Непроницаемые: как живут баски испанской провинции Наварра

В связи с этим было решено осуществить несанкционированный десант корреспондента «Вокруг света» в тыл — горную часть испанской провинции Наварра.

Идеальный информатор

Агентурные данные, использованные при подготовке операции, подвели. Водитель рейсового автобуса по маршруту Памплона — Сан-Себастьян высадил меня на шоссе в 11 километрах от пункта назначения — деревушки Иганци, холодно сообщив, что общественный транспорт дальше не идет. Закрывая двери, он процедил номер телефона единственного на район таксиста Пачи. Тот строго сказал в трубку: «Я занят. Попробуй автостопом». На пустынной горной дороге это прозвучало как издевательство. Но мне повезло: первый же свернувший под указатель старенький «пежо» спешил туда же, куда и я, — на праздничные гулянья в Иганци в честь архангела Михаила, покровителя села.

Тактический просчет обернулся стратегическим успехом. Водитель попутки оказался идеальным информатором. Он сразу назвался по имени и фамилии — Йон Эчебесте Эчабе, видимо, желая показать, что он истинный баск. Идеологи «баскскости» считают, что у чистокровного представителя нации должно быть как минимум четыре баскских фамилии (отца, матери и двух дедов). Но в современной Испании такая родословная — это утопия, две фамилии уже удача. Впрочем, даже коренной баск Йон, родом с побережья, умудрился заблудиться на ничтожном отрезке в 11 км, сетуя на «путаные горные тропы».

Спросить дорогу было не у кого. На склонах, уже окутанных вечерним туманом, виднелись только лохматые силуэты поттоков, баскских пони. Они сохранились в природе со времен неолита — в силу труднодоступности региона. Как, собственно, и загадочный баскский народ, над происхождением которого ученые давно ломают головы. Ощетинившиеся соснами вершины грозно высились над легшими на землю облаками. Но вот мелькнул указатель на Иганци, и, почувствовав облегчение, Йон разговорился и сообщил, что у него даже резус-фактор отрицательный.

У басков значительно чаще, чем у прочих жителей Европы, встречается отрицательный Rh. И вообще, согласно «генетической теории», выдвинутой в середине ХХ века, у них иной состав крови, форма черепа и набор хромосом. С развитием науки большинство положений этой теории было опровергнуто, что басков нисколько не смущает. Они и без анализа крови с высокой степенью точности определяют «баскскость» — по внешнему виду и по фамилии. И на этом основании, например, берут или нет в «Атлетик Бильбао» — главную футбольную команду Эускади (так по-баскски называется испанская Страна Басков). Йона бы взяли, но он пошел в другой, менее известный, зато исконно баскский спорт — эрри киролак (herri kirolak, дословно — «сельские виды спорта»).

По-испански мой информатор говорил с чудовищным баскским акцентом, но мне удалось выяснить, что название «эрри киролак» объединяет восемнадцать дисциплин, которые родились из традиционных видов хозяйственной деятельности басков. Перетаскивание валунов — из очистки полей перед пахотой, рубка стволов на скорость — из валки леса, а долбление камня железным шестом — из деятельности шахтеров, которые вручную пробивали в скале отверстия для закладки взрывчатки. Статус спорта эти забавы получили в 1980-е, когда были созданы спортивные федерации по эрри киролаку. Когда Йон стал айсколари (буквально — «дровосеком»), то есть рубщиком стволов на скорость, и в конце 1970-х рассекал надвое метровое в диаметре бревно за рекордные 5 минут 58 секунд, никаких федераций еще не было, состязания устраивали сами «профи», беря соперника «на слабó». Один бросал другому вызов, народ делал ставки, победитель забирал все, что на кону. Йон сожалеет о тех временах: «Быть профессиональным айсколари теперь тяжело. Раньше основной доход приносили пари, потому что мы, баски, очень азартный народ».

Сам он десять лет назад ушел из профессии из-за травмы и теперь тренирует молодых. «Мой ученик, Икер, сейчас рубить будет. Мне никак опаздывать нельзя», — сказал Йон, вжимая в пол педаль газа. Ровно в 18:00, к началу соревнований третьей лиги общенаваррского чемпионата по рубке стволов на скорость, мы подрулили к фронтону.

Место встречи изменить нельзя

Этот тип спортивных сооружений можно встретить везде, где играют в пелоту, или баскский мяч (прообраз современного сквоша). Как русской деревни, по Есенину, нет без коровы, так баскской — без фронтона. Две соединенные под прямым углом стены образуют открытую с двух других сторон площадку под навесной крышей. Часто при устройстве фронтона одной из сторон служила внешняя стена церкви, что не только символически, но и буквально помещало национальный спорт в самый центр жизни. Местные жители испокон веков играли на фронтоне в мяч, торговали в рыночные дни, сплетничали в будничные и гуляли в праздничные.

Когда мы подъехали, на центральной площади гремела музыка, трепетали баскские флаги-икурриньи и толпились люди всех возрастов. Кое-кто в традиционных белых штанах и рубахах с красным широким поясом и такого же цвета платком на шее. И почти каждый мужчина — в баскском берете-чапеле, чрезвычайно похожем на кепку-аэродром.

Не только это, кстати, роднит местное население с народами Кавказа — существует недоказанная версия о связи баскского языка с кавказскими. За отсутствием однозначных данных лингвисты относят баскский к «изолированным» языкам, то есть к таким, которые не входят ни в одну известную языковую семью. В последние десятилетия правительство Страны Басков ведет работу по популяризации этого единственного неиндоевропейского языка Европы, рассылая лекторов в университеты мира (Россия не исключение). Однако сами местные жители вовсе не стремятся быть понятыми: здесь не то что испанской речи не слышно — ни одной вывески на испанском языке. Из совершенно чуждого уху потока звуков мне удавалось дешифровать только Ez («Нет») и Bai («Да»).

Но ни говор, ни форма черепа, ни чапелы не объединяли так сильно этих людей, как почти физически ощущаемая атмосфера азарта. Азартно выносили на площадку толстые обрубки буковых стволов и ящики с длинными топорами. Горячо спорили «арбитры» со свистками на шеях и тренеры, среди которых оказался и Йон, начисто забывший о своем обещании быть мне проводником в этом непонятном мире. Бурно встречали пятерых участников, особенно вышедшего последним щуплого малого из местных. Применив тактику штурмового захвата информатора, я выяснила, что это 26-летний Ябен из Иганци, который в прошлый сезон прославился, победив в состязании по разрубанию автомобиля топорами. На кону стояло 1500 евро, которые он и получил, раскурочив машину за три минуты (инвентарь был любезно предоставлен хозяином автосвалки).

По свистку участники вскинули инструмент — лезвия звонко вонзились в древесину. Парни не выглядели особенно могучими, но щепа из-под их топоров летела крупная, ложась ковром под ноги зрителей. Те же не обращали на это внимания, как и на мои робкие попытки получить разъяснения о правилах состязания.

Секреты спецподготовки

Без всяких разъяснений, однако, было очевидно, что от спортсменов эрри киролака требуется богатырская сила, недюжинная выносливость и специальная подготовка. И если благодаря популярности футбола клуб «Атлетик Бильбао» может себе позволить отбирать игроков исключительно из басков, то в случае с «сельским спортом» такого наплыва желающих не наблюдается. Тут надо быть не просто баском до мозга костей, но и большим энтузиастом.

Ученик Йона, Икер из Гипускоа, днем работает в автомастерской, а по вечерам в гараже оттачивает технику рубки, закидывая руки с топором выше головы. Шутка ли: стоя на обрубке ствола метрового диаметра, точными движениями рассечь его пополам, не попав при этом себе по ногам. «Айсколари узнают по обувке», — гласит баскская поговорка, намекая на то, что искусные дровосеки могут задеть топором носки ботинок, но не более того.

Группа поддержки Икера одобрительно загудела, когда он, покончив с первым, перескочил на второй ствол из пяти. Но к исходу 20-й минуты и пятой колоды Икер был едва жив. Ябен победил, но завершить начатое — дело чести, и Икер, уже в одиночестве, добил последнее бревно, буквально валясь с ног.

«Деревенским проще руку набить, вон леса сколько: руби — не хочу», — защищала Икера сестра, рыжеволосая Лейре с ровной челкой до середины лба, как модно у басконок. Она адвокат в Гипускоа и поиспански говорит чисто: «Я и сама рубила девчонкой, пока в город не уехала». Баскские женщины, которые тоже не пасуют перед скачущими конями и горящими избами, стараются не отставать от своих мужчин.

Лейре не стала айсколари, но, желая тем не менее как-то участвовать в традиционной жизни своего народа, сделала ставку на другую разновидность баскского фольклора. Она — берцолари. Так называют баскских народных певцов-импровизаторов, происхождение которых некоторые теоретики бездоказательно возводят к пастухам эпохи неолита. Во время спонтанного приступа вдохновения или организованных конкурсов берцолари нараспев читают сочиняемые на месте стихи, но, как правило, не работают на заказ. Мне пришлось прибегнуть к известной провокации: усомниться в способностях Лейре. Увидев мое скептическое выражение лица, она не смогла удержаться и немедленно выдала красивый мелодический отрывок, заставив окружающих покатиться со смеху. «В переводе не сумею рифму сохранить», — извинилась Лейре и дешифровала содержание импровизации: «Это про нынешнего тренера „Атлетик Бильбао“, Эрнесто Вальверде. Он родился за пределами Страны Басков, и его место рождения нарочно не указывают в программках к матчам, чтобы не скомпрометировать принципы клуба».

Особое положение

Северо-восточная граница провинции Наварра совпадает с государственной. По ту сторону мощной горной цепи, во французском департаменте Атлантические Пиренеи, тоже живут братья-баски. Они, бывает, заезжают гульнуть по-свойски, утраивая население Иганци в дни местных праздников. В остальное время сюда, в далекие от туристических маршрутов села, мало кто добирается, поэтому нужды в гостиницах у иганчан нет. До соседней деревни Аранца, где, по уверениям местных, можно было найти ночлег, меня подбросил все тот же Йон. Законспирированный таксист Пачи вновь сослался на крайнюю занятость.

На краю Аранцы под аскетичной вывеской Aterpe («гостиница» по-баскски) шел кутеж, повод для которого остался нераскрытым. Несколько десятков человек буйно плясали под аккомпанемент пяти trikitixa, народных баскских аккордеонов. Музыканты в чапелах занимали длинную скамью у стены, поджав для сохранности ноги. На вопрос, действительно ли это гостиница, человек за барной стойкой ответил утвердительно. «Но мест нет», — равнодушно добавил он. Видимо, отчаяние, отра зившееся на моем лице, тронуло его. «Ты откуда здесь?» — уже менее равнодушно спросил он, и десятки глаз обратились ко мне. Памятуя о том, что лучшая конспирация — это ее отсутствие, я честно сказала — из России. Такой же дружный, как танец, громогласный хохот потряс воцарившуюся было тишину. Мне не поверили, но пустили переночевать в подсобку. Кутившие — как выяснилось, французская родня хозяина — заняли все остальные номера только к восьми утра, когда я выходила, чтобы поспеть к утреннему автобусу в Памплону, до остановки которого отсюда было уже 17 километров.

Поскольку таксист Пачи сказался занятым на сутки вперед, накануне пришлось звонить в такси по ту сторону перевала, в Эчалар. Связи с Эчаларом не было, кое-как сговорились по СМС. Но на выезде из Аранцы за рулем машины с шашечками пунктуально ожидала женщина. На карточке лицензии удалось прочитать имя и две исключительно баскские фамилии: Энеа Энбейта Амучастеги. Она сообщила, что не спала эту ночь, потому что развозила загулявших на празднике в Иганци по окрестным селам. Выведанная у нее информация свидетельствовала, что мне чудом удалось избежать провала. По словам Энеи, после состязаний айсколари на фронтоне прошла эстафета с использованием бензопил и участием живых овец, и команды, несогласные с решением судей, вошли в незначительное, но боестолкновение. «Только не подумай, что мы все такие дикие, не выпускаем из рук топоров и гоняемся за овцами, — словно прочитав мои мысли, поспешила добавить она. — Тут пастухов с дровосеками не так просто сыскать. Большинство местных ездят на работу в город, это я так устроилась, что работаю рядом с домом».

Семь лет назад Энеа с мужем переехали сюда из Гипускоа и открыли таксомоторный парк из двух машин. За возможность жить в буколическом пейзаже, дышать горным воздухом и разговаривать на родном языке можно потерпеть некоторые неудобства: детей приходится возить в школу за 20 километров, а любая формальность требует визита в областной центр. «Мы относимся к Памплоне, столице Наварры, но все предпочитают ездить в Гипускоа, в Страну Басков — и ближе, и понятнее».

Административное деление Испании не совпадает с зоной расселения басков. В Северной Наварре баскский компонент гораздо сильнее, чем к югу от Памплоны, здесь больше баскоязычных школ и крепче национальное самосознание. Поэтому неудивительно, что многие баски из Эускади поступают так, как Энеа: «Мне тут спокойнее. Говорят, что мы закрываемся от всех, а мы просто опасаемся открываться. Долгие годы быть баском было не очень комфортно. Сначала из-за режима Франко, который запретил наш язык, потом из-за этого проклятого терроризма. Меня однажды какие-то молодчики чуть не побили в Мадриде за то, что я из Гипускоа». С тех пор как в 2011 году террористическая организация баскских националистов ЭТА объявила о прекращении вооруженной борьбы, многое изменилось в испанском обществе, но баски осторожничают.

«Посмотрите на карту: мы вроде как приграничная провинция, но получается, что находимся в самом центре исторических баскских земель. Граница с Францией не разделяет, а, наоборот, объединяет басков полуострова и континента», — сказала Энеа, высаживая меня на шоссе прямо под указателем Frantzia 24 km.

Миссия выполнима

На автобусной остановке не было ни души. Листок расписания подтвердил, что разведданные опять подкачали. В воскресенье утреннего автобуса не предусматривалось. Следующий — через четыре часа. Рекогносцировка местности выявила из объектов инфраструктуры только указатель и отдельно стоящий добротный дом с хозяйством. Несмотря на выходной, там гремели ведрами и стучали — уже по делу — топорами. Стайка детей с крыши сарая разглядывала меня в бинокль. Вскоре вкусно запахло едой, которой так славятся баски в Испании и за ее пределами. На излете третьего часа к остановке явилась детская делегация, уполномоченная пригласить меня на тало с чисторрой — лепешки из кукурузной муки с жареными колбасками. Не доверяя этому радушию и расписанию, я отказалась, и дети сами принесли мне капающий горячим маслом рулетик, только что с огня. Дети сообщили, что завтра с этой остановки школьный автобус заберет двоих младших в школу-шестилетку в Эчалар, а двоих старшеклассников — подальше, в Беру, где есть десятилетка. Что на физкультуре они играют в пелоту, еще у них есть предмет «испанский язык», а остальное на баскском. Это так называемая модель D, принятая в школах в баскоязычных зонах Испании.

Ввиду долгого отсутствия отпрысков, из дома вышел глава семьи в чапеле и с двумя стаканами сидра в руках. Один из них протянул мне: «Мы обедаем. Ты — нет. Нехорошо». Водитель подъехавшего-таки автобуса по-приятельски поприветствовал главу семьи: «Здравствуй, Пачи…» И тут меня осенила догадка. Но я не успела проверить свою версию. Неуловимый таксист тоже догадался, кто трезвонил ему накануне. Виновато улыбаясь, он пояснил: «Братья приехали, вся семья в сборе, куда же я?» И обещал, что в следующий раз подарит мне поездку.

Подгоняемый пассажирами, водитель с видимым удовольствием принял от Пачи горячий тало и всю дорогу до Памплоны мурлыкал под нос песни. «Мы, баски, — признался он, неожиданно доверчиво обернувшись ко мне, — очень музыкальный народ».

Видимо, залог успеха в деле проникновения в загадочную баскскую душу — не задавать лишних вопросов. Смотреть, слушать и ждать, когда она сама приоткроется. И тогда можно испытать то «глубокое чувство жизни», которое испанско-баскский философ Мигель де Унамуно называл «религией басков».