значение имела отливка чугунных ядер, заменивших каменные. Применение чугунного ядра позволило увеличить длину ствола до 20 калибров. Возросли масса боеприпаса и скорость его полета. К середине XVI века повысилось и качество пороха: вместо неудобной и даже опасной мякоти, прилипавшей к стенкам канала ствола, его стали изготавливать в виде зерен, что позволило улучшить баллистические качества орудий и перейти к новым, более совершенным конструкциям артиллерийских стволов. Все это привело к оптимизации баллистических свойств орудий и эффективности стрельбы. В обращение вошли также зажигательные и разрывные чугунные ядра.
Корабельная артиллерия начала играть все более заметную роль и в войне на приморских направлениях. Так, исход Гравелинского сражения 13 июля 1558 года, произошедшего между французской (маршал де Терма) и испанской (граф Эгмонт) армиями на побережье Па-де-Кале, во многом был предрешен неожиданным появлением 10 английских кораблей. Артиллерийский удар с моря внес смятение в ряды мужественно дравшихся французов, которые не выдержали последовавшей атаки и обратились в бегство.
Но классическим примером успешного и массового применения артиллерии в морском бою является, безусловно, сражение у Лепанто (средневековое название города Нафтактос, Греция ) в заливе Патраикос между турецким гребным флотом (276 галер и галиотов) и соединенным флотом Священной лиги в составе Венеции , Ватикана , Генуи, Испании, Мальты , Сицилии и других (199 галер и 6 галеасов). Это случилось 7 октября 1571 года. Лига применила тогда свое «чудо-оружие» — плавучие батареи, галеасы, чем в первые же минуты боя повергла турок в замешательство.
Парусно-гребной галеас (от итальянского galeazza — «большая галера»), ставший промежуточным типом военного корабля между гребной галерой и испанским парусным кораблем — галеоном, появился в результате стремительного развития артиллерии. Как только последняя стала приобретать серьезное значение на сухопутных полях сражений, венецианские корабелы сообразили создать и мощные плавучие батареи.
Увеличить численность артиллерии на легких галерах или установить на них орудия более тяжелого калибра было невозможно. Поэтому и начали строить, сохранив насколько было возможно прежний чертеж (но изменив пропорции), более длинные, широкие и высокие, а вследствие того и гораздо более тяжелые корабли (водоизмещением в 800—1000 тонн) с высокими баком и шканцами и с бойницами для стрельбы из аркебуз. Длина таких кораблей возросла до 57 метров при отношении длины к ширине 6:1. Галеасы были намного неповоротливее галер, двигались большей частью под парусами и только в бою шли на веслах.
Вооружение галеаса было распределено на носу и корме, причем нос вооружали больше: самое сильное орудие, 50—80-фунтовое, стояло именно там, оно откатывалось до самой фок-мачты, для чего посередине палубы был оставлен свободный проход. Позже на галеасах ставили до 10 тяжелых носовых орудий (в два яруса) и 8 кормовых, даже между гребцами устанавливалось множество легких пушек, так что общее число орудий доходило до 72. В сражении у Лепанто артиллерийское вооружение галеасов настолько превосходило вооружение галер, что командир каждого галеаса обязывался вести бой с пятью галерами. Отныне главным в морском бою становилось уничтожение корабля противника с помощью корабельной артиллерии или же нанесение ему сильных повреждений и только после этого взятие на абордаж.
Одна из первых использовавшихся на кораблях бомбард. Камора выполнена съемной: после снаряжания ее порохом она вкладывалась в деревянную колоду, а соединение каморы со стволом обмазывалось глиной
Артиллерия Ивана Грозного
В России попытки использовать корабельную артиллерию предпринимались еще в допетровскую эпоху.
Так, Летопись Авраамки сообщает о сражении в 1447 году на реке Нарова между ливонцами и новгородцами, в котором обеими сторонами была применена корабельная артиллерия. В 1911 году из реки подняли железное кованое казнозарядное орудие, датированное серединой ХV века и относящееся к распространенному в то время типу казнозарядных орудий со сменными зарядными каморами. Калибр орудия — 43 миллиметра (или 3/4 гривенки), длина — 112 сантиметров, вес — 34 килограмма. Ствол выполнен в виде железной трубы, внешняя поверхность которой была усилена наваренными кольцами. В казенной части крепилась железная рама для установки зарядной каморы, а металлический дугообразный запорный клин соединялся с орудием цепочкой. Зарядная камора — цилиндрическая, кованая, в передней части немного сужалась на конус, а в задней ее части располагалось запальное отверстие. Тело орудия при помощи железных обручей с гвоздями было закреплено в деревянной колоде длиной 226 миллиметров, причем в средней части колоды находилось поперечное отверстие для съемной цапфы. Скорее всего, именно оно и было применено здесь в 1447 году.
Первый же настоящий боевой корабль, вооруженный артиллерией, появился на Руси еще в правление Ивана Грозного во время борьбы с Ливонией за побережье Балтийского моря. Именно тогда московский царь решил создать наемный каперский флот, задачей которого стала защита нарвского торгового пути и борьба с вражеской морской торговлей.
В начале 1570 года, за год до знаменитого сражения у Лепанто, царь Иван IV выдал датчанину Карстену Роде «жалованную грамоту» на организацию каперской флотилии. Первое судно новоявленный флотоводец вооружил тремя литыми чугунными пушками, десятью пушками малого калибра — «барсами», а также восемью мелкими дробовыми пушками, называвшимися пищалями. Действия корабля были настолько успешными, что вскоре Роде располагал уже тремя вооруженными судами (с 33 пушками), а к началу августа 1570 года он смог захватить 17 неприятельских торговых судов. Однако неудачная попытка взять Ревель послужила причиной распада каперского флота московского царя — кораблям просто негде было базироваться.
Век паруса
Так принято называть период с 1571 по 1863 год — время, когда большие, хорошо вооруженные многочисленной артиллерией парусные корабли безраздельно властвовали над морскими просторами. Соответственно, для этого периода была разработана своя уникальная военно-морская тактика — тактика парусного флота. Но для ее создания адмиралам потребовалось довольно много времени.
Как писал в своем знаменитом труде «История войн на море» Альфред Штенцель, основную причину такого положения дел следовало бы искать «в главном оружии корабля, в артиллерии, которая тогда еще была очень несовершенна: о бое на дальних расстояниях в середине XVII столетия не могло быть и речи. Флоты сходились как можно ближе, чтобы быть в состоянии драться». Адмиралы были вынуждены сводить свои эскадры вплотную, и корабли, быстро обменявшись орудийными залпами, в конечном итоге все равно «сваливались» в абордажные схватки уже на первом этапе боя. Во всех морских странах появился даже устойчивый термин «свалка», вошедший в труды военных теоретиков и в наставления по военно-морским флотам.
Но постепенно суда и их артиллерийское вооружение приводились к единообразию, стандартизировались. Это упрощало и их производство, и снабжение флотов боевыми и иными припасами. Англичане первыми стали строить боевые корабли исходя из их предназначения для решения отдельных тактических заданий, например, линейные корабли — для артиллерийского боя в кильватерной колонне. Они же первыми ввели массово на флоте трехдечные (трехпалубные) линейные корабли, вооруженные очень мощными крупнокалиберными пушками, стоявшими на нижней батарейной палубе и наносившими сильные повреждения. В первом же бою очередной англо-голландской войны трехдечные гиганты британцев продемонстрировали свою огромную разрушительную силу — их преимущества в сомкнутом строю стали очевидны после первых же залпов.
Количество орудий на кораблях стало постоянно увеличиваться. Так, в 1610 году в боевой состав британского флота входит 64-пушечный флагман «Принс Ройял», имевший длину 35 метров и водоизмещение 1400 тонн, построенный в Вулвиче выдающимся инженером-кораблестроителем того времени Финеасом Петтом. Корабль считался родоначальником нового класса — парусных линейных кораблей. Французы в 1635 году под руководством корабельного мастера Ш. Морье построили 72-пушечный галеон «Ла Корона» водоизмещением 2100 тонн и длиной 50,7 метра. Он на протяжении почти 200 лет оставался эталоном большого парусного боевого корабля. А еще через три года британский флот получил своего «левиафана» — 104-пушечный линейный корабль «Соверин оф Сиз», построенный корабелом Питером Петтом и после полувека исправной службы сгоревший дотла в 1696 году от забытой кем-то простой восковой свечи. Французы построили аналогичный, первый в своем флоте трехдечный линейный корабль только в 1670 году. Им стал 70-пушечный «Солей Ройяль», созданный уже на основе первых технических правил, введенных Адмиралтейством Франции. Кстати, тот же Петт построил для английских моряков в 1646 году новый 32-пушечный «Констант Уорвик» — первый корабль класса «фрегат», предназначенный для ведения разведки и защиты морских торговых путей. И, наконец, в 1690 году на воду спустился британский 112-пушечный линейный корабль 1-го ранга «Ройяль Луи», долгое время считавшийся лучшим кораблем в своем классе — корабль водоизмещением 2130 тонн прослужил на флоте более 90 лет (!). Для сравнения: в России в начале следующего века был построен самый крупный боевой корабль в 64 пушки — линкор «Ингерманланд», флагман Петра Великого в годы Северной войны.
Схема установки каронады на верхней батарейной палубе британского боевого корабля. Конец XVIII — начало XIX века:
1 — каронада, 2 — трос для открытия пушечного порта, 3 — крышка пушечного порта, 4 — крепление рымов для тросов, 5 — трос, закрывающий пушечный порт, 6 — ворот для наведения каронады на цель по высоте, 7 — ползунковый станок, 8 и 9 — пушечные тали, 10 — брюк (британский вариант), 11 — крепление орудия к станку (проушина и вставленная в нее ось)
Горим, братцы!
Наряду с совершенствованием тактики и орудий шло развитие и боеприпасов корабельной артиллерии. В XVII веке широкое применение на флотах получили разрывные и зажигательные снаряды, состоявшие из двух стянутых болтами полусфер, наполняемых либо взрывчатым веществом, либо же веществом горючим, дающим при разрыве много огня, дыма и смрада. Зажигательные снаряды — брандскугели — заменили собой на флоте каленые ядра, применение которых было сопряжено с большим количеством проблем. В России, кстати, каленые ядра применялись еще задолго до времен Ивана Грозного — их называли «расженые».
Новые боеприпасы оказались в морском бою очень эффективны — они наносили деревянным кораблям колоссальные повреждения и буквально «косили» экипажи и морскую пехоту на палубах. Это вызвало даже стремление запретить такое «негуманное» оружие — намного раньше желания запретить применение противопехотных мин в наше время.
Впервые разрывные снаряды — бомбы — были применены русскими артиллеристами в 1696 году при взятии турецкой крепости Азов. Стрельба бомбами производилась из коротких орудий. Из длинных — делать это было трудно: оружейники еще не умели изготавливать прочные полые снаряды, пригодные для стрельбы из длинноствольных орудий. Результат — малая дальность стрельбы такими боеприпасами.
Однако в 1756 году в России артиллерийские офицеры М.В. Данилов и М.Г. Мартынов изобретают новое орудие гаубичного типа, названное «единорогом», способное стрелять любыми снарядами: бомбами, ядрами, картечью, брандскугелями и «светящимися» боеприпасами. Уже в следующем году русская армия получила пять вариантов «единорогов», а вскоре они появились и на флоте. Высокие качества нового орудия достигались за счет выгодной длины ствола (промежуточный вариант между длинными корабельными пушками длиной 18—25 калибров и гаубицами длиной 6—8 калибров) и каморы конической формы.
Интересен случай, произошедший во время Гогландского сражения 6 июля 1788 года между русским и шведским флотами в ходе Русско-шведской войны 1788—1790 годов. Русские комендоры буквально «засыпали» шведские корабли пустотелыми снарядами, наполненными горючим веществом — следы от таких боеприпасов шведы нашли даже на шканцах своего флагманского корабля, откуда руководил сражением генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский.
Шведы же, потерпев в бою поражение и укрывшись в Свеаборге, через парламентеров указали адмиралу Самуилу Карловичу Грейгу на то, что «такие снаряды уже не употребляются цивилизованными народами». Командующий русской эскадрой вежливо ответил через посланца, что стрельба зажигательными снарядами была произведена с его кораблей только после того, как сами шведы начали стрелять такими же боеприпасами. В качестве доказательства Грейг передал шведскому командованию такой найденный его подчиненными шведский снаряд, снабженный железным крючком. Шведы этим не удовлетворились и в ответ заявили, что снаряд этот — русский, поскольку такие же были найдены ими на захваченном русском линейном корабле. Сами шведы предположили, впрочем, что это были гранаты, предназначенные для действия против турок (незадолго перед этим в Чесменском сражении русская эскадра, используя преимущественно брандскугели, сожгла дотла мощный турецкий флот; кстати, командовал русскими тогда тоже С.К. Грейг), но все равно «обиделись» на «коварных русских». Как тут не вспомнить поговорку: после драки кулаками не машут.
Кстати, в той войне шведы попытались ввести малокалиберные орудия нового типа (не более 3-фунтового калибра), устанавливавшиеся на палубе на вертикальную ось, которые на флоте не прижились. Так как они предназначались для боя на близкой дистанции, то в них в качестве снарядов применялись картечь или камни. А разработаны они были специально для так называемых «шхерных» кораблей, использовавшихся для действия в мелководных прибрежных районах. Ставились они обычно на полубаке, над носовыми орудиями, или же на полуюте.
Русский «единорог» однофунтового калиб ра (диаметр ствола — 50,8 мм), установленный на корабельном станке. Ствол отлит в 1843 году и украшен традиционным изображением мифического единорога
Пушечные порты и артиллерийские палубы
Одним из главных посылов к дальнейшему совершенствованию корабельной артиллерии стало изобретение такой на первый взгляд простой конструкции, как пушечный порт. Казалось бы, чего проще — проруби в борту корабля дыру и сделай к ней поднимающуюся крышку. Однако появились первые пушечные порты только около 1500 года.
Есть и предполагаемый автор изобретения — французский кораблестроитель Дешарж из Бреста. Считается, что именно он впервые применил такую конструкцию на большом военном корабле «Шарент», построенном в годы правления Людовика XII. Причем корабль имел, кроме малых пушек, еще и 14 больших орудий, установленных на мощных колесных лафетах. Вскоре к нему присоединился однотипный корабль, названный «Ла Кордельер».
Пушечный (орудийный) порт — это отверстие, имевшее квадратную (или близкую к таковой) форму и вырубавшееся в бортах кораблей, а также в носовой и кормовой частях. В последние обычно ставили орудия, снятые с ближних бортовых портов той же артиллерийской палубы. Делали пушечные порты и в фальшборте — для стрельбы из орудий, размещаемых на верхней, открытой, палубе, но в этом случае они могли быть без крышек и именовались полупортами.
Порты наглухо закрывались крышками, которые изготавливались из толстых досок, обшивавшихся поперечно более тонкими. Каждая крышка подвешивалась на шарнирах, располагавшихся в верхней ее части, и открывалась изнутри при помощи тросов, концы которых закреплялись в рымах на внешней ее стороне. Закрывалась же крышка при помощи других тросов, прикрепленных к рымам на ее внутренней стороне.
Размеры портов и расстояние между соседними портами на одной артиллерийской палубе определялись исходя из диаметра ядра: обычно ширина порта равнялась примерно 6 диаметрам ядра, а расстояние между осями соседних портов — порядка 20—25 диаметров оного. Естественно, что расстояние между портами зависело от калибра самых больших орудий, расположенных на нижней палубе. Пушечные порты на остальных артиллерийских палубах делали, условно говоря, в шахматном порядке.
Отныне на кораблях стали сооружать специальные артиллерийские палубы, получившие название «дек» (от английского deck — «палуба»). Соответственно, корабли с несколькими артиллерийскими палубами стали именоваться двух- и трехдечными. Причем верхняя, открытая, палуба, на которой устанавливались орудия так называемой открытой батареи, в расчет не бралась. Таким образом, двухдечный боевой корабль — это корабль, имевший две артиллерийские палубы, расположенные ниже верхней палубы.
Каждая артиллерийская палуба носила свое собственное название: самая нижняя именовалась гондек (она была на всех без исключения боевых кораблях), над ней снизу вверх шли мидельдек и опердек и только затем уже открытая палуба. На двухдечном корабле отсутствовал опердек, а на фрегатах, корветах и бригах уже не было ни мидельдека, ни опердека. Кроме того, в отличие от фрегата, на более «мелких» корветах и бригах уже не было и орлопдека (самая нижняя палуба на больших кораблях, над трюмом) и расположенного на нем кубрика — помещения, где на ночь развешивались подвесные койки и отдыхала команда.
Виды боеприпасов артиллерии парусного флота:
1. бомба 2. картечный заряд (в корпусе) раннего типа для обычных пушек 3. сверху вниз: книппель с цепью, книппель со стержнем, картечный заряд с вязаной картечью для стрельбы из длинноствольных орудий (на Западе использовался термин «виноградный выстрел») 4. сверху вниз: «ножницы», использовавшиеся для нанесения более сильного ущерба такелажу, палубным конструкциям и личному составу, а также еще одна разновидность книппеля — после выстрела стержни, связанные кольцом, раскрывались, разводя две половинки полого ядра в стороны 5. цепной заряд
Убойная каронада
К началу XVIII века корабельные пушки, стрелявшие большей частью обычными ядрами или небольшими зарядами картечи, уже не могли наносить сильного вреда крупным боевым кораблям, отличавшимся большим водоизмещением, крепкими и толстыми бортами и надстройками. Кроме того, постоянное стремление добиться увеличения дальности стрельбы и массы снаряда (ядра) привело к тому, что вес и размеры корабельных орудий оказались просто гигантскими — их становилось все труднее наводить и заряжать. В итоге ухудшились и другие важные составляющие успешного морского боя — скорострельность орудий и точность их стрельбы. А уж стрельба разрывными (зажигательными) боеприпасами (бомбами) из таких орудий вообще была невозможной либо малоэффективной и небезопасной.
Оценив ситуацию, британский генерал-лейтенант Роберт Мелвилл в 1759 году предложил идею более легкого, но более крупнокалиберного корабельного орудия. Идея вызвала интерес у военных и промышленников, и в 1769—1779 годах на заводе «Каррон» (Фолкирк, Шотландия) под руководством инженера Чарлза Гаскойна была осуществлена окончательная разработка и изготовлены первые, как сейчас говорят — опытные, образцы нового орудия, получившего сначала названия мелвиллада и гасконада и только потом — каронада.
Конструктивно каронада представляла собой короткоствольное чугунное (затем бронзовое) тонкостенное орудие калибром 12, 18, 24, 32, 42, 68 и даже 96 фунтов, имевшее пороховую камору меньшего диаметра, а потому заряжавшееся небольшим количеством пороха. Именно поэтому скорость полета ядра была невысокой — обычное ядро наносило ущерб не за счет скорости, а благодаря своему большому калибру и массе. Зато новое орудие было относительно легким: например, 32-фунтовая каронада весила менее тонны. А обычная пушка такого калибра весила более трех тонн. Такая каронада была даже легче 12-фунтовой обычной пушки. Она могла стрелять ядрами, бомбами и целым рядом других боеприпасов.
Именно в большом калибре и вариативности в вопросе боеприпасов состояли главные преимущества каронады, оказавшие влияние на характер и цели морского боя. Ведь в тот период абордаж все еще оставался основным средством быстрого и окончательного вывода из строя кораблей противника, особенно крупных. Обстреливать друг друга ядрами, даже калеными, можно было долго и все равно не добиться результата.
Наиболее показателен здесь пример русского линейного корабля «Азов» (капитан 1-го ранга М.П. Лазарев), который в Наваринском сражении 1827 года получил 153 пробоины в корпусе от использовавшихся в турецком флоте обычных ядер, но сохранил способность вести бой и за три часа пустил своей артиллерией на дно бухты два фрегата и корвет, заставил выброситься на мель 80-пушечный линейный корабль и еще один — флагман противника — уничтожил вместе с англичанами. Причем семь пробоин корабль получил в подводной части.
Огонь же с близкой дистанции из крупнокалиберных каронад с применением бомб и других боеприпасов позволял быстро вывести вражеский корабль из строя, принудить его спустить флаг или вовсе уничтожить его. Особенно сильный эффект был от использования бомб и картечных зарядов: в легендарном Трафальгарском сражении с линейного корабля «Виктори» (под флагом вице-адмирала Горацио Нельсона), стремительно прорезавшего линию эскадры противника, по французскому флагману «Буцентавр» был дан залп из двух установленных на полубаке 68-фунтовых каронад. Стрельба выполнялась картечными зарядами через кормовые окна французского линейного корабля — по корме и батарейной палубе. Каждый заряд включал 500 мушкетных пуль, которые буквально изрешетили все на своем пути. Было убито 197 человек и еще 85 ранены, в том числе и командир корабля Жан-Жак Маженди. Этот залп из двух каронад нанес экипажу невосполнимые потери и нарушил его строй, после чего, повоевав еще три часа, флагман вице-адмирал Пьер Вильнев сдался английским морским пехотинцам с «Конкэрора».
Бомба же большого калибра, разрывающаяся внутри корабля, наносила огромный ущерб корабельным конструкциям и разрывала находившихся там моряков. Кроме того, огонь быстро вызывал детонацию пороховых зарядов на артиллерийских палубах и зачастую в корабельных погребах. Да и обычное ядро, выпущенное из каронады, благодаря относительно малой скорости полета на коротких дистанциях буквально проламывало борт неприятельского корабля и даже расшатывало сам корабельный набор.
Крепление каронад на кораблях было несколько отличным: их устанавливали на ползунковых станках, а не на колесных. А наведение каронады на цель осуществлялось вращением воротка, как в полевой артиллерии (не с помощью деревянного клина, как у обычных корабельных пушек). Каронада крепилась к станку при помощи проушины (внизу ствола) и вставленной в нее оси, а не с помощью цапф, расположенных по бокам обычной пушки.
В первых же боях орудия наглядно продемонстрировали свои преимущества. Их эффективность настолько впечатлила адмиралов, что в Европе началась, можно сказать, гонка вооружений. Английский флот стал «первопроходцем» — каронада там стала применяться уже в 1779 году. Она получила эффектное прозвище smasher — что-то вроде «уничтожитель» или «сметающая все на своем пути». Новое орудие стало настолько модным, что появились корабли, артиллерийское вооружение которых состояло только из каронад; таким стал британский 56-пушечный линейный корабль «Глэттон».
Русский флот принял ее на вооружение в 1787 году — сначала это были образцы английского производства, но затем на флот пришли уже российские каронады, изготовленные непосредственно самим разработчиком — Чарлзом Гаскойном. Получив указание императрицы Екатерины II, российские дипломаты сделали все возможное для того, чтобы переманить шотландца на работу в Россию, где он с 1786 по 1806 год возглавлял производство на Александровском пушечнолитейном заводе в Петрозаводске; тамошние каронады маркировались словами «Гаскойн» и «Алекс. Звд.», имели номер орудия и год выпуска.
С вооружения каронаду стали снимать только в середине XIX века. Например, англичане сделали это только в 1850 году — после введения на флоте стальных орудий системы Уильяма Джорджа Армстронга. Наступала эра броненосных кораблей и нарезных орудий.
Продолжение следует. Начало в № 9 , 10
Иллюстрации Михаила Дмитриева
