США далеко, всё там иначе, и люди другие. Так всегда казалось. Но пришел коронавирус, и стало понятно, на какой маленькой планете мы живем и как много у нас общего. Нью-йоркский корреспондент «Вокруг света» рассказывает...
Даже в конце февраля, когда на Нью-Йорк уже наползала ковидная мгла, я считала, что страх преувеличен. Помню, написала пост в «Фейсбуке» (запрещенная в России экстремистская организация), что надо не школы закрывать, а руки мыть. Что и гриппом болели бы меньше, если бы мыли руки по-хорошему.
А к середине марта меня начала накрывать паника. За месяц до этого я уволилась с работы, чтобы запустить два своих проекта. Мой сын Гурик и дочка Ника уже полгода были на домашнем обучении. Дочь Маша ходила в школу. Я помню, как утром 14 марта умоляла ее остаться дома, но 13-летняя Мария была непреклонна. На другой день она задумчиво сказала, что школа полупустая, многих не пускают родители, заболели некоторые учителя... А с 16 марта все школы штата закрыли.
Да, сначала многие не верили в серьезность происходящего. Старший сын моего мужа, Альберт, учил Тору с раввином, и занятия часто проходили у нас дома. Я помню, как пасынок пригласил раввина в очередной раз, а я в буквальном смысле встала у того на пути в проходе со сковородкой. Раввин, прибывший для урока специально из Лейквуда (штат Нью-Джерси), долго возмущался, говорил, что ездит ко всем и все его пускают. Альберту было очень стыдно за меня. Но я позвонила мужу и сказала, что не впущу никого, пока это не пройдет.
А через два дня раввина увезли на скорой, и он в итоге еле выжил.
В общем, когда заболел раввин, мы резко осознали, насколько это рядом. Муж поехал в магазин и купил очень много продуктов. Мы их поделили: вот это едим сейчас (и по возможности докупаем), а вот это (консервы, сухари...) прячем в подвале на случай, если вдруг нельзя будет выйти из дома совсем. Мы же не знали, как оно обернется. В США люди приучены, что бывают ситуации, когда надо сидеть дома и не высовываться. Например, в ураганы. Так что многие вещи, включая бумажные полотенца и зубную пасту, мы всегда покупаем с запасом.
***
Проблемой стали санитайзеры, маски и перчатки. Началась спекуляция. Помню, в Квинсе арестовали сразу четверых выходцев из бывшего СССР, которые продавали маски по 10 долларов за штуку.
В некоторых магазинах на Брайтон-Бич появились надписи: мол, поднимаем цены на все — вы нас поймите, времена тяжелые.
Муж долго был единственным человеком в семье, кто выходил из дома за едой. Мы шутили: выпускаем того, кого меньше жаль. Он надевал перчатки, очки, маску... Все продукты в упаковках, которые муж приносил из магазина, я мыла, а его самого с ног до головы дезинфицировала спреем.
Помню, как в середине апреля я впервые за месяц вышла на улицу. Было пусто и очень тихо, если не считать сирен скорой помощи. Выходить из дома нам не запрещали, разве что позже, в июне, ввели комендантский час, но он был связан с погромами, которые прокатились по стране.
В городе работал весь общественный транспорт, но он ходил почти пустым. Метро при этом оставалось платным, а вот в автобусах можно было ездить просто так вплоть до августа. Чтобы минимизировать риски для водителей, пространство у их кабинок вместе с валидаторами огородили цепочками, и передние двери больше не открывались. Дело в том, что уже к апрелю компания МТА , которая отвечает за весь транспорт в штате, потеряла около сорока сотрудников.
***
Большинство компаний отчитывались о количестве умерших. О потерях сообщал Департамент образования Нью-Йорка. К маю умерло 22 учителя, не считая других сотрудников школ. В конце сентября профсоюз медсестер США сообщил, что мы потеряли 1700 человек из числа тех, кто нас же и спасал...
Еще в марте, когда мы не понимали, в каких тяжелых условиях работают медики, «Фейсбук» (запрещенная в России экстремистская организация) начал наполняться фотографиями их лиц с вмятинами и синяками от масок. Помню, как моя знакомая косметолог изготовила для врачей какой-то особенный крем, снимающий раздражение с кожи после маски, и бесплатно развозила его по госпиталям.
Вообще, мы тогда сплотились и друг другу помогали. Кто-то привозил продукты старикам, которые не могли выйти из дома и при этом потеряли профессиональных помощников, получающих зарплату от государства. Кто-то волонтерил в госпиталях. Врачи и младший медицинский персонал прибывали на помощь из других штатов, а вот уборщики находились уже из местных. Кто-то собирал для медиков перчатки и другие средства защиты: поначалу их не хватало, и мы сами заказывали их в Китае или искали по другим штатам.
Я недоумевала, как такое возможно, чтобы у медперсонала не было защиты, на что моя сестра-врач ответила: «Марина, разве можно быть готовыми защищаться от чумы?» К моменту, когда штат начал закрываться, сестра была беременна (ребенок родился в середине сентября) и поэтому не рискнула работать в госпитале.
Примерно 35% медиков в Нью-Йорке сказались больными и не выходили на работу, когда поняли, что не хватает защитных средств. Часть медиков устроила забастовки: они стояли перед госпиталями и держали плакаты с надписями о том, что их убивают, не выдавая униформу и маски. Нашим медсестрам и медбратьям пришлось использовать в качестве защиты мешки для мусора, пока власти штата не организовали закупки всего необходимого.
Сколько медиков умерло конкретно в Нью-Йорке, я не знаю, потому что перестала считать, после того как в апреле скончался уролог Александр Басс. В ноябре прошлого года он был помощником хирурга на операции у моего 14-летнего сына.
Я помню, как открыла «Фейсбук» (запрещенная в России экстремистская организация) и увидела фото Александра в черной рамке. Он, как и многие медики, перешел весной работать в отделение, куда поступали на скорой больные с COVID-19 . Профильных специалистов не хватало, и в какой-то момент врачи записали обращение к жителям: «Не хотите, чтобы вашу пневмонию лечили гинеколог и эндокринолог? Сидите дома!»
Пандемия в Нью-Йорке, США
***
Звук сирен скорой помощи не смолкал, а в госпиталях умирало по 40 человек за ночь. Наши медики до сих пор страдают от посттравматического синдрома: никто не готовил их к потерям, как на войне. Уже в марте похоронные дома были не просто перегружены — они были забиты покойниками. Какие там холодильники: тела лежали на картонках на полу в залах для прощания.
Конечно, никаких общих захоронений в парках, о которых рассказывали российские СМИ, у нас не делали. Но братскую могилу выкопали на Харт-Айленд, самом закрытом кладбище в мире. Там уже больше 150 лет хоронят тех, кого не забрали из морга или не опознали. И наш губернатор распорядился хоронить умерших от коронавируса в братской могиле на этом кладбище, толком не объяснив, почему так надо делать. Многие из тех, кого туда отвезли, были обитателями домов престарелых. Вызывать родных для похорон, разбираться с завещаниями было некому и некогда.
В апреле в городе появились передвижные морги, такие же, как на Манхэттене после теракта 11 сентября 2001 года. Их начали устанавливать перед больницами, потому что ни в одной из них не было столько мест для хранения тел. В апреле же количество умерших за день по стране достигло 2000. В Нью-Йорке пик смертей пришелся на 9 апреля. В этот день мы потеряли 1028 человек.
***
Поначалу люди связывали высокую смертность от вируса с приписками: мол, его машина сбила, а поставили ковид! Но вскоре СМИ стали говорить, что проблема — в отсутствии протокола лечения.
В США все болезни лечат по протоколу. Тут доктор не может, глянув на пациента, сказать: «Что-то вы бледненький сегодня, давайте-ка прокапаем глюкозку!» Все назначения делаются только на основании анализов.
Когда COVID-19 пришел в США, разумеется, никакого протокола его лечения не было. Наши врачи начали пробовать все доступные средства. И то, что сегодня смертность от заболевания значительно снизилась (хоть количество зараженных в целом по США растет), — заслуга наших медиков.
Во избежание слухов правительство запретило публиковать любые данные, кроме официальных. Власти не скрывали статистику: губернатор Нью-Йорка выходил на брифинги каждый день. Госпитали, дома престарелых, мэрии постоянно отчитывались, сколько человек заболело, умерло, выписано. Никто не прятал и не приуменьшал данные.
Многие осуждают сейчас Трампа за промедление на старте, которое, мол, стоило нам более 200 тысяч жизней. Насколько это справедливо — очень сложный вопрос. Другое дело, что, на мой взгляд, 45-й президент США до сих пор не в состоянии здраво оценить ситуацию. Даже когда сам переболел.
Трамп получил экспериментальные антитела, ремдесивир и дексаметазон практически сразу после постановки диагноза. Простому американцу такое полагалось бы только при очень тяжелом течении болезни. Еще в конце апреля, во время очередной пресс-конференции, Трамп заявил, что лечиться можно ультрафиолетом и инъекциями жидкой хлорки... А когда в октябре заболел, написал в «Твиттере»: «Не бойтесь ковида! Мы разработали отличные лекарства! Я чувствую себя лучше, чем 20 лет назад!» Это читалось как «умирают только лузеры»...
***
На самом деле, я знаю, что в случае болезни меня будут спасать до последнего. И не только меня. В Нью-Йорке 500 тысяч нелегалов, и их всех тоже будут спасать. Как спасали от голода, когда львиная доля предприятий и компаний закрылись.
Многие из тех, кто находятся в США на законных основаниях, подали документы на получение пособия по безработице, талонов на еду... Им же выделили, пусть и небольшие, деньги от правительства (единовременно по 1200 долларов на взрослого и по 500 на ребенка). Нелегалы не получили ничего. Тем не менее в Нью-Йорке и других городах, где из-за COVID-19 ввели карантин, а потому не было работы (например, во всех крупных городах Калифорнии), всех обеспечили бесплатной едой.
В школах открыли пункты выдачи еды, где люди получали трехразовое питание. Эти пункты работали до сентября, теперь закрыты, но остались другие точки. Если бы людей не кормили, то им пришлось бы грабить или воровать: с марта по июль в городе было крайне мало вариантов заработать.
Власти увеличили регулярное пособие по безработице, и некоторые мои знакомые в общей сложности получали 1100 долларов в неделю — больше, чем когда работали. Таким образом людей пытались защитить от выселения, ведь платить за аренду жилья им было нечем.
***
Некоторые СМИ в России рассказывали, что в США умирает больше всего бедных (чернокожих), потому что только они работают курьерами, продавцами, упаковщиками, почтальонами, тогда как богатые белые люди сидят дома и «не парятся».
В апреле, на пике смертности, я проехалась на машине по отдельным районам: пляж на Брайтон-Бич был полон людей, в ортодоксальном Уильямсберге евреи-хасиды ходили толпами без масок, массово гуляли жители «чернокожих» районов... Складывалось впечатление, будто в отдельных местах людей не оповестили о ковиде. А вот Манхэттен словно полностью вымер. Похоже, тут дело в общей культуре и еще в доверии к властям. Одни не надевали маски, потому что плохо образованны, другие — потому что считали это покушением на личную свободу
Первые пару месяцев многие американцы не просто сопротивлялись, а активно «отстаивали свои права». С тех пор многое изменилось. Даже на Брайтоне сейчас почти все в масках.
***
Мы все привыкли к вирусу. Те, кто его отрицал, стали что-то понимать. Те, кто боялся, стали бояться меньше. И в целом кампания «Я защищаю тебя от себя, а ты защищаешь меня от себя» принесла свои плоды.
В метро стоят огромные банки с санитайзерами (литра по три-четыре), в автобусах висят емкости поменьше, там же есть бесплатные маски.
В июле открыли детские площадки, которые долгое время были обмотаны желтыми лентами с надписью: «Не пересекать», как будто там произошло преступление. Вспышек заболевания у детей в связи с этим послаблением не зафиксировали.
В том, что касается образования, мы до сих пор не можем выйти на доковидный уровень. Есть дети, которые физически ходят в школу. По два-три дня в неделю. Все мои трое детей заявили, что будут учиться только онлайн. Каждый день с утра и до обеда они сидят в Zoom на уроках. На дом им задают намного больше, чем раньше. Скоро Маше надо сдавать тест, чтобы поступить в хорошую старшую школу. Как она это будет делать, не представляю...
Еще летом ведущие университеты один за другим стали объявлять, что в сентябре откроются только для онлайн-учебы. В ответ на это Трамп подписал указ, в котором велел студентам-иностранцам убираться в свои страны, если они занимаются не в аудитории, а через Zoom . Разразился скандал. Гарвард и MIT (Массачусетский технологический институт) подали на президента в суд. Указ был отменен.
***
В определенном смысле я понимаю Трампа: нельзя всю жизнь просидеть на карантине. Так думаю не только я, именно поэтому наш город постепенно возвращается к привычному существованию. Хотя в некоторых действиях властей трудно найти смысл.
Например, в конце сентября на моей улице ввели карантин, а на соседней — нет. Потому что наш мэр решил ограничить работу школ и магазинов в зависимости от почтовых индексов: вот по этому индексу растет количество больных, тут школы закроем, а вот по этому — нет, значит, пусть работают. В результате я хожу в магазин на соседней улице.
В городе начались массовые судебные процессы: судят тех, кто не платит за аренду жилья, тех, кто во время мирных протестов вдруг пошел крушить витрины, грабить спекулянтов товарами первой необходимости...
Заработали автошколы, открылись магазины одежды (те, что не обанкротились). Во всех такси появились пластиковые перегородки, отделяющие водителя от пассажиров. Иногда это просто штора для душа, приклеенная скотчем к потолку и по бокам.
Мы вернулись к вечеринкам, хоть и с ограничениями: сначала нам разрешили собираться по пять, потом по десять человек, теперь можно и по 15 — в каждом штате свои требования.
Люди снова могут приходить на похороны.
***
В сентябре, наводя порядок в подвале, я наткнулась на несколько коробок, о существовании которых забыла. В них были консервы, крупы, печенье... Тот самый стратегический запас, купленный в марте.
Наверное, в другой ситуации я бы посмеялась: надо же, как мы были испуганы и наивны. Но не в этой. Да, мы привыкли, да, мы многое о вирусе узнали и стали спокойнее, но... Я проверила сроки годности продуктов и оставила их в коробках. Пусть пока полежат, а там видно будет.
Фото: REUTERS (X9), LAIF / VOSTOCK PHOTO (X4)
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, декабрь 2020
