Эквадор: банановый рай

Машина Луиса Гомеса Минуччи, эквадорца итальянского происхождения, подпрыгивает на ухабах: сегодня на его плантации снимают урожай, и Луис торопится к началу работы, прихватив с собой меня и фотографа Александра. Плантация велика: Луис владеет 80 гектарами земли на юге страны, примерно в 20 километрах от Мачалы, и на каждом гектаре почти полторы тысячи растений. Ровный зеленый ковер тянется до горизонта.

— «Зона бананера» в Эквадоре простирается от Гуаякиля до Мачалы. Это тысячи гектаров плантаций, высаженных еще в середине прошлого века, — говорит Луис. — Кстати, хотите бананов? Вот, берите! Они у меня в машине всегда имеются! Я легко съедаю по два-три килограмма каждый день. Не верите? Я обожаю бананы!

Приехав на плантацию, мы в компании Луиса ныряем в заросли. Банан похож на дерево высотой три-четыре метра, но это не дерево — скорее гигантская трава со спирально расположенными листьями.

В тени банановых листьев

— Эй, черепаха! Давай, пошевеливайся! — кричат откуда-то слева. Я растерянно оглядываюсь по сторонам. Оказывается, Тортуга — прозвище парня по имени Хосе, который с завидной для черепахи скоростью бегает между банановыми растениями и вычисляет «готовые» грозди по пластиковым меткам-ленточкам.

Как только начинает формироваться соплодие, к нему привязывают ленточку определенного цвета. У гроздей-ровесниц метки одного цвета. У бананов нет сезона, плоды вызревают каждую неделю. Растение погибает, дав одну банановую гроздь. Но к этому моменту вокруг ствола уже появляются другие ростки, побольше и поменьше — они и дадут новый урожай. Период формирования и вызревания одной грозди иногда занимает больше года, поэтому за пределами тропических широт выращивать бананы практически невозможно.

На плантации Луиса, как и на любой другой, бананы срезают зелеными — через восемь-девять месяцев после появления первого ростка. Чтобы созреть, плодам потребуется еще 16 недель, но в спелом виде бананы нетранспортабельны, они просто сгниют по дороге к потребителю.

Урожай собирают только два раза в неделю, но Хосе каждый день приезжает на работу из Мачалы, ведь у него много других забот: осматривать растения на предмет паразитов или грибка, контролировать автоматический полив, выпалывать сорняки.

Сегодня собирают грозди с синими ленточками. Тортуга орудует острой тяпкой на двухметровом шесте: два удара — растение наклоняется, третий — и отсеченную гроздь работники уносят к одной из бетонных дорожек, «магистралей» плантации, последний удар — и ствол летит на землю. Со стороны кажется, что это легко, и я прошу разрешения попробовать, но и с десятого тычка не могу подрубить стебель. Льется сок: листья банана, из которых на манер лука-порея складывается ствол, плотные, но пористые: снимаешь кожицу — и открываются крупные ячейки, полные воды.

— Попробуйте-ка приподнять гроздь, — говорит Луис, наблюдающий за работой. — Весит больше двадцати килограммов. Раньше работникам приходилось таскать бананы на себе до самой станции, а это километра два от дальнего конца плантации. Сейчас все проще: у нас есть «канатка»!

Над бетонной дорожкой натянут металлический трос, куда бананы вешают на специальные крепления и везут, но до сих пор вручную, без электрического привода.

— О, видите тот цветок? — Луис показывает куда-то вглубь плантации. — Вчера его еще не было, видимо, только утром вылез. Это всегда происходит очень быстро. Главное — вовремя замечать новые соцветия, закрывать их полиэтиленом и завязывать пластиковыми лентами, чтобы мушки и жучки не успевали повредить завязь. Еще хорошо в этот же мешок положить головку чеснока для отпугивания насекомых.

Мимо нас по канатной дороге с музыкой проносится Мария, заведующая кухней и магазином. Она прицепила небольшие качельки к тросу и едет, время от времени отталкиваясь ногами. Для местных это не шалость, а средство передвижения: тросы сходятся лучами со всех концов плантации к станции. Подобные качельки есть у каждого работника — простая деревяшка на веревках, подвешенная к металлическому креплению. Быстро, удобно и очень весело, особенно если включить на телефоне последний хит из сборника местного реггетона.

Многие сотрудники плантации работают за 15 долларов в день. Но человек, который вешает грозди на цепи канатной дороги, получает 30 долларов — ведь он отвечает за то, чтобы плоды без повреждений доехали до станции. Стандарты очень высокие: малейшее отклонение от нормы — и бананы отправляются либо на муку (в Эквадоре очень много готовят из банановой муки), либо — на плантациях поменьше — просто в мусор.

Кластеры процесса

По канатной дороге грозди приезжают на сортировочную станцию. Ее называют el processo, в переводе просто «процесс». Здесь бананы осматривают, моют, готовят к транспортировке и упаковывают в большие коробки с шуршащей бумагой внутри.

При отборе работники внимательно следят, чтобы у плодов не было признаков созревания: если один банан поспеет раньше других, он заставит созреть всю коробку. Спелые плоды выделяют газ этилен, который служит сигналом остальным, что пора догонять. На этом принципе построена технология газации бананов: так, в Россию они прибывают совсем зелеными, и перед отгрузкой в розницу их помещают в герметичные газовые камеры для обработки смесью азота и этилена, «газом созревания». Сутки в камере, три-четыре дня после — и бананы готовы к употреблению.

— Можно устроить такую «камеру» дома — просто положить в пакет к незрелым бананам или другим фруктам, скажем авокадо, любой очень спелый фрукт! — подсказывает Мария, зазывая нас перекусить патаконес — жаренными в масле расплющенными ломтиками зеленых бананов.

Мария готовит патаконес так, что оторваться невозможно: по вкусу жареный банан очень похож на обычную картошку. В Эквадоре к таким «драникам» подают маринованный лук, и с ним выходит особенно аппетитно.

Перекусив, мы отправляемся наблюдать «эль просессо». На станции три смуглые работницы в перчатках аккуратно обирают цветки на кончиках бананов и обрезают «руки», manos — горизонтальные связки, как правило, из двух рядов. Сами плоды называют dedos — «пальцы». На каждой грозди не меньше шести «рук», в каждой «руке» до двадцати «пальцев». Дальше — мойка: бананы несколько раз полощут в больших бассейнах с водопроводной водой, попутно отсеивая фрукты с недостатками, а потом режут на привычные нам связки из четырех-семи штук, которые здесь называют кластерами. Срезы обрабатывают репеллентом из фруктовых кислот, после чего связки маркируют наклейкой экспортера и укладывают в картонные коробки. У Луиса экопроизводство: здесь не используют агрессивных химикатов, легко обходясь натуральными репеллентами и инсектицидами.

Над лентой транспортера второй этаж, тут шумнее всего — работники перебрасываются шуточками и громко смеются. Они заняты склеиванием коробок: нужные места намазывают клеем ПВА, соединяют, потом кто-то встает в коробку ногами — примерно на минуту, чтобы клей схватился.

Фирма Луиса — лишь производитель, так что его рабочий день заканчивается, как только коробки с бананами будут погружены в контейнер грузовика. К часу дня контейнер заполнен на две трети, а всего будет 1080 ящиков бананов, каждый из которых стоит не меньше 6 долларов 26 центов. Это закон: ежегодно правительство страны устанавливает минимальную цену на стандартную коробку бананов сорта «кавендиш» весом в 19,45 килограмма.

Красная плантация

Намного дороже стоят красные и беби-бананы, которые тоже выращивают в Эквадоре. Бананам дорогих сортов нужна прохлада; высота в 800–1000 метров оказывается в самый раз. Поэтому нам пришлось забраться в горку у поселка Букай, в ста с небольшим километрах к востоку от Гуаякиля.

Владелец плантации красных бананов, двадцатилетний Альдаир Рольдан, совсем не тянет на помещика. Он рассказывает, что его назвали в честь бразильского футболиста, это нормальная практика в Латинской Америке. Еще тридцать лет назад родители Альдаира зарабатывали на жизнь тем, что торговали всякой всячиной в проезжающих поездах. Как раз через Букай проходит туристическая железнодорожная ветка Гуаякиль — Риобамба, от самого побережья она забирается в горы на четыре тысячи метров. Семье удалось скопить денег и купить небольшую плантацию тростника, на которой потом они попробовали выращивать красные бананы, — и дело пошло.

Тут нет такого размаха, как у Луиса, да и работников всего четверо. Члены семьи трудятся с ними. На станции нет электричества, а вместо больших бассейнов для мойки бананов два маленьких колодца. Грозди носят на спине, а до большой дороги раньше возили на лошадях — только три года назад появилась грунтовка, по которой может проехать грузовик.

Широкоплечий Паломо моет и сортирует бананы: повреждение — на выброс, нестандартный размер — на выброс. Денег на то, чтобы организовать логистику и продажи на месте, у семьи Рольдан просто нет, да и выгоды от этого мало: в предгорьях элитные бананы редких сортов продают все. А вот фрукты, которые идут на экспорт, приносят неплохую прибыль: одна коробка красных бананов весит восемь килограммов и стоит шесть долларов, коробка беби-­бананов — пять долларов за девять килограммов, но вторые менее требовательны и быстрее зреют.

Такой товар с радостью закупают элитные супермаркеты вроде «Глобуса Гурмэ» или «Азбуки вкуса». Правда, работать с русскими очень сложно, признает владелица компании Novamerc Клаудия Гомес Броос, которая закупает бананы у семьи Рольдан и других производителей, а затем отправляет на экспорт:

— Многие мои коллеги больше не хотят поставлять бананы в Россию: покупатели постоянно снижают цену, отказываются от заказов в последний момент. Самая большая проблема в том, что мы по частичной предоплате отправляем груз, а потом люди открывают контейнеры, портят товар, присылают нам фото и говорят: нет, я не буду за это платить. И мы разом несем огромные убытки.

Все флаги в гости

Путь судна из Эквадора в порт Санкт-Петербурга — а именно туда приходят грузы бананов для европейской части российского рынка — занимает больше трех недель. Особняком стоит преодоление Панамского канала: перед шлюзами судно может ждать своей очереди несколько дней.

На моторной лодке мы объезжаем грузовой порт Мачалы. Один из трех огромных грузовозов принадлежит компании Baltic Reefers, и он наверняка отправится в Россию: суда именно этой компании способны проходить по заледеневшему морю. Штаб-квартира Baltic Reefers расположена в Лондоне, но ходят корабли под разными флагами: вон на носу одного развевается флаг Сент-Винсента и Гренадин, небольшого государства в Карибском море. Грузовым судам выгодно курсировать под так называемыми «удобными» флагами, которые дают возможность владельцам платить меньше пошлин за товары. Остальные два судна в порту пришли под флагами африканской Либерии: государственный символ этой страны предпочитают и российские суда, которых в Либерии зарегистрировано более 60.

Огромный кран технично грузит коробки на Baltic Reefers. Бананы не всегда возят в контейнерах, часто используют «родные» картонные коробки, которые затем помещают в закрытые шлюзы. Каждую коробку во время упаковки снабжают автоматическим температурным датчиком. Если условия перевозки нарушатся, датчик загорится красным — и тогда покупателю будет чем мотивировать претензии к компании-перевозчику или экспортеру.

Через месяц эти бананы сможет купить простой москвич или нижегородец. Круг замкнулся. Вечером я выкладываю фотографии с плантации в «Инстаграм» (запрещенная в России экстремистская организация) и сразу получаю поток комментариев от обеспокоенных подруг: что это за жидкость, в которой лежат бананы? Чем их опрыскивают? Как перевозят? Отвечаю честно: кажется, все в порядке. Можно брать.

_{Фото: Александр Федоров, ALAMY (X7), SPL / LEGION-MEDIA, EASY PHOTOSTOCK, ROBERT HARDING, JUICE / LEGION-MEDIA, REUTERS (X2)}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, октябрь 2018}