P. S. Я себя люблю: ежедневное восхищение каждой француженкой

Носить то, что нравится, есть то, что любишь, быть собой — разве не это счастье? Для француженок это искусство жизни. Они купаются в любви и восхищении. Прежде всего самих себя к самим себе.

Двадцать пар танцуют танго на площади Трокадеро, у подножия смотровой площадки с видом на Эйфелеву башню. Все дамы в платьях или юбках с жакетами, в специальных туфлях с ремешками на щиколотках. Кавалеры — в пиджаках и классических брюках. Никаких джинсов и кроссовок. Диджей колдует у портативного пульта, управляя ходом вечеринки. Зрители — туристы, парижане, те, кто пришел потанцевать, но еще не нашел пару, — стоят по периметру площадки, в центре которой лежат сумки танцоров. Вжух! — черный лакированный клатч приземляется на вершину горы из сумок. Его хозяйка, женщина в длинном темно-зеленом пальто, с золотистым шарфом и в терракотовых туфлях на высоких каблуках, замирает в изящной позе среди пар. Шаг — боковой разрез пальто приоткрывает выше колена ногу в черном ажурном чулке. Резкое движение руками — она чуть подается назад, замирает на секунду и встряхивает короткими локонами. Следуя ритму музыки, женщина танцует, а пары слегка расступаются перед ней, одаривая восхищенными взглядами. Зрители хлопают, женщина смеется в ответ. Запрокидывает голову, обращая лицо к вечернему небу, и кружится, жмурясь от удовольствия, как будто танцует одна в собственном саду.

Вкус весны

— Постоянно довольны только дураки, но нужно уметь радоваться текущему моменту, — говорит Изабель, пробираясь с корзиной к прилавку с овощами и зеленью. — Смотри, какая сочная петрушка, а укроп какой!

Она перебирает пышные пучки зелени, мнет руками стебли, на которых еще остались маленькие крупинки земли, и листья, подносит ладонь к лицу и вдыхает запах, прикрыв глаза. Таким же образом Изабель поступает с морковью и цветной капустой. Другие покупатели действуют еще оригинальнее. Бабуля в курточке из искусственного меха, красной кружевной юбке и туфлях в тон хватает кочан капусты, взвешивает на руке, сжимает двумя руками так сильно, что сама охает, потом отрывает капустный лист и, смакуя, жует. Рядом с ней девушка в рабочем комбинезоне и резиновых сапогах отбирает пять пучков моркови, раскладывает их в линию и задумчиво сравнивает. Продавец, крупный мужчина в кепке и фартуке поверх куртки, не мешает, спокойно наблюдая за манипуляциями покупателей. У прилавка с яблоками, лимонами и апельсинами две дамы в соломенных шляпках обсуждают, с какими приправами готовить меч-рыбу и дораду. Еще нет восьми утра, а продуктовый рынок на Плас-де-Лис в прованском городе Сен-Тропез полон народа. У палаток под высокими платанами собираются группки покупателей — горожан и жителей ближайших деревень. Многие друг с другом знакомы, поэтому поход за продуктами сопровождается приветствиями, обменом новостями и сплетнями, а иногда перерастает в посиделки в кафе.

— Кофе по вторникам и субботам после покупок — мой ритуал, — говорит Изабель за столиком брассери рядом с рынком. — Я не тороплюсь, наслаждаюсь солнечным утром. — Она отламывает кусок белого хлеба, протягивает мне и подвигает мисочку с тапенадой, закуской из каперсов, анчоусов и оливок. — Попробуй, это как поцелуй морского царя!

По пути в Гассен, деревушку в 15 минутах езды от Сен-Тропез, где у Изабель дом, доставшийся от прабабушки, мы заезжаем на винодельню. Хозяйка уговаривает попробовать несколько сортов белого и красного. К вину здесь же берем подходящий сыр.

По дороге, идущей вдоль виноградников и рощ вечнозеленых пиний, она рассказывает, что любит приезжать в Ведьмино селение, как прозвали Гассен столетия назад, ранней весной, когда солнца и зелени на улицах уже много, а туристов мало.

— Стоит провести рукой по светлой каменной кладке стен домов, пройтись в мягкой обуви по вымощенным булыжниками улицам, вдохнуть аромат первых листочков и цветов, как тебя наполняет энергия жизни, творчества, счастья, — говорит Изабель.

Весну она проводит в Гассене одна, набирается идей для своих работ — Изабель занимается дизайном интерьеров, — а летом ее муж из Парижа привозит на каникулы сына и сам регулярно приезжает на уик-энды. В любимую комнату Изабель на втором этаже, с маленьким балконом, огороженным витой решеткой, с кружевными занавесками на окнах и фотографиями нескольких поколений ее семьи на комоде, ведет со двора внешняя каменная лестница. Перил нет, ступеньки местами стерты, зато вся стена заросла вьющимся жасмином. В кухне, которая больше любой из четырех комнат старого дома, Изабель под «Времена года» Вивальди и бокал розового готовит тунца с овощами. Показывая, как надо рвать руками кресс-салат, она преподносит мне словно на блюдечке свою философию правильного питания:

— В диетах нет смысла. Ешь и пей то, что любишь, не торопясь и смакуя каждый кусочек, каждый глоток. Тогда, не объедаясь, будешь сытой и довольной. Прабабушка говорила: когда женщина искренне радуется жизни, она бесподобно красива.

Платье королевы

Поток полноводной Луары под мостом Жака Габриеля, соединяющим две части города Блуа, ошеломляет мощью и вневременной красотой. Шпиль и острые зубцы на башнях церкви Святого Николая создают гармоничные декорации для следующего по мосту экипажа, запряженного двумя мохноногими першеронами. Элоди, мой гид в Блуа, раскрывает мне тайны «красоты по-французски». Ее волнистые волосы свободно струятся по плечам. Лицо без косметики украшено лишь натуральным румянцем. Вопреки стереотипу о худобе француженок, Элоди полновата, но элегантна в прямом платье чуть ниже колена, кожаной куртке и коротких сапожках.

— Увлажняющий крем и луарский климат, — отвечает она на мой вопрос о секретах ухода за собой и продолжает: — Сейчас мне 38, и с годами я все больше довольна тем, как выгляжу. Когда смотрю на женщин, которые старше меня на 20–30 лет, то вижу, насколько они обворожительны и свободны, как виртуозно флиртуют. Надеюсь, однажды я стану такой же. А «уколы красоты» и пластические операции убивают естественность, то есть сексуальность.

В замке Блуа, бывшей резиденции герцогов Орлеанских и королей Франции, нам позволяют примерить платья, сшитые по моде XVI века. Меня соблазняет бархатный наряд с декорированным золотом корсажем и гофрированным воротником. Элоди выбирает бело-голубое шелковое платье с отделкой тесьмой. Она без стеснения раздевается и не торопясь разглядывает детали костюма, а я прячусь за резную ширму и стремительно влезаю в роскошный туалет, пытаясь скрыть, что чувствую себя без одежды неловко. Узкий лиф сжимает мои ребра, воротник царапает шею, каркас под юбкой мешает ходить. Полдюжины дам, приехавших на экскурсию из Бордо, пробуют в деле платья а-ля летучий отряд Екатерины Медичи — блестящие туалеты королевских фрейлин. Та, что постарше, уже танцует куранту со служителем замка, кокетничая напропалую. Ее подруги, сбившись в стайку, громко дают советы, от которых лицо парня становится пунцовым. Элоди легко исполняет несколько реверансов и бежит к зеркалу в другом конце зала. Иду следом, шаркая по полу и стараясь не зацепиться шлейфом за ножки витрин с фрагментами средневековых барельефов.

— Похожий наряд носила Клод Французская, первая жена короля Франциска I, — рассказывает Элоди, с удовольствием разглядывая себя в зеркале. — Королева не была красавицей, но слыла доброй и милосердной. Это изящное платье не сковывает движений и хорошо сидит.

— Не хотите купить себе такое же?

— Оно будет лишним. Привлекает внимание, но ничего не говорит обо мне. Чтобы остаться собой, не страшно отказаться от платья, неподходящего занятия или мужчины.

P. S. Я себя люблю

Генеральная уборка

На первый в сезоне пикник Николет и ее муж Этьен, владельцы небольшой фотостудии, пригласили несколько семейных пар и одиноких друзей, включая школьную подругу Сабину. Николет успела мне нашептать, что 46-летняя Сабина три года назад ушла от мужа и оставила с ним детей.

— Они живут в Марселе, а Сабина переехала в Анси, — сообщила Николет. — Брак ее изматывал. Сабина сидела дома, ругалась с сыном и дочерью, с мужем не разговаривала. Теперь они дружат. Дети от мамы в восторге, бывший муж снова женился, а у Сабины новый бойфренд и собственный бизнес. Замуж не собирается, но... Посмотри, она счастлива!

Мы едем на велосипедах к месту пикника вдоль озера Анси. Морозный альпийский воздух и сильный ветер заставляют кутаться в шарфы. Сабина в расстегнутой куртке с откинутым капюшоном крутит педали чуть впереди рядом с сероглазым красавцем в кашемировом свитере. Он наклоняется к ней, приобнимает одной рукой и что-то шепчет. Сабина хохочет, они ухитряются на ходу поцеловаться. Десятилетняя девочка, дочка другой подруги Николет, сворачивает к берегу и застывает, разглядывая башенки замка Ментон-Сен-Бернар на другой стороне озера. Они кажутся игрушечными на фоне еще покрытых кое-где снегом зубчатых скал.

— Мы догоним! — говорит мама девочки и останавливается. К дочери она не приближается, а нам объясняет: — Не надо мешать. Пусть любуется.

В разгар пикника девочка со стаканом апельсинового сока и ее папа с бокалом савойского обсуждают «неоклассическое влияние» на архитектуру замка. Несмотря на то что большая часть гостей Николет и Этьена их коллеги: фотографы, сотрудники рекламных агентств и типографий, — никто не говорит о работе. Они обсуждают декабрьскую забастовку в Париже, музыку и книги, флиртуют, спорят. Надеясь, что мне как иностранке сойдет с рук излишнее любопытство, рискую спросить Сабину, почему она решилась кардинально изменить жизнь.

— Дорогая, я просто навела в ней порядок, — отвечает счастливая женщина. — Это как генеральная уборка дома. Ты решаешь, что помыть, что передвинуть, что тебе больше не нужно и что дорого. Себя ты не изменишь, а если попытаешься, то будешь страдать и испортишь жизнь родным. Я вышла на свою дорогу, теперь в моей жизни все правильно.

Антиидеал

Во Франции живет 33,7 миллиона женщин. Они могут носить давно потерявшие форму, но удобные туфли, говорить о еде, как о любви, выходить из моря походкой богини, не комплексуя из-за объема бедер. Самоценность дочерей Франции не поддается даже влиянию всеобщей одержимости здоровым образом жизни. Женщины едят хлеб, жирную пищу, пьют вино и курят. Во Франции нет понятия «образец красоты», но есть Марианна, национальный символ со времен Великой французской революции. Полуобнаженная женщина на картине Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» — только один из образов вольного духа Франции. Для скульптурных изображений Марианны, которые стоят в мэриях страны, с 1968 по 2012 год позировали среди прочих Брижит Бардо, Мирей Матье, Катрин Денев, Летиция Каста, Софи Марсо. В 1989 году Комитет мэров французских городов выбрал новой Марианной топ-модель Инес де ла Фрессанж, которая на тот момент была лицом модного дома Chanel . Карл Лагерфельд пренебрежительно отозвался о символе Франции и сказал, что не будет одевать «национальные памятники». Но мадемуазель де ла Фрессанж все равно согласилась, хотя ее решение стать Марианной позже послужило одной из причин для расторжения контракта с Chanel . В 2010 году Инес выпустила книгу La Parisienne (фр. «Парижанка») о стиле жительниц столицы Франции, отметив, что «парижанка не признает авторитетов. Она сама себе икона стиля».

Ретрореволюция

Шанталь останавливается, чтобы полюбоваться своим отражением в витрине на улице Риволи.

— Ты единственная из знакомых мне парижанок, — говорю ей, — которая носит берет.

— Берет — это китч, шутка для ценителей. Дома у меня полно подходящих шляпок.

Шанталь — театральный костюмер. Она подхватила модную в Париже тенденцию выглядеть в стиле любимой ретроэпохи. Каждый день Шанталь с ног до головы одевается по моде 1930-х годов. Сейчас на ней платье в блестках с заниженной талией, бархатное пальто сливового цвета, аккуратные туфельки на «приталенном» каблуке и чулки в сеточку. Стрижку каре украшает вишневый берет.

— В такой одежде я хожу на работу и за покупками, встречаюсь с друзьями и со своим мужчиной, — говорит Шанталь. — Когда участвовала в акции в защиту женщин от домашнего насилия, то познакомилась с Ивет. Она одевается в стиле 1940-х.

— Куда подевалась классическая парижанка в коричневой кожанке или бежевом тренче, в белой блузке, пиджаке и туфлях-лоферах? — спрашиваю Шанталь.

— Ты встретишь ее на бульваре Сен-Жермен и в Латинском квартале, в районе Оперы и на Елисейских Полях. Мода меняется, и парижанка в курсе новинок, хотя любит это отрицать. Она следует моде по-своему, адаптируя ее под себя. Вместо бежевого тренча парижанка может надеть салатовый и изменить белой блузке с черничной водолазкой. Главное — получать от процесса преображения удовольствие, не копировать картинку из журнала или соседку по дому, а выбирать то, что подчеркнет твою неповторимость. Даже если ты продолжаешь носить коричневую кожанку с белой блузкой.

***

Сумерки опускаются на Париж. Подсветка Эйфелевой башни вспыхивает на фоне черно-синего неба, делая невидимыми звезды. Женщина в длинном темно-зеленом пальто, с золотистым шарфом и в терракотовых туфлях на высоких каблуках танцует танго. Ей аплодируют, на нее смотрят с восхищением, но ей все равно. Она танцует ради себя. Потому что ей хорошо и у нее для себя всегда есть время. Начинается дождь. Женщина смеется и подставляет лицо легким ласковым каплям.

— Жаклин, я застрял в пробке, — к ней спешит мужчина, на ходу раскрывая зонт. — Долго ждала? Погуляем под дождем или ты промокла?

— Ну что ты, дорогой. Я наслаждалась.

Фото: LAIF (X4) / VOSTOCK PHOTO, SIME (X4) / LEGION-MEDIA, REUTERS

Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 3, март 2020