Страна-вундеркинд: как Тайвань умело распорядился плодами экономического чуда

Чтобы добиться быстрого экономического роста, государству требуется быть решительным и сильным, как тигр. Корреспондент «Вокруг света» побывал на Тайване и увидел иное чудо: страну-вундеркинда. Воспитанного, по-стариковски мудрого, по-взрослому рационального, но с неистребимым радужно-детским восприятием мира.

Вход через Дракона, выход через Тигра. В небе за воротами Дракона плавает дым курильниц, а на фоне льющейся откуда-то музыки и мерного звона колокольчика то и дело рассыпается стук. Это падают на каменные плиты двора тайбэйского храма Луншань красные «печеньки». Когда я впервые увидела полную чашу деревянных полумесяцев, покрытых красной краской, они напомнили мне формой печенье шакер-пури из советского детства. Одна сторона плоская, другая выпуклая.

— Это цзяобэй, «лунные блоки» для гадания. Нужно взять две штуки в ладони, представиться, назвать дату своего рождения, адрес, а потом сформулировать вопрос или желание. Так, чтобы ответ мог быть только «да» или «нет», — Лили складывает руки с «печеньками» в молитвенном жесте у губ, закрывает глаза, долго шепчет что-то, потом широко раскрывает ладони, и цзяобэй летят на землю. — Yes!!! Видите? Одна фишка упала выпуклой стороной вверх — инь, другая плоской — ян. То есть боги ответили «да». Хотите знать, что я загадала? Я сказала, что сопровождаю журналистов из Москвы в поездке по Тайваню, и спросила, пройдет ли наше путешествие безопасно. Ответ положительный! Если бы оба цзяобэй упали выпуклой стороной вверх, значит, боги недовольны, ответ отрицательный. Если плоской — боги смеются, вопрос задан некорректно. Можно попробовать его переформулировать.

Божественный ответ

Лунные «печеньки» в Луншане изрядно пооблупились. Еще бы: сколько бросков и падений им приходится пережить за день. Большинство посетителей посещают храм именно за этим. Стучат деревяшки по каменным плитам, рассыпается смех богов.

По-хорошему, для гарантии результата надо, чтобы цзяобэй три раза подряд упали правильно. Божественная теория вероятностей, разумеется, всячески этому препятствует. Но упорные в своей моральной ответственности тайваньцы, приходящие испытать судьбу в Луншань и другие храмы, кидают столько, сколько нужно, и корректируют свои запросы, пока боги не устанут и не скажут большое «ДА».

Несмотря на то что в целом Луншань посвящен милосердной буддийской Гуаньинь, здесь поклоняются сонму даосских богов, у каждого из которых своя сфера ответственности и своя ниша в храме. У одного просят совета и помощи в любви, у другого — в финансах, у третьего — в карьере. Кто-то дает детей, а кто-то — здоровье.

В заднем зале храма справа живет Вэньчан, бог литературы и учености, к нему приходят студенты за помощью в сдаче экзаменов. Слева — краснолицый бог войны Гуань Юй, покровитель гангстеров и полиции. А центральная часть зала посвящена любимой богине тайваньцев Мацзу, защитнице рыбаков и мореплавателей. Там, за ограждением, спиной к посетителям за столом сидят три монаха и сосредоточенно перебирают бумаги. Монахи больше похожи на делопроизводителей или участников симпозиума по вопросам борьбы с COVID-19 (материал был опубликован в начале пандемии коронавируса. — Прим. Vokrugsveta.ru).

— Они молятся о том, чтобы мы преодолели ситуацию с коронавирусом, — поясняет Лили.

Лили вообще-то атеистка со стажем, в отличие от большинства жителей Тайваня: в 2005 году было зарегистрировано более 80% верующих, причем даосы и буддисты распределились примерно поровну — 33 и 35%. Но, похоже, в реальности половина населения, включая официальных атеистов, безотчетно исповедует так называемую народную китайскую религию — синкретический сплав всех верований, пустивших в разное время корни на этой плодородной земле. И полагается на рациональный порядок вещей, на который могут влиять и боги, и люди.

С одной стороны, есть судьба как данность и ограниченное ею богатство индивидуального выбора. С другой — роковые совпадения, удачи и неудачи, воздействующие на судьбу. Вместе они порождают в человеке ответственность перед собой и другими, которую можно выразить простыми словами: «Делай что должно, и будь что будет». Или «На бога надейся, да сам не плошай». Вероятно, именно такой подход к жизни помог «драконам» Тайваня сделать страну азиатским Тигром. Все по-взрослому, но когда смотришь на зрелых людей, сосредоточенно, как дети, играющих в красные «печеньки», это не укладывается в голове.

Я выхожу через ворота Тигра, миновав левое крыло храма, где на длинных каменных скамьях и складных стульчиках сидят погруженные в молитвы старики с масками на лицах.

Превентивный удар

Последняя неделя февраля 2020 года. Загадочный и страшный коронавирус набирает силу. Материковый Китай в огне. На Тайване количество заболевших подобралось к 30. Прирост в среднем по одному человеку в день. Здесь я надела первую маску.

— Каждый понимает, как важно предотвратить распространение вируса. Мы принимаем меры и уважаем правила. Думаем не только о собственном здоровье, но и о тех, кто вокруг, — говорит Лили.

Тайвань закрыл авиасообщение с материковым Китаем еще 26 января, когда на острове было выявлено всего четыре случая заболевания. За два дня до этого правительство запретило экспорт масок, чтобы их хватило самим тайваньцам, а продажу строго нормировало. В апреле ограничения для граждан были сняты.

Фактически еще до объявления пандемии мудрое тайваньское правительство предприняло комплекс из 124 превентивных мер, а граждане, как послушные дети, отнеслись к ним с пониманием. И это позволило стране пережить тяжелый для всего мира год с минимальными потерями.

Вот немного занимательной статистики: по состоянию на октябрь 2020 года было зафиксировано только семь смертей за время пандемии, а общее количество заболевших достигло 550 человек. В Москве умерло в 12 раз больше, чем заболело на Тайване. Чтобы оценить масштаб, достаточно понять, что площадь Тайваня меньше, чем у Подмосковья, а жителей больше, чем в Москве и области, вместе взятых: в начале года это было 23,59 миллиона человек.

Древо света

Такое ощущение, что эти самые 23,59 миллиона тайваньцев собрались на закрытии Фестиваля фонарей в Тайчжуне, и почти все они в масках. На самом деле в лесопарке Хоули среди сверкающих огнями шаров, цветов, животных и растений бродит лишь 700 тысяч человек, но все остальные символическим образом присутствуют в главном объекте «Страж леса — древо света» высотой 15 метров. Лили объясняет:

— Ствол образуют 22 светящиеся ленты, они символизируют 22 округа и города Тайваня. Дерево как бы собирает корнями энергию земли и широко раскидывает крону: 368 фонарей-бутонов соответствуют количеству поселков и районов, а 2359 зеленых листьев-сердечек представляют 23,59 миллиона тайваньцев. Это наши семьи, дома, которые молятся за единство, гармонию и процветание.

Я вижу: внутри ствола, как восходящее солнце, постепенно поднимается большой светящийся шар.

Перемещаясь вместе с праздничными толпами взрослых и детей, я ощущаю не только единство и процветание тайваньцев, но и собственную неловкость. Будто меня засосало в чужое детство, и вот я плыву в людском потоке по туннелям из огней…

Фестиваль фонарей традиционно начинается в 15-й день первого месяца по лунному календарю. С 1990 года он стал на Тайване государственным мероприятием и превратился в торжество высоких технологий. Тем не менее простые круглые китайские фонарики из бумаги, натянутой на проволочный или бамбуковый каркас, по-прежнему украшают дома и храмы.

Больше всего таких фонариков, пожалуй, я видела в Лугане. Компактный городок на западном побережье чудесным образом сохранил историческую застройку с узенькими улицами и двумя сотнями храмов. Яркие, с небесными драконами на изогнутых крышах и филигранной резьбой по дереву, они стоят в центре города через каждые 100–200 метров. Храм Мацзу, один из самых первых и самый популярный на острове из всех, посвященных морской богине, утопает в желтых и красных фонариках.

Он был основан в 1591 году, но позже неоднократно перестраивался. Каждый раз, когда спрашиваешь Лили о возрасте того или иного храма, она вздыхает. Это мы трепещем перед античными развалинами и жемчужинами Средневековья, которым возраст добавляет ценности, а у китайцев другой менталитет.

— Для нас древний — значит старый. Яркий, красивый, богатый — другое дело. Неважно, когда был построен храм, важно, что он построен по фэншуй, радует глаз и в нем живут божества. Храм Мацзу в Лугане очень радует глаз, и кажется, что там, под гирляндами фонариков проходит детский утренник.

Стремясь попасть на фабрику, где делают традиционные фонарики, мы оказываемся в мастерской—магазине, где каждому выдают шарообразную заготовку из бумаги на каркасе, набор для смешивания красок, кисточки и объемные банки с гуашью.

Как и другие журналисты, приехавшие на Тайвань в поисках серьезного материала, я начинаю роптать: да что же это опять за детский сад! Но не проходит и четверти часа, как увлекаюсь не на шутку, а еще через полчаса мой желтый фонарик превращается в древесную крону со множеством зеленых листьев. И я даже не сразу осознаю, что изобразила «Древо света». Но понимаю, что, возможно, на этом детском кружке рисования я кое-что узнала о тайваньской душе и практика иногда не менее важна, чем теория.

Тайваньцы очень любят что-то мастерить. И еще — постигать руками мастерство других. И в этом много мудрости и артистизма. В разных городах я видела арт-деревни, созданные на месте старых кварталов, общежитий, складов. В Лугане тоже есть такая — Osmanthus Alley Art Village. В домах, построенных во время японской оккупации под общежитие для чиновников, сейчас творят художники. А над аллеей под музыку на теплом ветру кучно колышутся гирлянды фонариков всех цветов радуги.

Цвет радуги

Между Тайчжуном и Луганом прячется одно из самых удивительных мест на Тайване, созданных руками человека. Это деревня Радуги. История Rainbow village началась еще в 1949 году, когда на Тайвань из континентального Китая сбежало около двух миллионов сторонников Чан Кайши. Солдаты с семьями расселились по всему острову, построив множество деревень.

В одной из них лет 40 назад обосновался и Хуан Юн-Фу, тоже бывший солдат. Жизнь менялась, и деревни эти стали приходить в упадок. Люди бросали старые дома и переезжали в другие места. А Хуан Юн-Фу не захотел. В итоге остался в деревне один. В 2009 году его уведомили, что деревню будут сносить. И 85-летний дед от безысходности вспомнил свое детское увлечение — рисование. Накупил красок и начал расписывать дома. Вставал до рассвета, часами работал каждый день, не зная усталости.

Мультяшно-наивные люди и животные, сюрреалистические создания и прочие диковинные изображения потихоньку заполнили стены 11 домов в деревне. Узнав про это, студенты и профессора местного университета затеяли кампанию по спасению культурного объекта. И у них получилось. Теперь Радужная деревня — топовая достопримечательность провинции, а наивный художник-аутсайдер стал известен как Rainbow Grandpa — Деда Радуга.

Я блуждаю по этому разноцветному чуду, среди человечков, котов, зайцев, рыб и прочих персонажей неведомой сказки, по закоулкам и домикам. Нет ни одного пустого места: все вокруг, кроме неба, покрыто сочными красками. В центре этого детского праздника, в уголке сувенирной лавки, сидит 96-летний Деда Радуга в маске до самых глаз. Ему, конечно, трудно сейчас работать кистью, но он поддерживает деревню иначе: продает репродукции своих рисунков и позволяет покупателям с ним сфотографироваться.

В первый момент скептический мозг рождает мысль, что дед подставной и «у них этих дедов полдюжины на смену». Но возможность сфотографироваться с живой легендой стоит всего 50 тайваньских долларов (тогда это было 100 рублей). Я покупаю зайца, и художник позирует со мной, смеясь хитрыми глазами. Потом, изучая документы и снимки из газет на стене «Стори-хауса», я корю себя за неверие в сказку: дед тот самый, не фальшивый.

Радужный дед, превратившийся из солдата в художника и философа, — прекрасный пример соединения двух противоположностей — войны и мира, храм Вэнь-Ву в человеческом теле.

Знание — сила

Вэнь и ву — две части гармоничного государственного устройства, как ян и инь. Вэнь — гражданское дело, ву — военное. Вэнь — культура и ученость, ву — грубая сила и боевые искусства. Вэнь — умственный труд, ву — физический. Гражданскими культурными делами, как правило, ведают бог литературы Вэньчан и Конфуций, а военными — Гуань Юй.

Я стою на верхней смотровой площадке храма Вэнь-Ву на озере Солнца и Луны, над каскадом изогнутых крыш из оранжевой черепицы. Зеленые горы по сторонам — как два крыла храма, обнимающие небо. И это небо, с его солнцем и луной, отражается в самом большом природном водоеме Тайваня, который все же отчасти является рукотворным. Во время японской оккупации, сто лет назад, здесь начали строить гидроэлектростанции, и уровень воды существенно поднялся. Лили показывает карту:

— Смотрите, если через остров Лалу провести воображаемую линию, то она разделит озеро на две части: на западе — полумесяц, на востоке — солнышко. Инь и ян. Похоже на детский рисунок, правда?

Озеро лежит перед храмом, как парадный двор. Храм каскадами поднимается в гору. Он идеально вписан в природу. Все по фэншуй. Вход через Дракона, выход через Тигра. А по бокам за главными воротами — два красных льва шестиметровой высоты, самых больших на Тайване. Местная гордость. На мой взгляд, они похожи на гигантские игрушки.

Храм был построен на этом месте в 1938 году, потом перестроен полностью в 1969-м, а затем еще раз после землетрясения 1999-го. «Новодел», — фыркаю я себе под нос, но тут же осекаюсь. Ибо возраста не существует. Все сверкает красотой и свежестью. Рабочий, вооружившись пожарным шлангом и забравшись на внушительную стремянку, поливает мощной струей льва-переростка слева.

— Традиционно вэнь — это привилегия высшего сословия. Ву — воинственная сила, ей знания не присущи, — рассказывает Лили, пока мы плывем на катере через синие воды озера Солнца и Луны. — Правительству всегда были нужны мыслители, которые знают, как управлять, много учились, сдавали экзамены. На Тайване до недавнего времени не уважали физический труд. Родители говорили своим детям: будешь плохо учиться — придется пачкать руки. Но теперь ситуация изменилась. Мы поощряем студентов работать руками. Прежде чем заняться профессионально каким-то делом, которое ты изучил в теории, нужно узнать, как эти знания применяются на практике. Только тогда они становятся силой. Конфуций считал, что каждый человек в чем-то талантлив. Я вот хорошо учила английский, а в домашнем хозяйстве — полный ноль.

Тигры юга

Как остров Лалу делит озеро на Солнце и Луну, так само озеро делит остров Тайвань на север и юг, ян и инь. И не только географически.

Гоминьдановское правительство, бежавшее в 1949 году на Тайвань, инвестировало большую часть ресурсов в Тайбэй и его города-спутники. Благосостояние северного Тайваня стало стремительно расти. А исторически аграрный юг с центром в Гаосюне, который еще японцы сделали форпостом тяжелой и легкой промышленности, начал отставать.

По правде говоря, стать «азиатским Тигром» Тайваню удалось во многом благодаря тяжелой промышленности юга, но плоды экономического чуда стекались на север, к «небесным Драконам», как начали называть южане «зазнавшихся» жителей Тайбэя.

Так и повелось: в столице расцветали высокие технологии, финансы, культура, а один из крупнейших портов мира Гаосюн оставался с «черными руками». Но в 2000 году к власти в Китайской Республике пришли демократы, и Гаосюн решили спасать: развивать туризм и культуру, которая все-таки в городе присутствовала, но в камерном виде. До сих пор пруд лотосов, созданный в начале 1950-х в старом районе Цзоин, — главная достопримечательность.

Я стою на седьмом ярусе пагоды Дракона. Рядом — аналогичная пагода Тигра. Перед глазами типично китайский благодатный фэншуй. На берегах покрытого лотосами водоема — новые и обновленные старые храмы и дворцы, цветистые павильоны и статуи. Огромные Дракон и Тигр подо мной того гляди сплетутся хвостами.

Я наблюдаю, как туристы нарезают зигзаги по девятиугольному мосту, ведущему к пагодам от берега, и завороженно, как кролики, исчезают в пасти Дракона. Потом, совершив подъем по винтовой лестнице и наделав селфи на каждом из семи ярусов, спускаются и, пройдя через тело Тигра, обильно иллюстрированного изнутри традиционными сюжетами, благополучно выскакивают из его пасти. Все это очень похоже на аттракцион в парке развлечений. Зато наглядно.

Итак, городу явно не хватало свежей креативной волны. И она нахлынула на крупнейший порт Тайваня в начале 2000-х, когда был создан арт-центр Pier-2, огромная экспериментальная художественная площадка, знаменующая торжество творческих идей над грубой силой.

Десятки старых портовых складов превратили в музеи, выставочные залы, магазины феерических вещей и вещиц ручной работы. На месте старой ветки железной дороги проложили рельсы, по которым бегают разные модели поездов игрушечного размера, и верхом на них можно прокатиться по окрестностям. Из груд промышленного металлолома в арт-парке создали удивительные скульптуры. И все они будто «разговаривают» с тобой доступным языком о смысле жизни, об избавлении от хлама и рождении нового.

Гигантский чемодан на колесах — тяжесть изменений и стремление к движению вперед. Четырехметровая труба-рупор, лежащая на траве, — голос земли Гаосюна. Огромный «Снежный ком» из деформированного железа — символ беспокойства из-за непрерывного прогресса и его непредсказуемых последствий для природы и людей. Внушительная метла из стальных бутылок и скрученных пластин с детскими воздушными шарами на спиральной ручке — призыв поддерживать чистоту.

Бесконечная жизнь

Еще 25 лет назад Тайвань называли мусорным островом. Он задыхался от свалок. Но люди сотворили чудо, и теперь страна лидирует по уровню ресайклинга мусора. Если в целом в мире перерабатывается 13%, то на Тайване — 55%. На улицах городов трудно найти мусорный контейнер, но при этом ни соринки.

Лили с упоением рассказывает о раздельном сборе мусора, пока мы мчимся на скоростном поезде из Гаосюна в Тайбэй. Есть мешки разного цвета, есть 13 категорий вторсырья. Желтые мусоровозы разъезжают под багатель Бетховена «К Элизе», чтобы жители знали об их приближении и несли свое добро, которое потом отправляется в одну из 1600 мусороперерабатывающих компаний страны.

— Но вообще-то идея ресайклинга уже старомодна, — неожиданно заявляет Лили. — Она требует много денег и энергозатрат. Новая тенденция — заранее думать о том, из каких материалов делать вещи, чтобы минимизировать отходы. Наши дети должны жить в чистом мире.

* * *

Тайбэй. Дракон и Тигр в одной связке. Он так велик, что не помещается в этот опус. Напоследок о малом. Есть символ города и символ экономического процветания Тайваня — небоскреб Тайбэй 101 высотой 509 метров. В 2004 году, когда его построили, он стал не только самым высоким, но и первым «зеленым» зданием планеты. Так его назвали за экологичность и энергоэффективность.

Внутри небоскреба, между 87-м и 90-м этажами, подвешен ветровой шар-маятник весом в 660 тонн, который компенсирует колебания здания и делает его суперустойчивым к порывам ветра и землетрясениям. Шар напомнил мне огненное солнце внутри «Древа света» на Фестивале фонарей.

Но куда больше меня впечатлил объект у подножия небоскреба — монументальная скульптура в форме человеческого зародыша, скрученная из устаревшего стального троса высокоскоростного лифта, который доставляет посетителей на 89-й этаж. Трос могли выбросить, но вместо этого превратили в художественное произведение. Общая длина кабеля — 500 километров, что равно длине береговой линии Тайваня с севера на юг. Скульптура называется «Бесконечная жизнь».

_{Фото: HEMIS (X4) / LEGION-MEDIA, AGE FOTOSTOCK (X2) / LEGION-MEDIA, ALAMY (X4) / LEGION-MEDIA, CТЕЛЛА МОРОТСКАЯ (X2), GETTY IMAGES (X2)}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, декабрь 2020, частично обновлен в декабре 2022}