Cветовой дворик дома Батльо облицован кафелем от кобальтового до белого цвета, но сверху эта разница в оттенках не заметна. Фото: Père Vivas & Picard Pla/CASA BATLLÒ
В причудливых интерьерах, рожденных воображением гениального каталонца, живут самые обыкновенные горожане.
Любой человек, хотя бы раз побывавший в Барселоне, столице Каталонии, не мог пройти мимо творений великого архитектора Антонио Гауди. Какие-то из них стали музеями, в других расположились офисы и магазины. Но в большинстве домов работы Гауди до сих пор живут люди. Для одних эти здания — родовые гнезда, для других — съемное жилье, но и те и другие уже не представляют себе другой жизни.
Первый опыт
Дом Висенса получил свое название по имени каталонского предпринимателя Мануэля Висенса-и-Монтанера, заказавшего архитектору проект своей летней резиденции на участке земли, унаследованном в 1877 году от матери. В конце XIX века район Вилья-де-Грасиа, где находится дом, был пригородом Барселоны, и здесь только-только начинали строить особняки, а сейчас он в центре города.
Это был первый серьезный заказ, который получил молодой архитектор, но он сразу же принес Гауди славу. В 1879 году каталонец приступил к работе над проектом, строительство началось в 1883-м и затянулось из-за проблем с финансированием вплоть до 1888 года. В 1895-м хозяин дома скончался, а через четыре года его вдова Долорс Жиральт продала дом Антони Жоверу-и-Пучу, чьи потомки владеют им до сих пор.
Первое, на что обращаешь внимание, подходя к дому Висенса, — это его фасад. Сочетание необработанного камня, кирпича цвета охры и расположенных в шахматном порядке белых и зеленых керамических плиток и изразцов с изображением желтого цветка разительно выделяет его на фоне соседних строений. Первые 25 лет дом служил семье Антони Жоверу-и-Пучу летней резиденцией, а с 1924 года — постоянной. Тогда же здание реконструировали: дом расширили почти вдвое, добавили две наружные лестницы по бокам, а часть наружных дверей превратили в зарешеченные окна. Кроме того, в углу участка была построена часовня Святой Риты де Кассиа. Реконструкцию проводил архитектор Хуан Баутиста де Серра Мартинес, очень бережно отнесшийся к первоначальному проекту Гауди, с которым он консультировался и у которого получил добро на переделку дома. И сделал он это весьма искусно: глядя на фасад, и не подумаешь, что правая половина дома — более поздняя пристройка.
В 1946 году владельцы дома продали часть участка с питавшимся от естественного минерального источника фонтаном работы Гауди. На этой земле очень скоро возвели два многоквартирных дома. Они совершенно закрыли доступ солнца и дневного света жильцам дома Висенса, а от фонтана не осталось и следа.
В 1962 году одна из дочерей Антони Жовера, Фабиола, которой при дележе наследства достался дом, решила отреставрировать его и вернуть, насколько это возможно, к первоначальному проекту. По словам ее сына Карлоса Эрреро, одного из нынешних владельцев дома, Фабиола была просто влюблена в дом и никому не давала что-либо в нем переделывать, что фактически спасло здание. «Правда, пришлось вложить много денег, потому что дом был в плачевном состоянии. Нужно было поменять всю электрику, системы водоснабжения и отопления — и сделать это так, чтобы не повредить наследие Гауди. Никакой выгоды мои родители из этого не извлекли, потому что тогда дом не ценился так, как сейчас», — поясняет Карлос.
Нынешние хозяева дома — четверо братьев Эрреро Жовер, внуки Антони Жовера — уже четвертый год безуспешно пытаются его продать. Дом и сам по себе очень дорог, а от нового владельца потребует колоссальных инвестиций, которые обставлены массой жестких условий. С 2005 года дом Висенса включен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО, его нужно сохранять, не ломая и не переделывая, изменения можно вносить только в те части, где не сохранились первоначальные детали работы Гауди.
1. Фасад дома Висенса с белыми и зелеными керамическими плитками резко выделяется на фоне соседних зданий.
2. В проекте дома Висенса очень чувствуется влияние испаноарабского стиля «мудехар», а вот «гаудианские» черты еще малозаметны. Фото: CORBIS/FOTO S.A. (x2)
Долой план!
Дом Батльо, как и дом Висенса, носит имя своего первого владельца, текстильного магната Жозепа Батльо-и-Касановаса, заказавшего Гауди перестройку уже существовавшего на этом месте здания, построенного в 1875–1877 годах и купленного им в 1900-м. Поначалу Батльо хотел снести дом и построить на его месте новый. Но Гауди уговорил его этого не делать, пообещав, что сможет переделать дом до неузнаваемости. Работы по переделке дома проходили с 1904 по 1906 год. Гауди «переодел» оба фасада здания, перепланировал бельэтаж, внутренний дворик и террасу на крыше, добавил мансарду. Каталонец не стал делать детализованный проект, а многое, особенно в части декорирования здания, придумывал на ходу. «Он прямо с улицы давал рабочим указания: здесь добавьте больше синего, а там — больше зеленого. За эту красочность и многоцветность фасада многие сравнивают творение Гауди с картинами Моне», — говорит Малу Пьедрабуена, директор по визитам дома Батльо.
Месса в гараже
«Я родился здесь, прямо за этой дверью, в той комнате, и до 24 лет жил в этом доме. Потом я женился и съехал отсюда, — рассказывает Карлос. — Сейчас в нашем фамильном доме живут два моих брата, Хавьер и Игнасио, и два моих племянника, а мы со старшим братом Антонио живем в Жироне. Я привык к этим изразцам, плиткам и другим деталям дома, и мне все это кажется вполне обыденным декором, а вот мои дочери не хотят здесь жить — на них вся эта красота давит. Им дом кажется темным, перегруженным деталями, и его энергия им не по душе».
Каждый год 22 мая, в день святой Риты, братья Эрреро Жовер открывают ворота дома и пускают всех желающих на мессу. «Эта семейная традиция была заложена в 1930-е годы, — поясняет Карлос. — Моя бабушка ревностно ее соблюдала даже во время гражданской войны. Она рассказывала, что республиканские власти хотели разбить скульптуру и запретить проводить здесь службы, но она встала на защиту святой Риты, и в конце концов «красным» пришлось отступить перед «сумасшедшей», как они прозвали мою бабушку».
Часовни Святой Риты давно уже нет, но остались скульптура святой и несколько церковных деревянных скамеек — все это хранится в гараже. В праздник его ворота открывают, расставляют скамьи для верующих, зажигают свечи и открывают ставни, за которыми на постаменте стоит скульптура святой Риты, а приглашенный священник служит мессу. «Собирается много народу, в основном, правда, пожилые люди, которые приходят сюда каждый год в течение сорока, а то и пятидесяти лет. В последние годы стала приходить молодежь, но больше из любопытства, чтобы посмотреть дом. Мы открываем двери в курительную комнату, которая вся заполняется розами — символом святой Риты, покровительствующей тем, кто оказался в безнадежной ситуации», — говорит Карлос.
«Некоторые из этих старушек рассказывают, к примеру, что помнят свадьбу моей бабушки или рождение моего отца, вспоминают, что в этом углу сада стояла огромная керамическая ваза, а в той части был цветник. Помнят столько деталей, о которых я и не знал», — улыбается Отто, племянник Карлоса.
С 2005 года дом Висенса, как и большинство других работ Гауди, включен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Фото: ATTADICION.COM
22 мая — это, пожалуй, самый активный для дома день в году. В другие дни его навещают любопытствующие, которые пытаются с улицы заглянуть в полуоткрытое окно или открыть ворота и пройти внутрь сада, чтобы осмотреть дом хотя бы снаружи. Когда мы беседовали в саду, остановившаяся у ворот пара пожилых женщин попросила нас пустить их посмотреть сад и дом — и их пустили. «Мы привыкли уже к этому. Если люди не очень настырны, их любопытство не мешает», — поясняет Отто.
«Мое излюбленное место в доме — курительная комната, — доверительно говорит Карлос. — И не только потому, что я родился за этой стенкой и моя комната была рядом: нам с детства нравилось собираться в этой маленькой комнате с такими причудливыми потолками и окнами. Здесь, в углу, стояла пианола из красного дерева, которую мой дед привез с Кубы, где он много лет жил. А лампу с арабским орнаментом он привез из Аравии: дедушка был корабельным врачом и много путешествовал».
«А мне больше нравится, что здесь есть небольшой садик, какие редко встретишь в центре Барселоны, и что комнаты в доме большие и практически нет коридоров, — перебивает Отто своего дядю. — Я не родился здесь и в детстве жил с родителями в другом месте, но часто бывал тут: на Рождество, Пасху, семейные праздники мы всегда собирались у бабушки. А пару лет назад я переехал сюда, на нижний этаж. Честно говоря, я только сейчас, будучи уже взрослым, начинаю осознавать, что живу в памятнике архитектуры, почти в музее. А в детстве мне все это казалось обыденным, я привык к этим изразцам, деревянным потолкам, восточным орнаментам, причудливым формам окон, витражам. Не я выбрал этот дом, не моя заслуга в том, что я сейчас здесь живу, и я не просыпаюсь каждый день с благодарностью за такую возможность. Нет, для меня это обычное место».
Дом костей и Арлекина
Барселонцы придумали зданию сразу несколько прозвищ:
1 «Дом костей» — колонны вдоль фасада на уровне бельэтажа напоминают кости;
2 «Дом зевак» — окна в бельэтаже напоминают широко разинутые зевающие рты;
3 «Дом масок» — балконы похожи на карнавальные маски;
4 «Дом черепов» — некоторым те же балконы напоминают черепа;
5 «Дом дракона» — волнообразная крыша похожа на спину дракона с шипами;
6 «Дом Арлекина» — эта же крыша некоторым напоминает головной убор Арлекина. Объемный белый крест на крыше у многих ассоциируется с рукояткой шпаги, которой покровитель Каталонии Сан-Жорди (святой Георгий) убил дракона.
 Большая гостиная в бельэтаже дома Батльо без единого прямого угла — воплощенный идеал Гауди. Фото: Père Vivas & Picard Pla/CASA BATLLÒ |
О нелюбви к фотографии
Шестиэтажный дом Мила на Пасео де Грасиа благодаря своему грубоватому и тяжеловатому на первый взгляд фасаду заслужил у барселонцев прозвище Ла Педрера — «каменоломня». Он был построен по проектам и под руководством Антонио Гауди в 1906–1910 годах по заказу супружеской пары — Пере Мила и Росер Сегимон-и-Артеллс. Промышленник Мила с самого начала попросил спроектировать очень вместительное здание, поскольку собирался большую часть помещений сдавать под квартиры. Так родился проект двух независимых — каждый со своим входом, своей лестницей и своим лифтом — жилых блоков, объединенных двумя внутренними двориками. Сами хозяева заняли бельэтаж, куда ведет отдельная лестница.
В этом здании уже в полной мере прослеживаются характерные для стиля Гауди черты: сочетание модернизма с тщательной проработкой всех мельчайших деталей, использование изразцов и кованого железа и отсутствие прямых линий. Фасад из серого известкового камня по форме напоминает океанские волны и лучше всего смотрится при ночном освещении, когда кажется, что камень светится. Кованые решетки балконов в виде вьющихся растений выполнены соавторами проекта — компаньонами Гауди братьями Льюисом и Жозепом Бадиа-и-Миарнау. А с террасы на крыше здания, окруженной стилизованными под рыцарские латы дымоходами, открывается потрясающий вид на город.
Сегодня здание принадлежит крупнейшему каталонскому сберегательному банку Caixa de Catalunya, купившему дом в 1986 году и потратившему 10 лет на восстановительные работы, в том числе на чистку фасада, который был совершенно черным от копоти и пыли. Большинство бывших квартир занято под офисы департамента социальных программ банка. Некоторые помещения на первом этаже сдаются сторонним арендаторам (например, копировальной мастерской и модному портному со своим небольшим магазином), подвалы перестроены под залы для конференций и концертов. А квартира на пятом этаже, внутренние дворики, терраса на крыше и отведенный под выставочный зал чердак с 1996 года открыты для посещения туристами. Специальный плакат у касс напоминает визитерам о правилах поведения в помещениях, где живут или работают люди, а также о том, что они входят в здание, включенное в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Отдельной строкой прописан запрет на публичную и коммерческую фото- и видеосъемку без специального разрешения владельцев.
В этом вопросе немногочисленные (всего три семьи) обычные жильцы дома полностью солидарны с банком. Например, Фернандо Амат, глава модной мастерской интерьерного дизайна Vinçon, давно принял решение никого из посторонних любопытствующих, тем более журналистов, к себе домой не пускать и не разрешать там фотографировать: «И так слишком много чужих глаз заглядывает в наши окна в течение дня. К этому мы уже привыкли, но не хочется нарушать наш внутренний покой». Впрочем, для меня Фернандо, уже много лет живущий с семьей в одной из квартир дома Мила, сделал исключение и пригласил к себе домой, попросив при этом убрать фотоаппарат.
«Когда я только поселился в этом доме — а я живу здесь уже более 35 лет, — такого ажиотажа вокруг самого дома, да и вокруг имени Гауди не было, — поясняет Фернандо, пока мы обходим очередь туристов и заходим в здание. — Для многих это был не более чем дом со странным, необычным фасадом, никто им не интересовался. Но после того как в 1992 году в Барселоне прошла Олимпиада, сюда просто повалили туристы: Ла Педрера стала одним из обязательных для посещения объектов».
Превратить жилье в музей
Нынешние владельцы здания, семья известных каталонских предпринимателей Бернат (основатели компании Chupa Chups), приобрели дом в 1996 году. С 1999-го отреставрированные помещения начали сдавать под различные мероприятия — от свадеб и семейных праздников до выставок и конференций.
В 2002 году, когда отмечался 150-летний юбилей Антонио Гауди, мэрия Барселоны обратилась ко всем владельцам архитектурных памятников его работы с просьбой открыть двери домов для посещения. Хозяева дома Батльо наняли и обучили персонал для приема посетителей и проведения экскурсий по дому, издали брошюры и заказали аудио гид на восьми языках, а оценив успех акции, решили превратить дом в музей.
В экскурсию входит посещение вестибюля, бельэтажа с выходом на заднюю террасу, зала Жужоль, где находится кафе, чердака, где раньше располагались подсобные помещения, кладовки и прачечные, и террасы с ее знаменитыми изразцовыми дымоходами. Стоимость входного билета — 17,9 евро. «Мы не получаем никаких дотаций от государства, музей и дом содержатся исключительно на деньги, которые мы зарабатываем сами за счет сдачи помещений и продажи билетов», — поясняет Малу Пьедрабуена , директор по визитам дома Батльо, уточняя, что число посетителей с каждым годом растет: в 2009 году в доме побывали более 600 000 человек, в 2010-м — более 700 000.
Криволинейное пространство
У дома два отдельных входа, каждый ведет в свой внутренний двор. Обычно те немногие жители, которые еще снимают здесь квартиры, заходят через «частный» вход. Но в последние несколько месяцев возле него идут ремонтные работы по укреплению фасада и фундамента здания, под которым должен пройти туннель для скоростного поезда, и жильцам приходится пользоваться «банковско-туристическим» входом. «Это, конечно, не очень удобно, но что поделаешь! Хорошо, что большинство охранников нас уже знают в лицо. Хотя они время от времени меняются, и приходится вновь объяснять, что мы идем не в музей, а к себе домой», — с улыбкой рассказывает Фернандо.
Поднимаемся на старинном, времен Гауди, просторном деревянном лифте на шестой этаж и заходим в квартиру. Стены и потолок покрашены в темно зеленый цвет, извилистый коридор ведет куда-то вглубь. Слева — дверь в одну из комнат, стена справа состоит из больших окон, которые выходят во внутренний двор. Через них хорошо видны чердачный этаж и крыша здания, где в окружении четырех рыцарей-дымоходов — толпа туристов с фотоаппаратами, пытающихся разглядеть, что происходит внутри квартиры.
В доме Мила в полной мере воплотились гаудианские черты: тщательная проработка всех деталей и почти полный отказ от прямых линий. Фото: AISA
«Когда мы сюда переехали, я повесила на все окна занавески и держала их закрытыми весь день. Уж очень меня раздражало, что люди так беззастенчиво сюда заглядывают. Но потом я устала от отсутствия солнечного света и сняла все занавески на этой стороне дома, оставив их только в ванной комнате», — признается Анна, жена Фернандо.
«Поначалу я жил на последнем этаже. Вот там видите маленькие окна? Там небольшие квартирки, и одну из них я снимал, — показывает рукой Фернандо. — Я не искал квартиру именно в этом доме, просто хотелось поселиться поближе к работе: наш магазин (это семейный бизнес, который существует с 1941 года) расположен по соседству. Когда освободилась эта квартира, я переехал сюда. Если бы мне с самого начала предложили эту большую квартиру, может, я и не решился жить здесь. Но я начал свое знакомство с этим домом с маленькой квартиры и понемногу привык к его странностям. Сейчас, 20 лет спустя, нам кажется совершенно нормальным жить в подобном доме — со странными формами, цветами, линиями. Обе мои дочери родились здесь, и они для себя другого жилья не мыслят. Кстати, они учатся на архитектора — может, это влияние Гауди?»
Четырехсотметровая квартира совершенно не кажется огромной, напротив, она весьма уютная. Хотя стены и потолки в основном (кроме белоснежных кухни и ванной комнаты) темных оттенков синего, зеленого и красного, но высота помещений делает пространство воздушным, и оно совершенно не давит. Как не беспокоит и отсутствие перспективы, которую скрадывают изогнутые линии стен, потолков и окон. Ее заменяет тайна: что там, за изгибом стены? Куда он ведет? Кто там прячется?
В высоких дверных проемах над раздвижными створками — окна с матовыми стеклами. «Днем в комнатах очень светло за счет больших окон и стеклянных вставок в дверях. Комнаты получают свет одновременно из двух источников: прямой свет с улицы и рассеянный через стеклянные части дверей и окна, выходящие в коридор. Это создает очень своеобразные световые ощущения. Вечером же, когда садится солнце, темные стены как бы отступают и пропадают, создавая ощущение бесконечного пространства, которое сливается с небом», — делится своими ощущениями Анна.
«Правда, в последнее время дочери начали просить меня перекрасить несколько комнат, в которых они живут и где у них мастерская, в более светлые тона. Вот и пробуем, — подхватывает Фернандо, указывая на несколько кусков темно-синей стены, перекрашенных в белый и темно-серый тона. — Я решил отдать им на откуп эти три комнаты, пусть попрактикуются в подборе цвета. Ведь перекрасить не так уж и сложно — можно делать это вообще каждый год, для разнообразия. Больше мы в доме ничего менять не можем — все-таки это памятник архитектуры и культурное наследие ЮНЕСКО». «Мне очень нравится жить в этом доме, я бы не хотел отсюда переезжать, хотя нынешние хозяева мечтают о том, чтобы мы съехали. Но у меня еще с прежним хозяином был заключен бессрочный контракт аренды, по которому пока я не умру или не захочу сам прервать контракт, он действует, — поясняет Фернандо. — Мне нравится своеобразная магия, которая есть в этом доме. Здесь живешь как бы одновременно в парке развлечений и в мистерии дня и ночи, которые тут совершенно разные, и в этом есть что-то сказочное».
