«Просто живи в чистоте»: как в индийском штате Сикким научились заботиться о природе для всеобщей гармонии

— Приготовьте разрешение на въезд. Мы на границе Индии и Сиккима, — сообщает водитель.

На территорию Сиккима пропускают лишь тех иностранцев, у кого помимо индийской визы есть специальный пропуск с печатью иммиграционного департамента штата. Сикким долгое время был самостоятельным королевством, и его жители привыкли сами заботиться о безопасности. А еще о чистоте, которую невежественные туристы точно поддерживать не будут.

Прежде всего на них, чужих, рассчитаны объявления на английском языке. «Сикким — чистый и зеленый», «Бросайте мусор в урны» — читаю на стене КПП. А вот и зеленая урна с крупной надписью ярко-желтой краской: «Используй меня».

Сиккимская полиция и Муниципальная корпорация Гангтока (GMC) штрафуют всех, кто загрязняет штат. Куришь на улице — 200 рупий. Оставляешь где попало пластиковые пакеты и прочие «неорганические» предметы — 1000–2000 рупий (в каждом отдельном случае служители порядка определяют степень «неорганичности» мусора). Справляешь на улице малую нужду — 500 рупий. Туалеты есть. На поворотах гималайского серпантина тут и там стоят будки с плохо закрывающимися дверями и банальным «очком». Некоторые прямо на краю обрыва, над пропастью или водопадом. Все улетает вниз.

Жители Сиккима ратуют за чистоту не только внешнюю, но и внутреннюю. Они гордятся своим тибетским происхождением, считают себя близкими к Будде, а значит, «особо чистыми». Каждое племя Сиккима от чистого сердца поддерживает «органическую программу» правительства — Sikkim Organic Mission. В частности, регулярно устраивает просветительские экофестивали. Я побывала на фестивале «Ноль мусора в Гималаях», который проводит коммуна шерпов в деревне Окхари.

Без бутылок и электричества

Над пропастью, на высоте почти 2000 м, — лотки и киоски из лыка, похожие на огромные корзины. В них продаются хлопковые футболки с лозунгом фестиваля и корешки «от семи недугов».

— Что у вас болит? Колено? По Гималаям гуляли? Возьмите вискум артикулатум, омелу. Заварите кипятком и выпейте, — советует продавец.

Женщины в разноцветных халатах и полосатых передниках из шелка водят хороводы вокруг киосков. Из-за холма время от времени выскакивают два танцора под накидкой, к которой пришита тряпичная голова «снежного льва». Это животное — защитник Будды, символ Тибета и гималайской природы, которую спасают от загрязнения сиккимцы.

Повсюду плакаты, напоминающие школьные стенгазеты, с фотографиями заповедников Сиккима, мусорных ящиков и подписями от руки: «Прочешем каждый куст, найдем мусор и выбросим», «Органический мусор можно переработать», «Главное зло — пластиковые бутылки. Они не разлагаются. Пейте фильтрованную водопроводную воду».

Пластиковая посуда в штате не приветствуется. Электричество тоже зло. Энергетические станции засоряют воздух, нарушают экосистему. Сознательные сиккимцы экономят электроэнергию.

В гостевом доме в Окхари временами неожиданно выключается свет, и комната с незатейливой меблировкой и постером «Виды птиц Сиккима» погружается в кромешную тьму. Температура воздуха около нуля, а номер без отопления. Дождавшись электричества, я бегу к бойлеру, чтобы пустить горячую воду и хоть немного согреть комнату. Но через пять минут аппарат автоматически вырубается. Конечно, этого времени более чем достаточно, чтобы наполнить таз. А шерпе другого и не нужно. Надев водолазку, свитер и куртку, я забираюсь под три одеяла. Увы, согреться все равно не удается, и я выхожу на улицу с фонарем поискать кого-нибудь из хозяев.

— Вам холодно? Ведь еще не мороз?.. — удивляется хозяйский сын Байчун, парнишка лет 14. Он в тонкой футболке с надписью «Люблю Окхари». — Ну пойдемте тогда в нашу столовку — пить чай.

Столовка находится в низкой деревянной постройке, похожей на шалаш. На столе — термос с чаем «по-тибетски»: с молоком и солью.

— Дает энергию, — объясняет Байчун. — Мы пьем его весь день, с пяти утра, чтобы без устали вести чистую жизнь.

— Это как? — спрашиваю я.

— Сиккимцы не занимают свои мысли ничем, кроме молитв и работы. Рано утром мы с большими корзинами за спиной отправляемся в лес собирать опавшие листья. На сбор уходит полдня. Мы складываем листья в кучу, чтобы получить органическое удобрение для картофеля. На такой высоте ничего не приживается, кроме риса и картофеля. Еще растет дикий рододендрон. Из его цветков мы делаем вино. Хорошо пить перед сном.

Байчун ставит на стол жестяные миски с тушеным картофелем и вареным рисом и стеклянную бутылку с розовой жидкостью. Я пробую «вино». Напоминает компот. Едва ли в этом напитке содержится хоть грамм алкоголя. Одно из пяти наставлений буддизма — «не принимать вещества, которые затуманивают сознание». Разум должен оставаться чистым.

Дух Гималаев

Я гощу в городке Калук, у школьного учителя Онти.

— Мы, лепча, называем этот напиток «пиво в бамбуке», или «чи», — Онти протягивает мне высокий бамбуковый кубок. — Делаем его из риса. Пиво не хмельное. Суть в том, что оно органическое, и посуда, в которую его наливают, тоже органическая.

Онти, как и его соплеменники, живет в доме, где вместо стен бамбуковые решетки, через которые сквозит горный ветер. Такая конструкция помогает непрерывно чувствовать присутствие Гималаев.

Лепча — коренной народ Сиккима. По легенде, они первые обитатели Гималаев и произошли от горы Канченджанга.

— Нас так и тянет в Гималаи. Знаете, как мы праздники отмечаем? Выпиваем «пиво в бамбуке» и идем гулять в горы. Ходим по три километра и наблюдаем за птицами! — рассказывает Онти. — Да и праздники наши связаны с природой. Например, Молитва горе Тендонг, День весенней зелени и цветения, День урожая.

Лучшие фермы Сиккима в руках лепча. Народ исторически селится в низинах. У подножия гор богаче природа, почти круглый год тепло и солнечно, а земля плодородная.

— Природа дает нам рис, кардамон и имбирь, гуаву, ананасы. И конечно, маниок — натуральный источник энергии. Мы варим клубни маниока и едим на завтрак в чистом виде — без приправ и гарнира. Так полезнее, — добавляет Онти.

Надкусываю продолговатый корень маниока. По вкусу он похож на картошку, но более сладкий и волокнистый. Много не съешь. Впрочем, уже две недели меня потчуют исключительно рисом, картошкой и тыквой. Теперь вот еще и маниок.

— А, скажем, птицефермы у вас есть? Кур едите хоть иногда? — интересуюсь.

— Ламаизм позволяет есть мясо лишь тому, кто живет высоко в горах, где не растет ничего. И то, если он не монах. Мы не вправе отнимать жизнь у меньших братьев. Невозможно убивать, одновременно любя природу и сохраняя чистоту.

Медитация и свет

Мальчики-монахи суетятся на пригорке возле монастыря Палюл Дэчен Гавелинг в поселении Срибадам: укладывают спать в тряпки собаку с двумя щенками. Одного из них, непослушного, мальчик берет на руки, прижимает к груди и уносит в монастырь.

— Душа должна оставаться чистой. Спасти живое существо — хороший поступок, поддерживающий чистоту души. Убить живое существо — совершить тяжкий грех, — говорит пожилой гид Нилам.

Жалуюсь ему, что сегодня я пыталась спасти бабочку, залетевшую в мой номер: выпустила ее в окно. Но та почему-то камнем полетела вниз...

— Это не твоя вина. Ты сделала все, что могла, — успокаивает меня Нилам. — Не надо копить негативные мысли. Они ведь тоже засоряют душу.

Я ступаю босыми ногами на деревянный настил, который ведет к Кхечеопалри. Холодно: озеро в горах, на высоте 1700 метров. Но рядом идут сиккимцы с одухотворенными лицами и даже не дрогнут. Мне стыдно за свою слабость. Приходится терпеливо продолжать путь.

У озера нельзя громко разговаривать, смеяться и устраивать пикники. Нельзя мыть руки озерной водой и пить ее. Нельзя ловить рыбу, которой здесь полно. Поощряется молитва, а также «чистое жертвоприношение»: сложить найденные на берегу камни друг на друга. «Чистота важнее свободы действий», — гласит плакат у озера.

— Поощряется медитация, — уточняет Нилам. — Это самое главное в ламаизме. Без нее нечего и говорить о чистоте души. Необязательно у озера. Медитировать можно где угодно. Важно делать это каждый день. Очень рекомендую. Но с ходу у тебя не получится. Нужно готовиться, настраиваться.

— Каким образом?

— Во-первых, нельзя наедаться перед медитацией. Голодна — съешь пельмени без начинки, тингмомо. Они символизируют священную пустоту, которая наступает во время медитации: душа становится такой же свободной от всего, как эти пельмени, то есть чистой. Во-вторых, нужно выбрать подходящую именно тебе позу. Я лично практикую «лотос». В этой позе медитировал Будда, — объясняет Нилам.

Хорошую религию придумали, улыбаюсь я про себя. Покрутил мани кхорло, собрал пирамиду из камней, помедитировал — и очистил душу от любого греха. Будто заново родился. Делюсь своими мыслями с Ниламом. Он качает головой:

— Нет. Все эти методы помогают поддерживать изначальную чистоту души, не концентрироваться на негативе. А грехи в тибетском буддизме не прощаются никогда. Если хочешь, чтобы твоя душа оставалась чистой, не причиняй никому зла, не допускай дурных мыслей. Не способен творить добро — не делай вообще ничего. Просто живи в чистоте.

^{Фото: MASTERFILE / EAST NEWS, LAIF / VOSTOCK PHOTO, AGE FOTOSTOCK / LEGION-MEDIA, LAIF / VOSTOCK PHOTO; EYE UBIQUITOUS, PHOTONONSTOP, NPL / LEGION-MEDIA, ALAMY / LEGION-MEDIA}

^{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, октябрь 2017, частично обновлен в августе 2023}