Реальная алхимия: как создается знаменитый мейсенский фарфор

Редактор «Вокруг света» отправился на родину первого европейского фарфора, в Саксонию, и увидел, как рождается чудо.

— Этот кофейный сервиз на золотой подставке стоил как целый дворец, — голос гида эхом разносится по залу дрезденской сокровищницы «Зеленый свод». — Его изготовили немецкие мастера в 1698–1701 годах по заказу саксонского курфюрста Августа Сильного. Посмотрите повнимательнее на чашки.

Я подхожу ближе. Тонкостенные белые чашки с изящной росписью действительно хороши. Только… в это время фарфор в Европе был исключительно импортный, его везли из Китая. Чашки на самом деле золотые, покрашенные эмалью под фарфор, который тогда стоил дороже драгоценных металлов.

Через несколько лет саксонцы разгадали тайну изготовления этого материала, и с тех пор его производство стало гордостью региона.

40 колоколов из мейсенского фарфора звенят на часовой башне в Цвингере. В Дрезденской галерее посетители любуются «Шоколадницей» Жана-Этьена Лиотара — первым известным изображением мейсенского фарфора в живописи. Туристы созерцают Эльбу с «балкона Европы» — террасы Брюля, под которой в казематах располагалась мастерская, где был открыт способ получения твердого фарфора. Впоследствии производство перенесли в соседний Мейсен. Там до сих пор действует старейшая фарфоровая мануфактура Европы.

Страховая выпечка

В мейсенской кондитерской Zieger можно попробовать местный специалитет — фуммель. Пекут его только там, это запатентованная торговая марка.

Фуммель — натурально «пирожок с воздухом»: внутри хрупкой оболочки, обсыпанной сахарной пудрой, пустота. Изобретение этой выпечки связывают с фарфором. Во времена Августа Сильного между Мейсеном и резиденцией курфюрста в Дрездене курсировал гонец. У курьера была слабость — доброе мейсенское вино, и он не мог удержаться от искушения ни в одном придорожном трактире.

Август Сильный поручил мейсенским пекарям изготовить самую хрупкую выпечку, какую только возможно, и с тех пор каждый раз, когда гонец отправлялся в Дрезден, ему вручали фуммель с курфюршеским наказом довезти неповрежденным. Боясь даже дышать на предательское хлебобулочное изделие, курьер объезжал кабаки стороной, и государь был спокоен за доставку из Мейсена фарфоровой посуды.

От кафе ступени мостовой ведут вверх, к возвышающемуся посреди города замку Альбрехтсбург. Одна из старейших крепостей Германии выглядит неприступной. Именно поэтому Август Сильный разместил там мануфактуру по производству первого в Европе фарфора, чтобы мощные стены охраняли секрет производства. Здесь много лет томился изобретатель драгоценной технологии, алхимик Иоганн Фридрих Бёттгер.

Тайное искусство

Жизнь Бёттгера напоминала плутовской роман. Когда ученик аптекаря увлекся алхимией, он вряд ли осознавал, какое это опасное ремесло. В получении золота из менее благородных металлов юный искатель философского камня не преуспел, но сумел одурачить берлинскую публику, сымитировав превращение серебряных монет в золотые — на глазах, кстати, у философа Лейбница.

Слухи об удачном опыте дошли до прусского короля, тот решил, что желтый металл в хозяйстве лишним не будет, и отправил своих людей на поиски алхимика.

Испугавшись, Бёттгер сбежал в родную Саксонию. Король послал курфюрсту Августу Сильному запрос на выдачу, однако тот решил оставить ценного специалиста себе, и темной ноябрьской ночью 1701 года Бёттгера в обстановке строжайшей секретности препроводили в Дрезден.

Курфюрст, видимо, верил в позитивную мотивацию, поскольку поначалу не упрятал алхимика в каземат, а выдал ему деньги, книги и лабораторию. Но Бёттгер успехов в тайных искусствах не добился, средства потратил и через два года попробовал сбежать. В Австрии он был пойман и водворен назад — теперь уже под усиленную охрану.

«Бёттгер, ищи золото или я тебя повешу», — заявил ему, по слухам, Август Сильный. А сам решил приспособить пленника к разгадке еще одной тайны, которой была в то время одержима вся Европа: рецепта изготовления фарфора.

Много лет этим занимались подданные курфюрста во главе с графом Эренфридом Вальтером фон Чирнгаузом, и Бёттгер поступил под его надзор. И вот человек, который всю жизнь пытался найти секрет получения золота из свинца, в итоге открыл материал, ценившийся дороже желтого металла.

В 1709 году алхимик доложил курфюрсту, что ему удалось произвести тонкий, звонкий фарфор, не уступающий китайскому в белизне и изяществе. Свободу Бёттгеру вернули лишь в 1714-м, когда его здоровье было разрушено химическими опытами и алкоголем. В 1719-м он скончался, в 37 лет.

Неприступная крепость не уберегла предприятие от промышленного шпионажа: одного из сотрудников, Самуэля Штёльцеля, в год смерти Бёттгера за большие деньги переманили в Вену. Вскоре агенты Августа Сильного нашли беглеца и поговорили с ним столь убедительно, что Штёльцель уничтожил свою мастерскую, вернулся в Альбрехтсбург, да еще и привел с собой исключительно одаренного художника. Однако тайна производства фарфора перестала быть таковой, и мануфактуры начали появляться по всей Европе.

В 1864 году Мейсенскую мануфактуру перенесли из Альбрехтсбурга в новые фабричные здания в юго-западной части города, где она находится и в наши дни.

Четыре стихии

Алхимики и натурфилософы верили, что все в мире состоит из четырех элементов — земли, воды, воздуха и огня — и понимание законов их соединения дает ключ к магическим тайнам природы.

Саксонские мастера на практике применяют взаимодействие четырех стихий. Земля, точнее белая глина, каолин, основа фарфорового теста, добывается в карьере, расположенном в 12 километрах от Мейсена, в Зайлице. Это самая маленькая шахта в Германии; работают там два человека, которые отправляют на производство около 200 тонн сырья в год.

На мануфактуре каолин очищают от примесей и разводят в воде, «каолиновое молоко» неделями вымешивается в больших чанах. Осадок соединяют в строгих пропорциях с измельченными кварцем и полевым шпатом до получения однородной массы — фарфорового теста.

Скульпторы разбавляют это тесто водой, чтобы придать ему пластичность. Чашки, вазы, тарелки делают, помещая массу в открытые гипсовые формы, закрепленные в центре гончарного круга; скульптуру — закладывая тесто в закрытые формы.

— Вот здесь внутри, — мастер формовочного цеха Мейсенской мануфактуры держит два гипсовых бруска, скрепленных резинкой, — сохнет хвост льва. Часть хвоста, вернее. Чтобы собрать целого льва, понадобится 70 деталей.

Воздух помогает высохнуть деталям в формах. Затем мастер извлекает их, зашлифовывает неровности и собирает скульптуру воедино, склеивая части фарфоровым тестом, разведенным водой. В отделочном цехе, если нужно, добавляют мелкие элементы. Так, фирменные мейсенские «цветы калины», сплошным ковром покрывающие изделие, изготавливают с помощью фарфорового штампа с соответствующим рельефом; розы и хризантемы собирают вручную по лепестку.

И наконец, в дело вступает огонь. Первый обжиг — «бисквитный», без глазури, при температуре около 950 °С, второй уже с глазурью — при температуре около 1400 °С. После обжига изделие уменьшается в размерах на одну шестую, и если рецептуру хоть немного нарушили — трещины неизбежны.

В просторном помещении, где находятся печи, жарко, несмотря на кондиционеры. Здесь же разными способами наносят глазурь: тарелки окунают в чан с жидкостью, небольшие статуэтки опрыскивают из пульверизатора, крупные скульптуры поливают в отдельной кабине. Расписывают изделие либо до глазурования, либо уже на следующем этапе.

Трансмутация красок

Большинство сотрудников мануфактуры — художники. Они работают в нескольких цехах. В одном из помещений занимаются надглазурной росписью посуды. 14 человек сидят за отдельными столами с перегородками: кто-то рисует драконов в китайском стиле, кто-то — реалистичные букеты.

— Краски у нас масляные, — объясняет одна из мастериц. — Мы заказываем порошки в лаборатории, а потом смешиваем их со скипидаром до нужной консистенции.

— Если рецепт фарфора сохранить в тайне не удалось, — добавляет другая, — то состав красок все еще наш большой секрет. Основные пигменты разработаны в XVIII веке. Сначала было десять оттенков, потом двадцать, а в наши дни их уже около десяти тысяч.

Карандашом художница перерисовывает с образца узор на тарелку, расчерченную на сектора. Мастерица за соседним столом покрывает белоснежную глазурованную поверхность розами невзрачного коричневого цвета. Перед ней такое же блюдце, только цветы пурпурные. Этот «императорский» оттенок краска приобретет после следующего обжига. Затем последний этап — наносится позолота.

Но самая мощная «магия» — подглазурная роспись. По старинному методу художник накладывает на тарелку алюминиевый круг, на котором выколот один из самых популярных орнаментов, так называемые мейсенские луковицы, Zwiebelmuster.

По смыслу это стилизованные персики или гранаты восточных узоров, которые старались повторить саксонские мастера XVIII века. Получилось больше похоже на головки лука, зато мотив стал самым узнаваемым орнаментом мейсенской керамики.

Шаблон присыпают угольной пылью — так узор переводится на поверхность. Мастер выполняет рисунок кобальтовой краской грязного серо-зеленого оттенка. Ею же на все изделия наносят скрещенные мечи с герба саксонских курфюрстов — знак Мейсенской мануфактуры. А потом орнамент скрывается под непрозрачным слоем глазури, и тарелка отправляется в печь. После обжига рисунок проступит — и он будет самого знаменитого мейсенского цвета, насыщенного темно-синего.

Бессмертный шаблон

В музее при мануфактуре представлена вся история мейсенского фарфора в статуэтках, сервизах, вазах, настольных часах; есть даже орган с фарфоровыми трубами, изготовленный в 2000 году. Какие-то вещи помнят еще Августа Сильного, но их невозможно отличить от позднейших копий, сделанных в тех же самых формах. Вот, например, посуда с изысканной рельефной поверхностью из «Лебединого сервиза» на 100 персон, созданного в XVIII веке и состоявшего более чем из 2200 предметов.

— В данном случае точно копии, — развеивает мои сомнения гид Илона Малуке. — Практически все оригиналы из этого набора утрачены в середине XX века, после войны.

Зато в оригинале сохранились многочисленные гипсовые формы, от бёттгеровских времен до наших дней, — более 700 тысяч их находится в огромном архиве мануфактуры. Так что мейсенцы, похоже, подчинили само время: почти любой фарфоровый экспонат можно воспроизводить снова и снова. Вот и в сувенирном отделе продаются копии посуды Августа Сильного и его придворных.

Я задумчиво верчу в руках кофейную чашку из «Лебединого сервиза» с рельефными птицами, только минималистично белую, без росписи и позолоты. 99 евро — солидная цена.

— И год от года цены все выше, — говорит Илона, — а спрос не снижается. Людей привлекает имя, связанная с этим история, традиция, преемственность. На производство всегда нанимали лучших мастеров, и это ручная работа высочайшего качества, которое по-прежнему строго контролируется на всех этапах. К слову, видите полки с уцененным товаром? Здесь можно купить предметы, не прошедшие контроль из-за самых незначительных отличий от стандарта, и эту разницу не сможет заметить никто, кроме производителя.

Я предсказуемо не вижу отличий, поэтому беру чашку с блюдцем на треть дешевле.

Северную стену конюшенного двора Штальхоф в Дрездене украшает самое большое в мире изразцовое панно из мейсенского фарфора — изготовленное в 1907 году «Шествие князей».

Около 25 тысяч расписанных плиток составляют изображение площадью более 950 м². В феврале 1945-го во время бомбардировки начался страшный пожар. Стены Штальхофа устояли, но «Шествие князей» превратилось в закопченную черную плоскость. Думали, что шедевр погиб, но, когда поверхность очистили, оказалось, что панно практически невредимо, надо лишь заменить несколько изразцов.

Одним из свойств философского камня, получить который мечтали все алхимики, считалось то, что он дарует бессмертие. Похоже, мейсенские мастера практикуют какое-то такое волшебство для своего фарфора. Впрочем, по выражению писателя-фантаста Артура Кларка, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии».

_{Фото: Константин Чалабов, DPA / LEGION-MEDIA}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 11, ноябрь 2019, частично обновлен в сентябре 2022}