Место работы — саванна: как живет простой шотландский рейнджер в ЮАР

— Приготовься! В двух километрах — стадо слонов. Они пройдут здесь. Замри и не высовывайся!

Уэсли останавливает «ленд крузер» посреди саванны. Вокруг только низкие кусты, кочки и сухая трава. «Слон не иголка в стоге сена. Его бы сразу было видно. Да еще целое стадо! Ошибся рейнджер», — думаю я. Но на самом деле кусты высокие. Неровный холмистый рельеф саванны создает оптическую иллюзию. И вот, будто из- под земли, появляется первый слон. За ним — еще штук 10. Они идут прямо на нас! Всего две минуты — и джип в гуще слоновьего стада. Хоботы почти касаются моего плеча. Я едва дышу. Потрясающе и жутко одновременно. Вдруг слоны растопчут машину? Но Уэсли улыбается…

Как ты догадался, что мы встретим слонов?

Во-первых, по помету. Он свежий, значит, слоны были здесь недавно и вряд ли ушли далеко. Помета много — слон не один. Ну и другие следы. Например, кое-где кусты вырваны с корнем — слоновья работа: корешки — их главная пища. Обычно животные идут по определенному маршруту в поисках еды. Затем возвращаются назад. Поэтому я специально поставил джип так, чтобы оказаться на их пути: показать тебе слонов вблизи!

Мы ведь рисковали?

Слон — опасное и агрессивное животное. И одно из главных условий во время сафари — быть готовым к неожиданностям. Тем не менее сейчас мы не рисковали. Судя по вырванным кустам, слоны сыты, то есть довольны и спокойны. Мою догадку подтвердили приподнятые хоботы: значит, слоны пытаются поймать ветер, чтобы лучше нас унюхать. У них широко раскрыты глаза и слегка задраны вверх головы: слоны хотят разглядеть «пришельцев».

Все это — признаки того, что они спокойны и настроены на знакомство. Если слонам просто любопытно, кто к ним приехал, они никогда не пойдут в атаку. У зверей свой язык тела. Когда слон в плохом настроении, он качает головой. В таком случае лучше сразу ретироваться. В общем, чтобы понимать дикого зверя, надо внимательно смотреть, слушать, нюхать.

Закон стаи

Где ты научился понимать дикого зверя?

В саванне! Я ведь уже 15 лет (в 2016 году. — Прим. Vokrugsveta.ru) работаю рейнджером. Если столько времени провести среди зверей, волей-неволей будешь распознавать малейшие оттенки. В том числе цветовые. Глаз привыкает к зелени саванны и постепенно начинает выделять в этом однообразии полутона: желтоватый, коричневатый, сероватый. Поэтому я могу на расстоянии до 100 метров разглядеть притаившегося леопарда, который сливается с листьями, сухой травой и глинистой почвой. Только живя в саванне, учишься предугадывать, как себя поведет животное. Это что-то вроде профессиональной интуиции… Тихо! Я вижу боковым зрением филина.

Уэсли издает звук, напоминающий кудахтанье. Из кустов выпархивает филин с зайцем в лапах.

Говорить на птичьем языке — тоже обязательная часть обучения?

Не думай, что рейнджер и дикое животное полноценно разговаривают. Не может человек оказаться в шкуре зверя, научиться мыслить, как он. Но я умею имитировать звуки природы, что помогает общаться с обитателями саванны. Вот я захотел увидеть филина, позвал его, он откликнулся. Наверное, это дар свыше.

Ты обнаружил у себя этот дар и решил стать рейнджером, так?

Нет… Все было иначе. В детстве я носил одежду цвета хаки, так что моя судьба была предопределена. Рейнджеры ведь почти всегда надевают куртки и бейсболки зеленоватых оттенков, чтобы не выделяться на фоне саванны и не раздражать зверей! Шучу. На самом деле я просто вырос в саванне. Кажется, дикая природа окружала меня с рождения. Едва ходить и говорить научился, как родители стали брать меня на сафари.

Помню, в школе дурачимся с ребятами, прыгаем в речку, а она кишмя кишит крокодилами… Наверное, я окончательно решил, что хочу быть рейнджером после одного случая. Мне исполнилось восемь. Мы с семьей остановились на пару дней в заповеднике Kruger. Я ждал привычной поездки на джипе, но рейнджер вдруг пообещал показать мне нечто особенное. Он отвел меня в загон, где жил детеныш жирафа по имени Ти Джей. Его родители погибли, и Ти Джея приютили сотрудники парка.

Я испытал тогда очень сильные эмоции: жираф — ребенок, я тоже. Только у меня есть семья, а у него нет. Если бы не рейнджеры, которые нашли его в саванне, Ти Джей бы погиб. Мне остро захотелось присоединиться к этим людям, которые спасают диких животных, рассказывают о них туристам. В общем, я, пожалуй, всегда знал, что буду рейнджером.

А ведь ты даже не коренной африканец…

Я родился в ЮАР и горжусь этим. Меня иногда спрашивают: «Ты ведь шотландец?» Я отвечаю: «Африканец». Кстати, были случаи, когда к нам приезжали европейцы, влюблялись в дикую природу и оставались работать. В нашем заповеднике берутся обучать новичков, в том числе иностранцев.

Какая квалификация официально необходима рейнджеру?

Я окончил курсы при Ассоциации полевых гидов ЮАР (FGASA), сдал экзамены. Сначала мне выдали сертификаты Первого уровня, подтверждающие квалификацию, умение владеть оружием и оказывать первую помощь животным, а также водительскую лицензию, позволяющую ездить по саванне. Кроме того, я зарегистрировался в Департаменте по делам окружающей среды и туризма (DEAT). Сейчас у меня уже есть сертификаты Второго уровня и Высший диплом рейнджера. А еще я получил дополнительное образование в FGASA и сертификат, дающий право водить туристов пешком по саванне.

Человеческие детеныши

Ты каждый день возишь по саванне туристов. Зверям не надоели такие вторжения?

В этом суть работы рейнджера: сделать так, чтобы люди увидели саванну, а звери не почувствовали дискомфорта. Я всегда соблюдаю несколько правил и от туристов требую того же. Для зверей мы тоже звери. Они по-своему читают язык наших тел. Один неправильный жест — и нас примут за жертв или хищников. Например, если повернуться спиной ко льву, он обязательно прыгнет. У него такой инстинкт — нападать сзади.

Вообще, львов я показываю в саванне ранним утром, когда они сыты и мирно дремлют. Диких животных могут спровоцировать меха или яркая одежда. Поэтому мы, рейнджеры, носим простые куртки и бейсболки цвета хаки. Звери не тронут людей, если те не будут нарушать их личное пространство, дразнить их, пытаться погладить, покормить с рук. Уважение к коренным жителям саванны — вот главное правило.

Чем ты занят, когда нет туристов?

Слежу за состоянием дорог. Вдруг где-то размыло грунт дождем или дерево упало. Тогда надо срочно вызывать подмогу и расчищать. Езжу по заповеднику, смотрю, нет ли раненых зверей. Я считаю, что не стоит вмешиваться в процессы дикой природы, но часто помощь просто необходима.

Бывает так: лев охотится на антилопу, успевает ее ранить (обычно в бок или ногу), а она убегает. Если животное сильно травмировано, я обязан помочь: обработать раны, наложить бинты. Когда мне самому не справиться, я вызываю бригаду ветеринаров. Они делают усыпляющий укол, чтобы спокойно осмотреть животное, и, если требуется, везут его в госпиталь на грузовике.

Ты носишь с собой ружье. Приходилось им пользоваться?

К счастью, нет. Хотя я меткий стрелок. В тире, по крайней мере, всегда попадаю в яблочко. Спасибо нашему учителю Эндрю Керни, который постоянно тренирует рейнджеров. Мы обязаны носить ружье в целях безопасности. Но, как показывает практика, если ты внимательно читаешь знаки, обитатели саванны не нападут. К тому же они сами боятся людей! Сколько раз я в этом убеждался.

Однажды решил проложить пешеходную тропу по следам львов. И вот иду я, изучаю следы, ищу обглоданные кости. Вдруг чувствую пристальный взгляд. Оборачиваюсь — целая львиная семья! Они шли за мной кустами все это время, пытаясь понять, что мне надо в их краях. Я спокойно дошел до конца тропы и свернул оттуда на знакомую дорогу. Главное — не паниковать. Зачем львам атаковать меня, если я просто иду? Да и вдруг я сам опасное животное? Ведь и правда: главный враг животных в саванне — человек.

Ты имеешь в виду браконьеров?

Да, браконьеры — особая тема. Они редко действуют поодиночке. Обычно это организованные группировки. У них все продумано, и наши ловушки им известны. Правда, в Shamwari браконьеры уже четыре года не объявлялись. После того как в 2012-м у нас убили двух белых носорогов, директор заповедника усилил меры безопасности. Нанял военных, которые круглосуточно патрулируют территорию под руководством полицейского-криминалиста с 25-летним стажем.

У патрульных джипы, мотоциклы, квадроциклы, самолет и вертолет. Все идет в ход. Еще скрытые камеры везде установили. Сотрудники парка держат в секрете, сколько ценных животных тут обитает, чтобы не привлекать внимания. Но всякое может случиться. В соседних заповедниках то и дело находят жертв браконьеров… Мы, рейнджеры, все время на радиосвязи с военными. Если вдруг обнаружим следы преступников, сразу сигнализируем.

На кого и зачем в первую очередь охотятся браконьеры?

Основная цель преступников — рога носорогов. Ходит легенда, будто они исцеляют от рака. В ЮАР водится около 80 % всех носорогов планеты, поэтому браконьеры сконцентрировались именно здесь. К сожалению, немало людей, готовых отдать за «чудесное лекарство» любые деньги. На черном рынке рога продаются по 250 000 долларов за фунт. Главная страна сбыта — Китай. А ведь рог — это примерно то же самое, что волосы или ногти: состоит из кератина. И разумеется, не может вылечить рак! Научно доказано. Но у некоторых своя наука…

В результате через день мы получаем информацию об убитых или раненых носорогах. Враги зачастую стреляют усыпляющими пулями из специального оружия: что-то вроде огромного шприца. Пока носорог спит, отпиливают ему рог. Если животному не помочь, оно погибнет от потери крови.

Рожденные свободными

Чем помочь носорогу, у которого отпилили рог?

Сначала врачи накладывают ему повязку и помещают животное в загон прямо в саванне, рядом с больницей. В Shamwari, кстати, привозят жертв браконьеров чуть ли не со всей Южной Африки: в нашем заповеднике — главный госпиталь для диких зверей. Когда рана у носорога заживет, можно попробовать сделать пластическую операцию. Были случаи, когда хирурги «надстраивали» новые рога, подсаживали кожу только что умершего слона, например. Если же пластика невозможна, делают протез.

Весь год мы следим за здоровьем самки носорога по имени Хоуп (Hope значит «надежда»). Браконьеры отловили ее в 170 км от нашего заповедника и не отпилили, а практически вырвали ее рог с мясом. Не раз собирался консилиум врачей, чтобы решить, чем ей помочь. Наконец удалось посадить на специальный клей пластину-имплант, который закрывает рану и при этом позволяет коже дышать. Надеюсь, имплант приживется. Тогда Хоуп будет готова вернуться на волю. А пока за ней нужно наблюдать.

Все животные после лечения возвращаются в саванну?

В большинстве случаев да. Но иногда это невозможно. Например, сейчас при больнице живет дикий козел. Потерял заднюю ногу, думаю, стал жертвой льва. Сделали ему протез. Пока непонятно, сможет ли козел с ним бегать. Еще рейнджеры как-то нашли в саванне новорожденных детенышей зебры и антилопы. Выкормили их. Животные теперь ручные, в дикой природе им не выжить. Такие звери остаются при больнице, или рейнджеры и ветеринары берут их к себе. А для диких кошек в нашем заповеднике есть центр спасения Born Free — филиал британской благотворительной организации. Один на всю Южную Африку.

Это гигантский загон под открытым небом, в котором львы, тигры, леопарды, гепарды как на воле. Правда, кормим их мы, сотрудники парка. К нам даже из других стран привозят хищников, например из цирков и зоопарков, где их содержали в ужасных условиях. Обычно волонтеры сообщают нам о таких случаях и помогают вызволить животных.

Однажды к нам поступил лев из Румынии — Синбад. Жил у владельца ресторана, который за деньги фотографировал с ним туристов. Говорят, он кормил льва курицей с макаронами. В итоге из-за недостатка витаминов и минералов Синбад перестал расти. Он не больше собаки. Сейчас живет в Born Free. Пытаемся выкормить его, но вряд ли лев вырастет…

Как думаешь, дикие звери способны чувствовать, что люди им помогают?

Думаю, они чувствуют, что человек может быть для них неопасен. Стоит, например, мне выйти во двор, как на меня заползают ящерицы, гигантские кузнечики, пауки… Сейчас меня дома ждет новорожденный летучий мышонок. Упал прямо мне в руки. Помещается на кончике пальца! Буду выкармливать, пока мать за ним не прилетит. А она прилетит обязательно. Такое уже было. Возможно, дикие звери понимают, что рейнджер — человеческий друг саванны.

Уэсли, тебе самому бывает когда-нибудь страшно? Живешь один в домике посреди саванны…

Страх естественен. Он помогает быть осторожным, взвешивать каждый шаг. Но не более того. Вот, к примеру, недавний случай… Вышел я ночью из дома подышать воздухом. Слышу — шорох. Пригляделся: кот коллеги-рейнджера поймал кобру. Я спугнул кота, он выпустил добычу. Кобра еще несколько минут переживала шок. Мне пришлось стоять возле нее, ждать, пока она придет в себя и уползет в кусты. Следить, чтобы кот не вернулся. Я не думал в этот момент, что змея нападет. Ей было страшнее… Страх — нормальный инстинкт самосохранения. Но я всегда помню о главном: дикие звери — мои соседи. А значит, жить надо по-добрососедски.

_{Фото: Nature PL / Legion-media (x2), Getty Images (x3), Legion-media (x5)}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 9, сентябрь 2016, частично обновлен в апреле 2022}