Прожигатели жизни: как отмечают Фальяс — один из главных праздников Валенсии

В одно мартовское утро Валенсия просыпается преображенной. На ее перекрестках и площадях за ночь вырастают странные скульптурные сцены. Исполинские, выше крыш, ярко раскрашенные люди, корабли, башни, монстры из пенопласта, дерева, картона и всего, что горит, превращают привычный городской ландшафт в пеструю театральную декорацию. Ровно на пять дней.

А вечером пятого дня по всему городу раздается характерное шипение фитилей, тянущихся к разноцветным фигурам. Огонь, искрясь, подбирается к ним, чтобы в следующий миг превратить в грандиозные факелы. Жар от столба пламени обжигает лица зрителей, на фасадах пляшут огромные тени, куклы несколько минут корчатся на костре, пока с грохотом не оседают в облаке черного дыма. Толпа выдыхает, мальчишки с измазанными сажей лицами спрыгивают с деревьев и мчатся на соседнюю улицу смотреть очередную расправу — над еще не подожженной фальей.

Фальями (по-староваленсийски falla — «факел») в Средние века называли ритуальные костры, зажигавшиеся 19 марта в честь святого Иосифа, покровителя плотников, которых всегда было много в Валенсии.

Считается, что люди именно этой профессии положили начало народному обычаю кидать в огонь рухлядь, накопившуюся за год. Средневековые плотники немало подивились бы тому, что на современных Фальяс (Fallas), самом «пламенном» празднике валенсийцев, вместо мусора сжигают армию рукодельных великанов на миллионы евро, которую мастерит целое сообщество профессионалов в специально отстроенном «Городе мастеров». Или что руководят феерией две Королевы, одной из которых не больше 14 лет, но она важнее мэра города, по крайней мере пять дней в году. И что все это сопровождается взрывами десяти тонн фейерверков на глазах у полутора миллионов изумленных зрителей.

Внучка за бабкой

Иван Эсгри, директор исторического архива, посвященного Фальяс, родился и вырос в Валенсии, на улице Сан-Валеро в районе Руссафа. Бабушка-общественница все детство таскала его в казал — импровизированный клуб в пустующем складском помещении, где за бокальчиком красненького жители окрестных домов, кроме цен и политики, обсуждали, что бы такое вредное и ненужное им нынче сжечь.

Креативные валенсийцы придавали чучелам черты тех, кто поднимал налоги, брал взятки или волочился за чужими женами. Чучела называли, как и праздничный костер, фальями.

Когда бабушка Ивана въехала в новостройку на улице Сан-Валеро, она первым делом разузнала, где мастерят ближайшую фалью. Оказалось, в десяти минутах ходьбы, на Рыночной площади. Тамошние старожилы, однако, не пожелали принимать чужаков. Оскорбленным сан-валеровцам пришлось собрать кругленькую сумму, чтобы утереть нос «рыночным» и выставить ко Дню святого Иосифа свою собственную фалью: из пяти нинотов (ninot — «кукла») против трех у соперников. Иван тогда лишился обещанного бабушкой с пенсии паровозика, но урок усвоил: фалья для валенсийца — дело чести.

Отстаивать честь с каждым годом становилось все дороже. Бабушка Ивана ностальгировала по тем временам, когда она девочкой таскала у матери чулки и шляпки, чтобы одеть нинотов детской фальи, на которую ребятишки собирали по квартирам барахло. Взрослые между тем мастерили фигуры из подручных материалов.

Иван рос в середине 1970-х, когда фалья из пары чучел на злобу дня превратилась в сложную многофигурную конструкцию, высмеивающую глобальные пороки общества. Обе фальи — одну от взрослых, другую от детей — уже создавали специально обученные люди в мастерских, а соседи, объединившись в фальерские комиссии, скидывались им на гонорар. «Валенсиец за деньгами не постоит, если речь идет о фальях. Из оригинального инструмента гражданской сатиры фальи превратились в элемент самосознания», — объясняет Иван.

Феномен распространился по всему автономному сообществу Валенсия, в одной только его столице действует 380 фальерских комиссий разной численности и территориального охвата: от нескольких десятков до тысячи человек, от улицы до микрорайона.

Почти сто тысяч фальеро, членов комиссий, ежегодно к 15 марта заказывают мастеровым 760 циклопических скульптур, чтобы 19-го сжечь. Осмотреть их все за пять дней почти невозможно. Но можно составить некоторое представление на выставке. Иван паркуется у павильона с надписью Ninot-2019, перед которым змеится очередь.

«Сохраняйте билет до выхода, по нему вы сможете проголосовать!» — инструктирует кассир на входе. Каждая комиссия прислала на выставку по одному фрагменту или ниноту от детской и взрослой фальи, чтобы горожане и гости столицы выбрали два лучших: их не сожгут, а сохранят для потомков.

Посетители неспешно осматривают пронумерованные ниноты. 751-й, электровилка в человеческий рост с мешком денег, намекает на алчность энергосбытчиков; 334-й, динозавр с портфелем «Испанская доисторическая партия», из которого высыпаются купюры, — на то, что коррупция у испанских политиков в крови; 112-й, рыбы, плывущие над сетью, где запутались консервные банки, пластиковые бутылки и прочий мусор, — на ситуацию с прибрежными водами в портовой Валенсии.

Иван по привычке голосует за нинотов от Сан-Валеро, хотя давно не живет на этой улице. Я за «взрослую» электровилку и «детскую» собаку Лайку в шлеме с надписью «СССР». Не знаю, что именно высмеивает сама фалья, но хочется, чтобы Лайка выжила.

«С точки зрения здравого смысла это абсурд. Во-первых, мы голосуем, чтобы сохранить то, от чего хотели избавиться, а во-вторых, я почти наверняка знаю, какой нинот выиграет», — Иван уверенно подводит меня к одной из фигур в категории «Специальные», читай — самые высокобюджетные.

Сцена изображает бабушку с внучкой на коленях и кошкой в ногах. У старушки прописана каждая морщинка, у кошки — каждый волосок в хвосте. Видно, что куклы дорогие. «Публика у нас консервативная, любит семейные сценки с бабушками и внуками, и чтобы „как живые“ были».

Традиция «спасать» ниноты повелась с 1934 года, а 40 лет спустя под разросшуюся коллекцию отдали заброшенный монастырь — теперь это Городской фальерский музей. С 1990-х и по сей день тотальными лидерами музейной коллекции являются умилительные дуэты бабушек с внучатами.

Ярмарка тщеславия

В сувенирной лавке музея — чашки, футболки, пеналы с надписями: «За каждым настоящим фальеро стоит бабушка» или «Размер имеет значение». В том смысле, что чем больше скульптура, тем больше у нее шансов выиграть общий конкурс — теперь на лучшую фалью, которую сожгут, но последней. Для азартных валенсийцев возможность переплюнуть соседа важнее здравого смысла.

Справедливости ради все фальи соревнуются в своем «весе»: глупо сравнивать скульптуру с бюджетом в пять тысяч евро и в сто. Победителей в каждом разряде (всего их девять) определяет не глас народа, а особое жюри. «Забавно то, что никакой реальной выгоды победа в конкурсах не приносит, — говорит Иван. — Если ты, конечно, не Хуан Арминьяна».

Скандально известный девелопер Хуан Арминьяна в 2008 году выложил 900 тысяч евро из своего кармана на самую масштабную и дорогостоящую фалью в истории под названием «Всё это сказки». Чтобы изобразить изъяны общества в виде сказочных персонажей, было изготовлено 400 нинотов, самый высокий из которых достигал 30 метров.

Фалья сгорела, как и все остальные, за 10 минут. Но горела она на площади нового, удаленного от центра района Ноу-Кампанар, который строительная компания Арминьяны только что сдала под ключ. Валенсийцы, приезжавшие поглазеть на лучшую фалью, заодно заходили посмотреть квартиры. Квартиры быстро разошлись, но Арминьяна все равно разорился, после того как на следующий год его фалья взяла шестой подряд первый приз — целых 2000 евро из городского бюджета.

После этой истории Центральная фальерская комиссия ограничила бюджет скульптур, установив планку в 200 тысяч в «Специальной» категории. Мелкие комиссии вроде Сан-Валеро о таких высотах не мечтают. Санвалеровцев всего 155 человек, и ни одного толстосума, желающего потешить собственное самолюбие.

Но всегда есть шанс отыграться в параллельной программе — конкурсе на звание старшей фальеры Валенсии. Из двух кандидаток (одна до 14 лет, другая старше) от каждой комиссии очередное специальное жюри выбирает двух Королев праздника и по 12 фрейлин свиты.

Нынешняя победительница (в 2019-м. — Прим. Vokrugsveta.ru) Марина Сивера — с улицы Сан-Валеро. Она позирует для парадного портрета в казале, давно переехавшем из складского помещения в опрятный домик по соседству. «Во-первых, — объясняет Марина свой триумф, — у меня большой стаж. Из моих 24 лет все 24 я в комиссии». Родители записали ее туда в день появления на свет и теперь не скупятся на королевские атрибуты. В Маринином гардеробе появилось три парчовых платья и три пары обтянутых той же тканью туфель ручной работы.

Полный комплект — с кружевным фартуком и золочеными гребнями — стоит до 20 тысяч евро. Так подорожал некогда скромный костюм «валенсийской крестьянки», ставший официальным женским нарядом на Фальяс. Правда, три отреза парчи дарит мэрия в качестве «подъемных», все остальное — сами. Родители раскошеливаются: кому не хочется, чтобы портрет дочери повесили после праздников в Городском фальерском музее?!

«Во-вторых, — продолжает Марина, — в нашем казале я выиграла конкурс песен, конкурс региональных танцев и собрала больше всех денег на благотворительном балу в пользу бедных». Марина Сивера — будущий стоматолог. Она закончила учебу и почти нашла работу, но была избрана на почетный пост и не моргнув глазом отказалась от контракта с клиникой — это самоотверженный поступок. «В клинике меня обещали подождать, — добавляет Марина. — В Валенсии работодатели понимают, что такая удача выпадает раз в жизни».

Со стороны, впрочем, удача сомнительная: целый год старшие фальеры должны безвозмездно колесить по области и принимать участие во всех официальных мероприятиях с фольклорным уклоном. Вот и сейчас Марина спешит на одно из них. Царственным жестом она отпускает художника, а меня любезно приглашает ее сопроводить.

120 децибел

Улицы в центре перекрыты, поэтому мы с Королевой и ее свитой идем к площади перед мэрией пешком. Из-за каждого поворота выпархивают стайки женщин и девочек всех возрастов — в похожих шитых золотом платьях и с блестящими гребнями в волосах. Мужчины и мальчики — в коротких панталонах, шерстяных гольфах до колен, атласных жилетах. По пути они сбиваются в нарядные кучки под флагами своих фальерских комиссий.

Каждый день с 1 по 19 марта ровно в 14:00 начинается одна из любимейших в народе церемоний праздничного марафона: пиротехническое шоу масклетá (masclet  — особо громкий вид петард). Его устраивают на огороженном посреди площади участке, внутри которого параллельно земле натянуты траки (traca) — гирлянды из связанных фитилями петард, начиненных 120 килограммами пороха в общей сложности. Гирлянды длиной до 500 метров перекрещиваются, сходятся и расходятся, рисуя затейливый узор и определяя узор ритмический.

Шоу финансирует мэрия, поэтому ее представители занимают лучшие места — на длинном балконе своего здания. Но командует парадом не мэр, а старшие фальеры, хором: «Господин пиротехник, можете начинать!» Ритуальная фраза тонет в грохоте выстрелов и пороховом дыму. Это главный пиротехник сезона Рикардо Кабальер нажал кнопку пульта, и снаряды начинают поочередно взрываться, выпуская в воздух столбы разноцветного дыма.

Среди толкающихся зрителей, оттесненных за буферную зону в несколько метров, легко вычислить валенсийцев. Они не вздрагивают с каждым залпом, не затыкают уши, не морщатся от дыма. Они наслаждаются ритмом и нарастающей громкостью, которая к седьмой минуте превысит шум двигателей реактивного самолета — 120 децибел. А если не превысит, то в следующем году в качестве главного пиротехника валенсийцы пригласят уже не Кабальера, и не он будет устраивать до 400 «взрывных» мероприятий в ходе празднеств, включая мегасалют в Ночь огня (с 17 на 18 марта): 18 цветов и 1200 кг пороха.

Но Рикардо Кабальер знает свое дело, поэтому финальные залпы, называемые землетрясением, буквально сотрясают землю. Сморщенная старушка с палочкой обращается к своему молодому спутнику: «Хуанито, сынок, удачное землетрясение нынче вышло». Старушка явно из тех, кто расстроился, когда масклету запретили устраивать вне специально отведенных мест.

Несмотря на запрет, на пустыре в удаленном от центра районе подростки с голыми торсами и закатанными штанами натягивают самодельную траку с траекторией не менее сложной, чем у Кабальера: изгибы, завороты, перекресты. С десяток пацанов становятся у фитиля, один поджигает, и с грохотом первой разорвавшейся петарды парни бегут вдоль траки, стремясь обогнать настигающие их разрывы.

Я понимаю, почему власти запретили бесконтрольно устраивать это любимое валенсийцами развлечение. Но здесь, на отшибе, в «Городе мастеров-фальеро», стражи порядка закрывают на это глаза.

Сизифов труд

В 1968 году на северной окраине Валенсии власти построили полсотни ангаров, в которые въехали теснившиеся в подвалах мастерские художников по фальям. Район получил громкое название «Город мастеров-фальеро» и дотации на открытие профучилища. На этой волне работники уникального профиля объединились в профсоюз. Сегодня его председатель Чимо Эстеве жалуется на кризис в профессии.

В мастерской Чимо по углам громоздятся глиняные фигуры и гипсовые слепки, по которым раньше изготавливали ниноты. Слепки каждой детали обклеивали папье-маше, затем оболочку снимали и крепили на каркас из прутьев, которыми предварительно обтягивали деревянный макет фальи. Вот уже лет 30 как в ходу более податливый и легкий пенопласт, но процесс изготовления от этого не стал менее трудоемким.

«Вот смотри», — Чимо подводит меня к фотографии на стене. На ней фалья «Сюрреалистический бой с быком» по эскизу Сальвадора Дали 1954 года: огромный орел с распростертыми крыльями держит в клюве быка. «Раньше мы это ученикам показывали как плохой пример, слишком громоздкий, сложный для исполнения, а с нынешними технологиями и не такое можно сделать. Но это время и деньги. Комиссии хотят фалью с размахом, как у Дали, а платить много не хотят. На фальях зарабатывает кто угодно, только не художники».

Национальный институт статистики подсчитал пару лет назад, что связанная с Фальяс деятельность генерирует баснословные суммы порядка 750 миллионов евро, в сто раз превышающие вложения. Львиная доля доходов падает на туристический сектор, особенно после того, как в 2016 году Фальяс были объявлены нематериальным достоянием человечества.

Чимо за сезон сделал восемь объектов этого самого достояния, из гонораров заплатил наемным работникам за свет, материалы, транспорт и вышел в ноль. Большинство его братьев по цеху, чтобы не платить хотя бы налоги, ушли в подполье, побросав мастерские: из полусотни работает только 12.

«Даже если мы все уйдем, фальи останутся. Они будут хуже, чем наши, но это мало кого волнует. Фальеро выродились во фьестеро [от fiesta — „праздник“]», — Чимо имеет в виду то печальное для мастеров обстоятельство, что многих членов комиссий привлекает в Фальяс исключительно увеселительная сторона: ужины в казале, концерты, салюты — одним словом, тусовка. Фьестеро платят взносы, но часто даже не приходят взглянуть на готовую фалью. «Вот уж точно: деньги на ветер», — ворчит Чимо.

В дверь без стука входит парень. В этом году он вопреки тенденции снял одну из опустевших мастерских и сделал свою первую фалью — для комиссии «Города мастеров». Кроме собственно мастеров здесь живут в основном эмигранты, которые с не меньшим энтузиазмом, чем коренные валенсийцы, участвуют в Фальяс.

«Для них это возможность интегрироваться, — говорит Висенте Хулиан Гарсиа, выпускник единственного в мире отделения Валенсийского университета, где учат на художника по фальям, — а для меня — возможность самореализоваться». Висенте уверен, что пора менять тематику и стилистику, что нужно возвращаться к экологически чистым материалам: дереву, переработанной бумаге и картону.

Собственно, он пришел за советом: какой пропиткой лучше покрыть поверхности нинотов из папье-маше. Чимо, в свое время руку набивший на картонных фальях, извиняется: им нужно спешить. Совсем скоро, в ночь с 14 на 15 марта, детская плантá (установка скульптур), а на следующую ночь — взрослая.

Уже с обеда 18-го пожарные будут ездить по всем перекресткам и поливать из брандспойтов фасады домов и деревья, чтобы не загорелись. Пиротехники заложат горючее в специальные отверстия в скульптурах так, чтобы фалья горела правильно — сверху вниз. Валенсия примет «крещение огнем» и будет веселиться ночь напролет, не сожалея о трудах и не считая потраченных миллионов.

На следующее утро только мокрые тротуары и повышенный в 22 раза уровень свинца в воздухе напомнят о том, что всю ночь здесь горели тонны пенопласта. Наступит весна — испанцы считают, что она начинается 21 марта, — и проветрит город. Те, кто сбегал на эти пять дней от толп туристов и дыма, возвратятся по домам, фальеро — по казалам, а мастера — по мастерским, чтобы со свежей головой начать набрасывать эскизы на следующий год.

^{Фото: AP / EAST NEWS (X4), AGEFOTOSTOCK / LEGION-MEDIA (X3), SIME (X2) / LEGION-MEDIA, GETTY IMAGES (X4)}

^{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 4, апрель 2019, частично обновлен в марте 2023}