Вывести из заблуждения: греческое путешествие по следам хитроумного Одиссея

— С утра мы вышли в сторону Лефкады, — парень с прогулочной яхты, бросившей якорь в городе Итаки (Вати), столице острова Итака, подливает себе узо и продолжает, — вдруг паруса теряют ветер. Лодка замедляет ход. Небо на глазах затягивают тучи. Рулевой зовет капитана, тот едва успевает перехватить штурвал, когда ударяет шквал… Целый час нас мотало, прежде чем удалось вернуться на Итаку.

Слушатели свежей морской байки в таверне на набережной кивают с пониманием. «Посейдон разгулялся, но Одиссей вам помог», — говорит Зотикос Иоаннидис, хозяин заведения, плечистый седобородый грек в синей клетчатой рубашке с засученными рукавами, широких брюках и белоснежном фартуке. Он похлопывает парня по плечу и ставит перед ним двойную порцию жареной рыбы под маринадом саворо. Напротив таверны, на коротком пирсе, стоит памятник Одиссею, герою поэмы Гомера, изображенному в двух ипостасях.

Первая фигура, перед которой делают селфи туристы, представляет сурового морехода. Он уверенно опирается ногой о скалу и смотрит в сторону моря. Не сразу замечаешь позади, на том же пьедестале, второго Одиссея, борющегося с морской стихией. Стоя на одном колене на обломке корабля или плота, он упорно гребет остатком весла.

— Я часто слышу похожие истории, — говорит Зотикос, кивая в сторону парня с яхты. — Моряки считают Вати самой защищенной бухтой в Ионическом море, заходят сюда в непогоду.

— Чем же им помогает Одиссей? — спрашиваю.

— Такая здесь присказка, — объясняет Зотикос. — С давних пор на Итаке чтят Одиссея, считают покровителем мореходов. Его царство тоже называлось Итакой, хотя, кроме нашего острова, могло занимать еще несколько: Кефалонию, Лефкаду, Меганиси.

_{* Здесь и далее перевод с древнегреческого В. В. Вересаева}

Циклоп на обочине

В поэмах Гомера государство с тем же набором земель, что и Кефаллия, называется царством Итака, которым правит Одиссей. А Меганиси, скорее всего, выступает в роли полумифического острова Тафос. Его жители преуспевают в торговле и пиратстве, а правитель — добрый друг царя Итаки.

Возвращаясь домой с Троянской войны, Одиссей со своим войском разграбил фракийский город Исмара. Потом буря отнесла его флотилию к земле лотофагов, поедателей лотосов. Вероятно, в Северную Африку — на территорию Ливии или Туниса. Затем царь Итаки попал на остров циклопов, на географический прототип которого чаще других претендуют Сицилия и Крит. Но у жителей Меганиси другие данные.

 — Археологи исследовали пещеру, — говорит Барнабас, — нашли осколки древнего кувшина, в котором тот, кто здесь жил, мог хранить молоко. У нас верят, что циклоп Полифем, пленивший Одиссея с командой, держал в этом месте овец.

Одноглазый великан съел нескольких спутников царя Итаки. Но Одиссей выколол глаз людоеда и хитростью вызволил всех из пещеры: связал вместе по три овцы, и каждый оставшийся в живых спрятался под брюхо к средней овце в тройке. Выпуская овец из пещеры, слепой Полифем ощупывал их спины, дав, таким образом, беглецам уйти.

 — Разве Меганиси вписывается в маршрут Одиссея? — во мне снова пробуждается скептик.

 — Почему нет? — воздевает руки потомок тафийцев. — Посейдон мог сыграть жестокую шутку и забросить царя Итаки близко к дому гораздо раньше, чем тот ожидал.

Живя «в стране Одиссея», сложно не обзавестись собственным мифом. После спасения от циклопа мореход гостил у бога ветров Эола, затем великаны лестригоны уничтожили все его корабли, кроме одного. Следы этих приключений находят за пределами Ионического архипелага. Но дальнейший маршрут Одиссея приводит на цветущий остров Паксос.

В волшебных объятиях

Паксос жужжит. Здешние пчелы, большие и пушистые, медленно летают вокруг кустов бугенвиллей и гибискуса, над луговыми ирисами и кипреем. Они зависают перед цветами, будто хотят прожужжать им что-то важное и тайное: о лесной тропе, что ведет к заброшенному дому, сложенному из камней, или о лодке под парусом, недавно зашедшей в изумрудно-бирюзовую бухту Лакка.

На холмах Паксоса растут кипарисы, оливы, миндаль и виноград. Ароматы местных пряных трав действуют как колдовское зелье: навевают мечты о вечном лете и счастье. В долине у церкви Ипапанди хочется насобирать цветов, сплести венки — такие, чтобы травинки торчали из них во все стороны, — и устроить танцы с нимфами у ручья.

«Цок-цок, цок-цок» — из-за церковного забора навстречу выходит не фавн и не кентавр, но рыжая коза. Поразительно, насколько прекрасно ее лицо, то есть, прошу прощения, морда. Точные пропорции, ясные умные глаза, будто подведенные коричневым карандашом, длиннющие ресницы и витые рога, как корона, венчающая царственную голову. Прямая шерсть спускается почти до земли. Коза подходит и тянется к цветам, которые я сорвала, но не придумала, что с ними делать. Получив букет, чудесное животное в один прыжок исчезает в кустах.

 — Кирка! Кирка, где ты? — пожилая женщина в желтых льняных брюках и белой тунике бежит по тропинке. — Вы видели козу? Постоянно ходит в лес! Я Иоанна, живу здесь рядом, на вилле. Хотите йогурта с медом, настоянном на травах?

В столовой Иоанны, с деревянными разноцветными стульями вокруг круглого стола, в нескольких вазах стоят вперемежку садовые и полевые цветы. На стене, в плетеной рамке, висит фотография хозяйки с рогатой Киркой (латинизированная форма имени — Цирцея). Иоанна раскладывает густой домашний йогурт по креманкам и перемешивает со светлым зеленоватожелтым медом. К йогурту подает кофе. Рассказывает, что из-за высоких цен в Гайосе, главном городе Паксоса, перебралась несколько лет назад на виллу, и друзья подарили ей Кирку.

 — Почему вы назвали козу в честь богини?

 — Потому что красивая, — смеется Иоанна. — Любит лес, словно ведьма. О Цирцее у нас все знают. Говорят, она жила на Паксосе.

Берег сирен

Не успеваю сделать пять шагов по серому каменистому пляжу Мили на северо-западе Лефкаса, как резкий порыв ветра сначала уносит мою шляпу, а когда пытаюсь ее поймать — срывает с плеч шарф.

Пробежка по узкой длинной косе во второй половине дня, когда западный ветер приводит в восторг только серферов, стоит мне разбитой коленки. Шарф вылавливаю из воды в метре от берега. Не успеваю увернуться от волны, и она весело окатывает меня с ног до головы. Шляпы нигде не видно. Чтобы обсохнуть и успокоиться, ухожу подальше от прибоя, к одной из ветряных мельниц. Их здесь больше десяти, многие без лопастей и крыш. Рядом с моей ктото поставил шезлонг и занял его, бросив на сиденье ласты. Судя по слою налетевшего песка и количеству набежавших улиток, с тех пор прошла неделя.

Мили-бич немноголюден. С восточной стороны от его мыса находится отмель, которая во время отлива превращается в болото. Старые мельницы на почти пятикилометровой косе делают пейзаж одновременно романтичным и тоскливым. Печальное настроение усугубляет ветер, который свистит в каменном мельничном остове, и нет в этом свисте ни единой сладкоголосой ноты.

По одной из версий маршрута Одиссея, на этот берег заманивали коварные сирены царя-морехода и его команду. Волшебница Цирцея предупреждала, что песни сирен заставляют моряков забыть дом и родных. Поэтому Одиссей залепил своим людям уши воском, а себя велел привязать к мачте, чтобы насладиться песней и остаться в живых.

Холодно. Хочется оказаться на Итаке, в закрытом от всех ветров Вати. Когда прохладно, добрый Зотикос раздает гостям таверны мягкие махровые полотенца, вот бы в такое укутаться!..

— Ваша панама? — хмурый человек в костюме серфера отдает мою шляпу и неожиданно заразительно улыбается. — Видел, как вы за ней бежали. Нога не болит? Куда вас отвезти?

— К Сцилле и Харибде.

Двойной капкан

Обычно точкой дислокации пары чудовищ, губивших в «Одиссее» корабли и мореходов, признают Мессинский пролив между Сицилией и Апеннинским полуостровом. Но и рядом с Лефкадой есть место, подходящее под описание Гомера.

— В узком промежутке между островом и материком могли возникать завихрения при сильных приливах и отливах, которые случались здесь в древности, — рассказывает Мэя Ксенаки, сотрудник Археологического музея острова Лефкада. — Этим объясняется легенда о водоворотах Харибды.

Пройдя Сциллу и Харибду, Одиссей с остатками команды попал на остров Тринакрия (от греч. «трехконечный», «три мыса»), где паслись быки бога солнца Гелиоса. «Ионический» след маршрута, возможно, найден на Меганиси (опять Меганиси!) — три хитро изрезанных мыса острова выдаются в море.

На Тринакрии матросы Одиссея поймали и съели нескольких священных быков, за что поплатились жизнью. Сам Одиссей добрался до острова Огигия, где жила нимфа Калипсо. Гомер мог иметь в виду мальтийский остров Гоцо или придумать эту точку маршрута. Одиссей провел у Калипсо семь лет, пока тоска по родным краям и жене Пенелопе не толкнула его снова в путь. Царь Итаки построил плот и приплыл на остров феаков.

Чудо-трансфер

Когда бог морей Посейдон влюбился в нимфу Керкиру, то сбежал с ней на безымянный остров, где у них родился сын Феак. Греки назвали остров в честь нимфы, иностранцам он известен как Корфу, а Гомер использовал полумифическое название Схерия.

Сын Посейдона стал прародителем целого народа — мореходов феаков. Они владели волшебными кораблями, которые шли по курсу, читая мысли кормчих, и передвигались с большой скоростью. Гостеприимные феаки накормили Одиссея, дали ему красивую одежду, одарили золотом, серебром и другими драгоценными подарками и вернули домой на Итаку.

— Изучая миф, ты балансируешь между сказкой и правдой, — говорит Кинтия, студентка Ионического университета и мой гид на Керкире. — Здесь по-другому не получается: в историю нашего острова вплетено много мифических событий. Нужно уметь «переводить» их на язык реальности.

Мы гуляем с Кинтией по улицам Эрмонеса, идиллической деревни на западном берегу острова. В здешних садах растут смоковницы и оливы, спелые плоды гранатовых деревьев свисают с веток по обеим сторонам дороги. У некоторых уже лопнула кожура и видны темно-красные зерна.

— В саду царя феаков росли такие же растения, что и здесь, — замечает Кинтия.

Недалеко от деревни рядом с морем протекает ручей. Как, должно быть, перепугалась царевна феаков Навсикая, когда из кустов на берегу вышел измученный и оборванный Одиссей…

От Эрмонеса сейчас полчаса езды на машине до Палеокастрицы, с ее берегами, поросшими соснами, вокруг нескольких безопасных бухт, где могли стоять корабли феаков. На катере из гавани Палеокастрицы, огибая острые скалы, торчащие из прозрачной лазурной воды, мы подходим к заливу Святого Спиридона — полукруглой чаше между двумя большими скалами. Для расположения царского дворца больше подходит западная скала — с нее лучше обзор, как объясняет Кинтия.

— Когда корабль феаков возвращался из Итаки, Посейдон разозлился на них за то, что помогли Одиссею, — рассказывает гид, — и на подходе к порту превратил корабль в скалу.

Путеводители называют кораблем феаков островок Понтикониси — напротив столицы острова, города Керкиры. Но Кинтия уверена: если дворец царя находился в районе Палеокастрицы, логично искать окаменевший корабль среди маленьких скал у подножия западного утеса залива Айос-Спиридон. Одна из скал у берега похожа продолговатой формой на корабль, но маленькая. Есть побольше, напоминающая очертаниями остров Понтикониси, — наверно, она. Но с другой стороны скалы еще несколько подходящих камней. Кинтия успокаивает:

— Неважно, какой камень, главное — верить, что он там есть. Иначе как бы Одиссей вернулся в Итаку?

Одиссей бы вернулся, нет сомнений. Даже не будь у феаков волшебного корабля. Остается вопрос, куда именно он вернулся.

Я дома?

Даже рано утром, пока держится отлив, у пляжа Миртос на острове Кефалония нужны сила и ловкость, чтобы купаться. Высокие волны мешают войти в воду, а течение не дает выйти.

***

В сумерках в таверне Зотикоса на набережной Вати не протолкнуться. Яхты одна за другой проходят через узкое горло залива в гавань и швартуются на ночевку поблизости от пирса с памятником Одиссею. За холмами, где-то в море вспыхивает сразу несколько молний, в городе накрапывает дождь. Хозяин приносит из кухни большое блюдо чего-то вкусного и горячего и ставит его перед моряком, взволнованным дневным приключением. Тот говорит взахлеб, а Зотикос, облокотившись на стойку, так внимательно слушает, кивает и подбадривает, будто никогда раньше не слышал подобных историй.

 — Что он рассказал? — спрашиваю Зотикоса, когда тот проходит мимо, и поправляю на плечах теплое махровое полотенце.

 — Очередную одиссею, — отвечает. — Ради этого сюда и приходят.

 — Я думала, из-за вкусной еды.

 — Не в таверну, — усмехается он, — на Итаку. Наш остров как дом. Уютный, красивый, защищенный. Он дает надежду на возвращение. Когда ты в море, важно знать, что тебе есть где укрыться от непогоды. На Итаку захочет вернуться любой странник, мифический или реальный.

_{Фото: SIME (X15) / LEGION-MEDIA, HEMIS / LEGION-MEDIA, ISTOCK, HEMIS / LEGION-MEDIA}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 6, июнь 2019, частично обновлен в июне 2023}