Фиджи: корневая система

Королевская дорога идет вдоль океана и опоясывает весь Вити-Леву, главный остров Фиджи. Ее северная половина называется Kings road, а южная — Queens road. Когда-то, в 1874 году, первый король единого Фиджи рату Такомбау на фоне политической нестабильности передал власть британской короне в лице королевы Виктории. А в 1970-м, при королеве Елизавете II, которая до сих пор на Фиджи считается верховным вождем, государство вернуло себе независимость. А вместе с ней и политическую нестабильность: четыре военных переворота, четыре конституции… Однако все это слишком далеко от простых фиджийцев, на повседневную жизнь которых куда больше влияют племенные связи и институт вождей, чем политические разборки в столице.

Королевская дорога в любую сторону ведет к столице Суве, но большинство коренных островитян живут в деревнях. Вот городское многодетное семейство, приехавшее на уик-энд к родственникам в деревню: дети бесятся в воде с мячом для регби, взрослые сидят под пальмой, с кокосами в плетеных корзинках. Вот рынок у дороги: семь-восемь семей, и у всех манго разных размеров и сортов — сезон… Вот грузовик с полным кузовом кассавы (местных корнеплодов), у водителя цветок франжипани за левым ухом — не женат, значит. Вот рыбаки вытаскивают из лодки трех больших тунцов. Вот деревенское кладбище, могилки буквально у порогов жилых домов. Это традиция: предки — основа­ продолжающейся жизни, они неразлучны с семьей. Вот молодой фиджиец в сулу, национальной юбке, что-то толчет пестом в чугунной ступе на обочине. «Стоп!» — кричу шоферу.

— А что это вы делаете? — спрашиваю парня. В ступе корешки — кусочки толстого и пучки тонких.

— Это корни кавы, — отвечает.

— И долго так молотить? А по-другому никак?

— Час, может. Как тут по-другому… Хотите попить кавы? Моя семья будет рада.

За десять дней на Фиджи я посетила десяток больших и маленьких островов, на которых было в избытке и кокосовых пальм, и нестерпимо открыточных пляжей, но главное — народные песни и танцы, гирлянды франжипани и питье кавы. Ее было выпито больше, чем кокосовой воды.

Була, било, таноа

По-нашему это растение называется скучно — перец опьяняющий. У них — кава, янгона. И ничего опьяняющего. Фиджийцу вообще алкоголь для счастья не нужен. Корни кавы содержат большое количество крахмала, клетчатки и биологически активных веществ с разносторонним воздействием на организм — от седативного до ноотропного. Корни рубят, сушат на солнце, а потом толкут в порошок в ступе. На городском рынке в Нанди несколько рядов завалено кавой — корнями и порошком. Молотая кава стоит раза в полтора дешевле, чем «в корнях», но местные покупают охотнее именно их, оставляя порошок туристам. И дело не в том, что нравится работать ломом, а в том, что люди привыкли жить в условиях натурального хозяйства и делать все своими руками, да и к вождю с порошком явиться как-то не комильфо. Кава — это корни, в прямом и переносном смысле.

Когда-то кава была сакральной составляющей важных церемоний. Теперь это общественный напиток, но чем торжественнее повод, тем строже правила. Одно дело — встреча президента, другое — просто посидеть с друзьями, гитарой и укулеле. В первом случае будут и соломенные юбки, и боевой раскрас, и традиционные дубинки, и торжественные одеяния тапа (похожие на папирус тонкие листы, изготовленные из коры тутового дерева, с рисунком, соответствующим клану), и бамбуковый стебель, из которого по протоколу наливается вода для кавы, и отлаженные ритуальные движения при замешивании, и строгая очередность питья… Во втором случае будет просто добрая компания, а воду принесут в ведре. Между двумя полюсами — множество вариаций.

Для приготовления напитка, независимо от повода и места, используется таноа — большая чаша, обычно выдолбленная из дерева. В нее наливается холодная вода, и «кава-мен», назначенный вождем, начинает полоскать в ней мешочек с порошком. Отжимает и снова полощет. В особо ответственных случаях порошок размешивают церемониальным мочалом. Пьют каву из традиционной чашки било, сделанной из половинки кокоса. Очередь определяет вождь или его представитель. Первая чашка — главному гостю (вождю прибывших). Прежде чем взять било, гость должен хлопнуть один раз в ладоши (округлив их так, чтобы звук получился гулким), сказать «Була!», выпить залпом и еще трижды хлопнуть. Присутствующие хлопают вместе с выпившим. Ритуал повторяется — сначала в порядке, указанном вождем, потом пьют все желающие, восклицая «Була!». Это главное фиджийское слово, приветствие, как наше «здравствуй». Вкус у серовато-бежевого мутного напитка мучнистый, чуть горьковатый и вяжущий.

— Что вам дает кава? — спрашиваю 39-летнего Аки, работника единственного отеля на острове Ясава и жителя деревни Букама. Кава ходит по кругу, фиджийцы поют под гитару. Голоса у всех от природы хороши, от песен веет чем-то уловимо карибским и неуловимо родным, с явным влиянием христианских многоголосых распевов.

— На Фиджи все пьют каву. Мужчины, женщины. Мы пьем из одной било и становимся братьями и сестрами. А как иначе? Мы делим друг с другом солнце, луну, ветер, значит, мы едины. Кава дает нам отдых и силу, ясный ум и неутомимость в любви.

— А по печени не бьет?

— Кава — это здоровье. Даже кормящие женщины, у которых проблемы с молоком, пьют — и все налаживается. Мы начинаем пить каву после работы и продолжаем до глубокой ночи. А утром снова на работу едем. Здесь половина персонала из Букамы. Механик, секьюрити, официанты, уборщики.

— А чем занимаются остальные в деревне?

— Работают на земле, выращивают кассаву, другие корнеплоды, бананы... Рыбачат. Мы обеспечиваем продуктами отель и себя самих.

Региональная экономика Фиджи и сейчас по большей части основана на натуральном хозяйстве. Больше 83% земли на островах принадлежит коренным фиджийцам, она не продается. Остальное — государственная собственность и земли в свободном владении. Если на острове одна деревня, то земля на нем целиком принадлежит жителям, а если на острове стоит отель, значит, его хозяин арендовал землю у деревни на 99 лет. Большинство предприятий на Фиджи существуют на таких условиях.

Отношения между хозяевами — как правило, не коренными фиджийцами — и их персоналом из местных подчеркнуто уважительные. И часто даже управляющие отелей выглядят и чувствуют себя как гости рядом с по-хозяйски спокойными работниками.

Рату, тапа, севусеву

В Букаму мы с водителем-фиджийцем наведались на следующий день, чтобы посетить школу. Деревенский этикет обязывает гостей надеть сулу в знак уважения к традициям, а также спросить разрешение у рату — вождя. Дом вождя мало чем отличался от других. Разве что чуть побольше, да крыльцо повыше. Разувшись на ступеньках, мы вошли в комнату. Рату Сим, старик лет восьмидесяти, в цветастой рубашке и шортах, сидел в инвалидном кресле в углу просторной квадратной комнаты. На полу — плетеная из пандануса циновка, на которую мы присели. На обшарпанной стене — огромный лист тапа, подаренный вождю еще на 21-летие. Тапа всегда признак достатка. Водитель, как и положено, принес вождю севусеву (дар в знак уважения) — пучок кавы, завернутый в газету The Fiji Times. Минут пять он держал перед вождем монотонную речь на фиджийском, чуть раскачиваясь и глядя в пол. Вождь так же монотонно и нараспев ему отвечал. Иногда они говорили и хлопали вместе. Вождь периодически повторял «винака, винака» — «спасибо». В итоге школу посетить разрешил.

Там царил кавардак: готовился праздник по поводу начала восьминедельных зимних каникул на Ясаве, поэтому к дому знаний сходились в ярких нарядах все женщины и дети деревни. Старшие девочки в одной из аудиторий заворачивали в бумагу призы за хорошую успеваемость — учебные пособия. Школьники помладше рассаживались на полу веранды в ожидании торжественной речи учителя.

Фиджийские дети удивительно позитивны и жизнерадостны. В некоторых семьях их до сих пор по 7–8 человек, правда, с каждым годом рождаемость падает. По статистике, на Фиджи почти 30% населения — дети до 14 лет (в России — всего 16%, в США — 21%). Родители воспитывают их в христианской строгости, в уважении к традициям, учат помогать с раннего возраста, работать в огороде, стирать белье. Но этой строгости в отношениях не видно, видна любовь. Дети открытые, ласковые, не забитые, не драчливые.

В перевернутых вверх дном аудиториях на стенках занятные плакаты. Например, «обещания школьника» на английском: «Я никого не толкну. Я передам предмет, а не брошу. Я должен быть уверен, что все мои друзья в безопасности… Храни нас Бог!»

На веранде пели гимны, а восьмиклассник Анари Тумело гордо показывал мне школьные поделки:

— Это ожерелье с табуа — зубом кашалота, правда, деревянным. Такое у нас надевает жених, когда идет к родителям невесты. А в такой юбке из травы мужчины исполняют наши танцы. А это дубинка для охоты… на врагов. А вот традиционная корзина из пальмовых листьев, мы все плетем такие. В них можно класть и кокосы, и кассаву, и школьные учебники. Очень удобно, — Анари демонстрирует.

Корзинки фиджийцы плетут за пять минут. Иногда вовлекают в процесс туристов, улыбаясь их непутевости. Я попробовала как-то взять урок у Оши, рыбака с Ясавы. «Стелла, вправо, внутрь, вытягивай, снова, давай, сюда, Стелла-Стелла…» Для деревенских традиционные народные промыслы — дополнительный источник дохода. В то время как мужчины возделывают землю или ходят в море на тунца, женщины рукодельничают — создают тапа, вырезают из дерева маски, лепят из глины черепашек — символы счастья. Местная керамика — тысячелетнее искусство, сохранившееся в нескольких деревнях.

Деревня Лавай на берегу реки Сингатока — один из центров керамики. Гончары — вся женская часть деревни, ремесло передается от матери к дочери. Мужчины добывают глину. «В старину делали горшки и чашки для внутреннего пользования, и только лет двадцать пять как начали продавать и зарабатывать на этом, — рассказывает Китти, крупная высокая женщина с крепкими мужскими руками. — Благодаря горшкам мы все эти годы имеем возможность ремонтировать церковь, платить по счетам за электричество и за образование наших детей» .

Помещение «сельсовета» — самое большое в деревне — используется как рынок, когда приезжают туристы. Женщины рассаживаются по периметру, разложив на циновках товар. Деньги за конкретную покупку идут в конкретную семью, а еще предлагается за «вход на рынок» положить немного в общий кувшин — в деревенскую казну.

Никаких гончарных кругов: булыжник, деревянная лопатка и тонкая палочка — все орудия, при помощи которых в женских руках из куска глины за 10 минут рождается миниатюрный горшок с цветочком на боку. После мастер-класса снова кава и традиционные танцы меке с песнями под аккомпанемент местных деревянных инструментов: мужчины с раскрашенными лицами и в юбках из соломы воинственно скачут с копьями, женщины танцуют в основном сидя, изображая руками свою простую жизнь: как они работают, как готовят еду, как собирают урожай. Гости разойдутся, и все эти люди действительно отправятся копать землю в огороде, косить траву, стирать белье и обжигать горшки. И тоже с песнями.

Лавай — богатая деревня. Добротная церковь, дома по большей части оштукатуренные, а не обитые жестью, есть даже каменные. Электричество, водопровод, стиральные машины, газонокосилки. Рядом — Королевская дорога. Но такие удобства скорее исключение, чем правило.

Условные обозначения
1 Остров Вомо
2 Острова Матанги и Камеа
3 Национальный парк Боума
4 Острова Лау (Восточные)
- — - 180° в. д.

Сенга наленга

— Я живу в деревне, где нет ни электричества, ни водопровода. Люди встают и ложатся спать вместе с солнцем. Готовят еду на костре или традиционным способом — лово: в яму на раскаленные углями камни кладут стебли кокоса, на них рыбу, овощи — все что угодно, накрывают банановыми листьями, сверху мешковиной, и все это засыпают землей часа на два, — рассказывает Шарлотта, делая мне массаж в спа-салоне отеля на острове Камеа. — Нас в деревне 150 человек — одна большая семья, все братья и сестры. Если кто-то женится, то берет себе пару из другой деревни. У меня муж умер десять лет назад. Три сына — 23, 19 и 14 лет. Старшие работают на земле, в огороде, младший учится в средней школе в главной деревне, детей туда отвозят на лодке, как и нас на работу в отель. Другой дороги нет.

В деревню Шарлотты — Вайбулу — довелось попасть утром следующего дня. Моторка отплыла на рассвете в соседнюю бухту. Спустя пять минут лодочник приглушил мотор, и мы вошли в узкую протоку, петляющую между мангровыми зарослями. Последнюю сотню метров пришлось идти босиком, по колено в воде, меся ил. Но зрелище, открывшееся впереди, на зеленом холме, того стоило. Деревня Вайбулу показалась прекрасным затерянным миром. Никто здесь не ждал гостей, не встречал с франжипани. Но их аромат неуловимо витал в воздухе, смешиваясь с легким запахом дыма. Жители уже проснулись и приступали к делам. Их лица были радушны и расслабленны. «Була-була», — приветствовали мы друг друга. В открытые двери простых, маленьких, обитых рифленой жестью домов было видно, как в темноте светятся угли в очаге.

Пожилая женщина, улыбаясь, шла из соседского дома в свой, неся в руках горящие поленья, другая собирала метелкой засохшие листья на лугу. Худой мужчина, сидя на ступеньке, точил мачете для работы на деревенской плантации. Повыше на холме виднелись огороды, посадки бананов, хлебное дерево, манго… Откуда-то доносилось тихое пение, а еще мерный стук: будто тяжелым пестом что-то толкли в ступе. Босоногие дети разных возрастов в опрятной одежде и с рюкзачками на спине потихоньку собирались в кучки и подтягивались на берег к ожидающим их лодкам…

На этот мир людей в природе — без суеты, машин и телевизоров, без погони за деньгами и вещами — невозможно смотреть без зависти и грусти. Как невозможно увезти с собой в горшке цветок франжипани, растущий на теплой фиджийской земле под щедрым солнцем.

_{Редакция благодарит компании Korean Air и Rosie Holidays за помощь в организации материала}

_{Фото: robertharding / Alamy / Legion Media (в анонсе), Don Mammoser / Alamy / Legion Media, Age Fotostock / Legion-Media (х5), Zoonar / Legion-Media, Егор Незнамов (х9), Стелла Моротская (х3), Russian Look}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 2, февраль 2015}