Шри-Ланка: два листочка для королевы

Темные руки с лучиками морщин. На запястьях — дешевые браслеты. Леччими — одна из работниц плантации. Ей 33 года, она тамилка, как и все другие сборщицы. Ловким движением пальцев Леччими захватывает флеш, верхушку чайной веточки с двумя листочками и почкой — типсом. Набирает в горсть сразу несколько побегов, отрывает и бросает в большой мешок за спиной. У меня так легко и быстро не получается: для того чтобы оборвать упрямую веточку, не помяв нежных листьев, нужна сноровка.

Моя наставница общается со мной в основном жестами. Тамильские женщины не говорят по-английски — не получили образования. Но Леччими знает несколько слов, например «чай», «деньги», «слон», «пришли фото». Из-за меня она отстала от других сборщиц — те ушли далеко вверх по склону.

Женская работа

На горных плантациях Нувара-Элия собирают самый дорогой чай — «шампанское» среди цейлонских чаев.

Во времена английской колонизации местные плантаторы решили выращивать на Цейлоне кофе. Коренное население, сингалы, отказалось работать на колонизаторов. И для работы на кофейных плантациях англичане привезли из Индии тамилов. Шри-Ланка занялась экспортом кофе, но отдельные хозяйства проводили эксперименты по выращиванию чая. А в 1867 году предприимчивый шотландец Джеймс Тейлор впервые засадил поля доставленными из Китая чайными кустами и вырастил богатый урожай. В 1860-х годах кофейные саженцы погибли от «ржавчины», грибкового заболевания листьев. Освободившиеся поля ушли под чай. Тамилы решили, что собирать чай легче, чем кофе, и с этой работой вполне могут справиться женщины.

В горах Шри-Ланки по утрам всегда прохладно: 10–13 градусов тепла. Сборщицы надевают свитера и платки. А вот на ногах у них либо дешевые сандалии, либо ничего. Это рискованно: у корней могут жить ядовитые змеи. Рептилий стараются отогнать шумом, трясут кусты перед сбором. С пиявками эта тактика не проходит. Поэтому во время перерыва девушки вынуждены снимать с ног коричневых кровососов.

Из специальной экипировки у каждой сборщицы — мешок, подвязанный поверх платка на голову и болтающийся за спиной, а также длинная юбка-фартук, защищающая от жестких веток и росы. Еще есть специальная палка, которой сборщица помечает участок работы.

Когда смотришь долго на чайные заросли, они сливаются в один темно-зеленый ковер, и сложно отличить обработанные кусты от еще не тронутых. На многих дорожках между рядами высажены «новички», которые скоро заменят кусты-ветераны. После 35 лет рост молодых побегов у чайного куста замедляется, поэтому между рядов заранее высаживают новые, чтобы через пять лет вырубить дорожки на месте старых.

Рабочий день длится с семи утра до шести вечера. В 13:00 часовой перерыв на обед. Девушки садятся на землю, достают термосы с чаем и рисовые лепешки. Показывают мне ладони: от чайных листьев на руках остаются коричневые пятна, как от одуванчиков. Несколько лет работы — и отмыть въевшийся пигмент уже невозможно.

Одна из женщин спешит вниз по дороге в деревню, к ребенку, оставленному под присмотром родни в бараках. Другой возможности не будет: в течение дня работницы позволяют себе, кроме обеда, только два десятиминутных перерыва на «чай» — в 10 и 15 часов.

Сборщицы сами решают, выходить или не выходить на поля. Владелец плантации не платит им зарплату, а «выкупает» собранные листья: 800 ланкийских рупий за 30 килограммов молодых листочков (~ 300 рублей в 2021 году. — Прим. Vokrugsveta.ru). Если собрано меньше — штраф. За мусор — старые листья и ветки — штраф. За мокрые листья тоже штраф — ведь вода увеличивает вес. Несколько штрафов, и с этой сборщицей больше не будут иметь дело.

На полученные деньги тамильские женщины содержат семью: их мужчины часто сидят дома, потому что «мужской» работы в деревнях не так много, или уезжают на сезонные заработки в другие части страны.

Урожай с одной плантации собирают примерно раз в две недели. Собрали на одном месте, могут перейти на другое, потом вернуться. При работе по шесть дней в неделю и сборе не менее 30 килограммов в день сборщица может получить максимум 20 000 рупий в месяц (около 7500 рублей в 2021 году. — прим. Vokrugsveta.ru).

— А для себя вы чай собираете? — интересуюсь у Леччими.

— Нет, — смеется она, — листьев надо много собирать для хозяина. Если он увидит, потом не позовет. Нам на фабрике дают чай, который им не нужен.

Обед заканчивается, сборщицы разбредаются по склону, к своим палкам.

Вечерний сбор

На большинстве плантаций мира чай собирают вручную. Машины не умеют работать так чисто, захватывают много лишнего. К тому же на Шри-Ланке слишком крутые для машин склоны. Да и людская рабочая сила обходится дешево.

Два раза в день сборщицы сдают собранный лист. Вечером, как и перед обедом, мы спускаемся вниз, к дороге, где у машины стоят приемщики с фабрики.

Сборщицы взвешивают по очереди свои мешки на специальном безмене. Бригадир вписывает результат каждой в блокнот — трудовой паспорт. Мой мешок тоже подвешивают смеха ради. Пять килограммов. Я считаю, это подвиг. Сборщицы перешучиваются.

— Мало времени, — утешает меня Леччими и пересыпает мои листья к себе. Теперь у нее превышение нормы, и бригадир отметит это для нанимателя.

После взвешивания собранное вываливают на землю. Бригадир проверяет качество. После чего мужчины помогают собрать листья в мешки и забрасывают груз в кузов.

— Идем, — зовет меня Леччими. — Спать. Добро пожаловать.

Вдоль дороги то и дело встречаются крытые лавочки со знакомыми овощами: морковь, капуста, тыква. Внизу, на плоскогорье, где климат совсем другой, чаще можно встретить кокосы и бананы.

Многие сборщицы живут ближе к плантациям, в фабричных бараках. А Леччими — со своей большой семьей, ее родственники построили три дома в лесу возле дороги. Глинобитные стены, шиферные крыши. Удобства — в характерном деревянном домике во дворе. Вокруг — огороды. Почти как на российских садовых участках.

Нам навстречу выходит полная пожилая женщина в сари и европейской рубашке.

— Я мама, зовут Сита, — говорит она мне. — Работать с туристами, знать английский. Будешь спать в моем доме.

Английскому Ситу научил сын. Иногда за скромную плату они показывают дом туристам. В большой комнате вдоль стен глиняные лавки — ночью на них спят мужчины. Здесь же глиняная печь. Вторая маленькая и темная комната — для женщин. Электричества в доме нет.

Мы сидим с Ситой в душном закутке женской половины. Сквозь стрекотание сверчков слышно, как сопят дети.

— Раньше, при англичанах, мы были никто, — рассказывает Сита. — Приезжие из Индии. Теперь независимость, мы уже не индийские, а ланкийские тамилы. Мои внуки родились здесь, они граждане Шри-Ланки. Могут голосовать, могут выбрать представителя в парламент.

Английское наследство

Утром вместе с тремя рабочими я трясусь в раздолбанном грузовике среди мешков с чаем. Грузчики тоже не понимают по-английски. Их работа — ездить по плантациям и закидывать в кузов собранный женщинами чай. Мы едем на фабрику Mackwoods — одну из старейших на Шри-Ланке. Ее основал в 1841 году британский капитан Уильям Маквудс. Теперь под руководством ланкийских предпринимателей она разрослась до большой корпорации. В 2013 году именно это чайное производство удостоил своим визитом принц Чарлз, наследник британского престола.

Управляющий фабрикой Ранил — сингал по национальности. Чтобы занять этот ответственный пост, он получил высшее образование и отдельно изучил чайное дело.

— Задач у управляющего много. Надо разбираться в механизмах, следить за рабочими, для этого я выучил тамильский язык. В основном на фабрике трудятся женщины. Мужчины выполняют только тяжелую работу.

Мы проходим мимо печей, в которые пожилой тамил грузит сосновые дрова. Эти печи нужны для отопления чайных сушилен.

— Ты видишь его саронг? — указывает мне Ранил на одежду мужчины. — Ткань цветная, значит, это чернорабочий. Люди с положением в обществе носят белый саронг.

Поднимаемся на второй этаж. Именно сюда доставляют все листья с плантации. В огромном зале в длинных лотках выложен свежий урожай. Гигантские вентиляторы гонят по трубам теплый воздух: здесь листья проходят первую термическую обработку — вялятся. Чтобы нижние слои не запрели под тяжестью верхних, рабочие руками то и дело подбрасывают вверх зеленые охапки.

На первом этаже стоит гул машин и взвесь чайной пыли. Между машинами суетятся тамилки в зеленых штанах и рубашках, засыпают готовую продукцию в большие бумажные пакеты, относят на склад. На головах — шапочки, из-под которых свешиваются тугие черные косы. Обувь для работы — резиновые вьетнамки — выдают на фабрике.

Леччими говорила мне, что многие тамилки не хотят идти на фабрику: на плантациях больше свободы — можно пропустить работу, никто не надзирает за процессом, проверяют только результат. К фабричным работницам требования выше: они должны быть здоровы, обучаемы, вежливы. «Случайных» девушек сюда не берут.

Зарплата на фабрике — от 17 тысяч рупий в месяц, но есть возможность карьерного роста и «выходное пособие».

— У нас не выплачивают пенсии, — рассказывает Ранил. — Но есть счет, куда мы перечисляем 15% от зарплаты, и сам работник в обязательном порядке добавляет каждый месяц еще 8%. Когда человек больше не может работать, государство отдает ему эти деньги. Такое вот «выходное пособие».

Стучат механизмы. Машины для скручивания — металлические цилиндры со штурвалами — трут зеленые листья о ребра деревянного днища. На другом конце зала ходят в пазах гигантские вертикальные сита, сортирующие высушенные чаинки по размеру. Эти машины помнят еще английских джентльменов в колониальных пробковых шлемах, когда те только-только начинали постигать великое искусство чайного дела.

Ранил демонстрирует мне единственную современную электронную машину. Она отфильтровывает чаинки, не соответствующие кондиции. Новая техника смотрится странно посреди всего этого механического XIX века.

В стеклянной комнате, отгороженной от основного производства, бродит задумчивый дегустатор. Ему принесли на пробу самый дорогой зеленый чай — его делают только из типсов, чайных почек.

— Дегустатор чая, — уважительно замечает Ранил, — очень престижная профессия. Он дает оценку каждой партии. Если скажет плохо, отправим на местный рынок.

Проходя мимо одной из машин, я вижу, как работница высыпает ящик зеленого чая в емкость, где лопасти крутят черный.

— Она ошиблась? — спрашиваю.

— О нет, — смеется Ранил. — Это «королевский» чай. Ее Величество английская королева Елизавета очень любит такую смесь лучших цейлонских чаев — черного и зеленого. Каждая высокогорная фабрика готовит для нее посылку. Ниже по склону качество хуже.

Поставки чая ко двору дают компании повод продавать похожую смесь туристам за баснословные деньги. В фабричной лавке среди чаев по цене от 3,8 фунта стерлингов (~ 380 рублей) за пачку есть два вида «королевского» чая — «Золотой юбилей королевы» и «Бриллиантовый юбилей королевы», по 80 и 85 фунтов соответственно. Они упакованы в шкатулки и промаркированы изображением английской короны.

Брокерские игры

Цейлонский чай давно стал легендой. Но вся слава доставалась компаниям, которые вывозили его за границу. В начале 1970-х году плантации национализировали, и чайным делом смогли заниматься граждане Шри-Ланки.

Ласанта Джаятиранте когда-то тоже занимался поставками чая, а сейчас работает гидом. Он прекрасно говорит по-русски, потому что учился в Советском Союзе и получил там диплом врача. Раньше он возил цейлонский чай в Россию, но потерял все деньги из-за кризиса 1998 года — импортеры забрали товар, а расплатиться не смогли. Ласанта везет меня на чайный аукцион в Коломбо.

Торги проходят два раза в неделю в зале-лектории, куда очень редко пускают простых смертных. Здесь на зрительских местах сидят брокеры, а внизу, с кафедры, распорядитель объявляет новый чайный лот.

— На самом деле чай сейчас хранится на фабрике, — шепотом объясняет Ласанта. — На торги присылают только пробы каждого урожая, но это скорее дань традиции. Никто обычно чай не дегустирует. Однако если вдруг кому-то понадобится опытный образец товара, ему отвесят два фунта чая на пробу.

Перед началом торгов каждый участник получает распечатки, где описаны лоты, сорта, плантации, указан объем, который есть в наличии, и стартовая цена. Эту информацию составляют брокеры, которые занимаются продажей: каждый по своему товару.

— Репутацию брокеры зарабатывают годами. Надо очень хорошо разбираться в чае. За неделю до аукциона нужно съездить на плантацию, самому оценить и перепроверить чай, а потом составить подробный каталог. Настоящий брокер должен знать мировые тенденции и иметь повсюду связи.

Сегодня чай с цейлонских плантаций продают как иностранные, так и местные, ланкийские бренды. Для последних Чайный совет острова разработал специальный знак качества, который говорит о том, что чай расфасован на Шри-Ланке и соответствует высоким стандартам. Герб государства — золотой лев с мечом в лапе. На упаковке чая зверь изображен с пятнышками на шкуре. Их должно быть 17, по количеству можно отличить настоящий чай от подделок.

— Нигде, кроме Шри-Ланки, вам не удастся попробовать цейлонский чай, собранный только с одной плантации. — Ласанта указывает пальцем на брокера, который уже купил две тонны чая Mackwoods и торгуется за новый лот. — Производители покупают чаи с разных плантаций и смешивают их для продажи. Этот способ экспорта придумал Томас Липтон, и называется он «цейлонский бленд». Плантации не могут поставлять каждый месяц одинаковое количество чая. То случился неурожай из-за дождей или засухи, то вирус сгубил часть кустов, то сборщики не вышли на работу. В один месяц могут произвести две тонны чая, в другой — четыре. А если экспортеру нужно в месяц пять? Он просто докупает недостающее у других плантаторов. Так и появился бленд.

В среднем за минуту торгов с молотка уходит до шести лотов. Но в зале тихо, никакого ажиотажа: объявляют лот, брокеры поднимают цену. Все давно определено переговорами и традициями. Первую после стартовой цену всегда назначают английские покупатели. Это не дань уважения первым чайным плантаторам. При подписании договора о независимости Шри-Ланки Великобритания выдвинула одним из требований эксклюзивное право на местный чай. Однако сегодня Соединенное Королевство не входит даже в первую десятку стран-покупателей цейлонского чая. В числе первых — Россия.

_{Фото: Legion-Media (x11), Sime / Vostock-Photo (x3), Russian Look (x2)}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 1, январь 2016}