Чем деспотичнее правитель, тем ретивее его подчиненные, готовые с полунамека расправиться с инакомыслящим. Примером тому служат события, произошедшие в Англии в декабре 1170 года.
— Где Томас Бекет, предатель короля и королевства?! Они вернулись. Четыре рыцаря с обнаженными мечами вошли в огромный Кентерберийский собор. Прервав вечерню, монахи сбежались на крики и ожидали, что произойдет.
— Здесь я, и я не предатель, — откликнулся Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, первый человек в церковной иерархии Англии.
Несколько минут назад он запретил братии запирать врата собора: «Не подобает превращать дом молитвы в крепость». Преследователи догнали Бекета у колонны между двумя алтарями, завязалась словесная перепалка. Рыцари попытались увести архиепископа с собой, но тот сначала крепко ухватился за колонну, а затем с силой оттолкнул одного из воинов.
В ход пошли мечи — и вот Бекет с разрубленной головой лежит на полу собора. Примерно так рассказывал о событиях 29 декабря 1170 года клирик Эдвард Грим, который был ранен при попытке вмешаться в ссору.
Убийцы: четверо на одного
Имена рыцарей известны: Реджинальд Фиц-Урс, Уильям де Траси, Хью де Морвилль и Ричард Брито (приближенные Генриха II, находившиеся при нем в Нормандии в тот вечер, когда он разразился гневной речью в адрес своевольного архиепископа Кентерберийского).
Рыцари посчитали это призывом к действию. Сохранилось по меньшей мере пять рассказов очевидцев. Если верить им, то действия рыцарей не были похожи на поведение людей, получивших четкую инструкцию убить Томаса Бекета. Когда воины прибыли в аббатство, они, сложив оружие во дворе, сначала встретились с Бекетом в большом зале обители. Там Реджинальд Фиц-Урс обвинил архиепископа в нарушении соглашения с Генрихом II и заявил, что тот должен отправиться в изгнание, а потом приказал монахам удерживать прелата под стражей, поскольку его должен судить король.
Переговоры ни к чему не привели, и рыцари покинули помещение. Вернулись они уже с оружием, но монахи увели архиепископа в собор. В храме воины сперва попытались захватить Бекета, после чего пролилась кровь. Не следует ли из этого, что первоначальная задача была доставить архиепископа к Генриху II для разбирательства, а убийство — импровизация исполнителей из-за личных мотивов?
Бекет был человеком авторитарным и, занимая высшие посты в королевстве — сначала канцлера, потом архиепископа Кентерберийского, — нажил довольно много врагов. Однако до драмы в соборе имена четверки убийц не упоминаются в источниках в числе его ненавистников. Не указаны и личные причины, способные побудить их поквитаться с архиепископом.
Один из очевидцев гибели Бекета, клирик Уильям Фицстефен, впрочем, сообщает, что Ричард Брито, нанося удар жертве, выкрикнул: «Вот тебе во имя любви к господину моему Вильгельму, брату короля!» Много лет назад архиепископ запретил Вильгельму жениться на одной из самых богатых невест Англии из-за близкого родства, и вскоре тот скончался — по слухам, от сердечной печали. Брито, служивший Вильгельму, мог в гневе припомнить это Бекету.
Однако в рассказах очевидцев Брито не выглядит предводителем заговора. Профессор Университета Восточной Англии Николас Винсент усматривает убедительный мотив в том, что, по крайней мере, троим рыцарям-убийцам было необходимо доказать свою преданность Генриху II. Когда мать короля Матильда воевала за престол против своего кузена Стефана, двое рыцарей — Реджинальд Фиц-Урс и Уильям де Траси, — а также их родственники, были на стороне последнего.
Семья третьего из убийц, Хью де Морвилля, приобрела земли в результате набега шотландцев на север Англии в начале междоусобицы. Однако к 1170 году, когда произошла роковая ссора в соборе, все это были дела давно минувших дней. И гораздо больше весомых мотивов накопилось у самого короля.
Мотив: бывший друг
В жизни Генриха II было много разочарований, но Томас Бекет оказался едва ли не самым горьким из них. Когда первый король из династии Плантагенетов взошел в 1154 году на трон после смерти двоюродного дяди Стефана, ему досталось непростое наследство.
Cтефан почти 20 лет вел гражданскую войну с семьей Генриха. Обе стороны, желая заручиться поддержкой британских баронов, щедро раздавали им земли и привилегии. Генрих II стремился подчинить английских феодалов, привыкших к независимости. При этом нужно было еще и управлять огромными владениями на континенте: Нормандией, доставшимися от отца графствами Анжу, Мэн и Турень, а также герцогством Аквитанией — приданым супруги Алиеноры.
Генриху требовались толковые помощники на ключевых постах, такие как Томас Бекет. Сын лондонского купца, деятельный и умный протеже Теобальда, архиепископа Кентерберийского, Бекет зарекомендовал себя как талантливый дипломат, и Генрих назначил его канцлером королевства. Два ярких политика подружились, в доме Бекета жил и воспитывался старший сын и наследник короля.
Однако Генрих вознамерился усилить влияние и на духовное сословие, и ему потребовался свой человек на высшем посту в церковной иерархии Англии. После смерти Теобальда под давлением Генриха новым архиепископом Кентерберийским избрали Томаса Бекета, которого его венценосный друг уговорил принять священный сан.
Король рассчитывал, что Бекет поддержит его реформы. Однако тот, получив митру и посох, совершенно переменился. Светский лоск придворного уступил место аскетизму и фанатичной преданности интересам церкви.
Генрих не сразу понял, что произошло. Сначала Бекет без его согласия сложил с себя полномочия канцлера. Затем потребовал вернуть церкви земли, отнятые в период междоусобиц. А потом фактически сорвал реформу Генриха по ограничению привилегий духовенства, отказавшись заверять печатью Кларендонские постановления.
Король тщательно готовил этот документ, в котором под видом старинных обычаев предлагалось официально утвердить новые нормы отношений короны и церкви. Например, в постановлениях предписывалось рассматривать уголовные преступления клириков в светском суде, а не в церковном, который, как правило, был к ним более снисходительным. Только с согласия короля людям церкви разрешалось подавать апелляцию папе римскому, ездить из Англии на континент, проводить выборы на вакантные должности и так далее.
Архиепископ Кентерберийский стал главным препятствием для планов Генриха. Король попытался привлечь его к суду, но Бекет бежал на континент. Несколько лет он провел в ссылке, настраивая против Генриха Святой престол и короля Франции. Наконец, в 1170 году при посредничестве папы Александра III Генрих и Томас Бекет пришли к компромиссу, и прелату разрешили вернуться в Англию.
Однако тем же летом Генрих II через голову архиепископа Кентерберийского короновал своего старшего сына в качестве соправителя. Церемонию проводил архиепископ Йоркский. Подобное самоуправство возмутило Бекета. Он был вовсе не против коронации своего бывшего воспитанника, но такие вещи не следовало проводить без согласования с ним и с папой римским. Бекет добился от понтифика отлучения от церкви архиепископа Йоркского и еще двух прелатов, участвовавших в церемонии, известил их об этом и вернулся в Кентербери, где приверженцы встретили его как героя.
Отлученные иерархи тем временем отправились к королю в Нормандию — жаловаться на Бекета. Они представили его мятежником и изменником, который плетет интриги против наследника престола. Генрих пришел в ярость, заподозрив, что Бекет замыслил заговор и против него.
Следует ли из этого, что государь пожелал уничтожить прелата? Королю приписывают восклицание, которое будущие убийцы истолковали как приказ: «Избавит ли меня кто-нибудь от этого несносного священника?!» Но такой формулировки в средневековых источниках нет. Что касается современников конфликта, то Эдвард Грим вложил в уста Генриха фразу: «Каких же жалких трутней и изменников я вскормил и воспитал в своем доме, что они позволяют худородному священнику относиться к своему государю с таким постыдным презрением».
Однако король не просто сотрясал воздух бранью. Он созвал баронов и прелатов, чтобы обсудить измену Бекета. Два современника и автора биографий Бекета, Уильям Фицстефен и Герн из Пон-Сент-Максанса, оставили описание этого разбирательства, по итогам которого Генрих решил отправить в Англию двух вельмож с распоряжением арестовать бунтовщика.
О казни без суда не было речи. Как мы знаем, эмиссаров короля опередила четверка рыцарей, совершивших самосуд. Что касается рокового призыва Генриха II к возмездию, то, по словам британского историка Джона Гая, «те, кто не знал его как следует, запросто могли истолковать такие вспышки ярости буквально. Бароны, лучше знакомые с его замашками, <…> знали, что так делать не надо».
Последствия: дом разделенный
О гибели Бекета Генрих II узнал три дня спустя — 1 января 1171 года. Очевидец, епископ Арнульф из Лизьё, писал папе Александру III, что король тут же разразился рыданиями, оделся во вретище в знак траура и заперся на три дня в спальне, ничего не ел и никого не принимал.
Трудно сказать, сколько было искренности в этой демонстративной скорби. Во всяком случае, в первом сообщении понтифику о случившемся Генрих оправдывался, утверждая, что Бекет сам во всем виноват.
Весть меж тем расползалась по Европе, шокируя христианский мир. Убийство церковного иерарха считалось тяжким грехом, но не было чем-то исключительным в эпоху, когда люди легко хватались за мечи.
Однако Бекет был главным священнослужителем королевства. Бесстрашие архиепископа, твердость его позиции защитника церкви, да в целом и все обстоятельства его гибели в соборе идеально вписали Бекета в житийный паттерн христианского святого, и вокруг останков прелата начал складываться стихийный культ.
Папа римский, приложивший столько усилий для примирения архиепископа с королем и ценивший Бекета за преданность интересам Святого престола, был разгневан. Понтифик едва не отлучил Генриха от церкви, но ограничился тем, что запретил тому входить в храмы, пока эмиссары Святого престола не отпустят ему грехи. В общем, физическая расправа с мятежным прелатом была не просто невыгодна Генриху II, она грозила обернуться катастрофой для его престижа и планов.
Чтобы отвести угрозу отлучения от церкви и добиться отпущения грехов, королю пришлось публично покаяться. Он поклялся на Священном Писании, что не организовывал убийство, но «его друзья и приближенные, видя его гневное лицо… собрались отомстить за его обиды без его ведома».
Генрих признавал лишь косвенную вину, однако этого хватило, чтобы папа вынудил его прекратить наступление на привилегии церкви в королевстве. Бекет победил, посмертно.
Проблемы Генриха II на этом не кончились. Против него зрел заговор в семье: недавно коронованному старшему сыну не хватало реальной власти, а отец не спешил делиться. Юного Генриха поддержали его братья и мать, Алиенора Аквитанская.
Гибель Бекета стала катализатором разлада. В 1172 году Генрих-младший, любивший архиепископа как отца, совершил паломничество к его могиле в Кентерберийском соборе. Время, когда авторитету Генриха-старшего в христианском мире был нанесен урон, следовало использовать. В год официальной канонизации Бекета, в 1173-м, семья короля подняла восстание.
Не можешь предотвратить — возглавь. Генрих II решился на идеологически важный шаг: новое покаяние. Теперь уже в Кентерберийском аббатстве, у гроба бывшего друга, по всем правилам и без послаблений. Летом 1174 года король явился в собор босиком, во власянице и на глазах у толпы встал на колени перед могилой Бекета. После чего Генриха символически высекли розгами.
Король провел ночь в молитвах у гробницы святого и сделал аббатству пожертвования. Когда пришла весть, что в то же самое время союзник мятежников король Шотландии попал в плен к сторонникам Генриха II, это сочли знаком небесного заступничества со стороны Бекета. Восстание пошло на спад.
В соборе Генрих тоже каялся лишь в «неосторожных словах», которыми невольно спровоцировал убийство. Он не признавал себя заказчиком, и это не выглядит неправдоподобным. Импульсивный по натуре, в 1170 году 37-летний король все же был опытным политиком и мог предвидеть последствия. Другое дело, что в обществе того времени вспышки насилия считались обычным делом, и любая перепалка могла превратиться в кровавую драму.
Как писал медиевист Марк Блок, люди Средневековья вообще мало ценили жизнь, поскольку она воспринималась только как переходный этап к вечности, и считали почетным и достойным животное проявление физической силы. Гораздо вероятнее версия, что ретивые прислужники короля, пытаясь доставить мятежника на монарший суд, внутренне были готовы пустить в ход оружие при сопротивлении. И пустили.
Убийц Томаса Бекета, старавшихся ради короны, Генрих II поначалу как будто оставил без наказания, предоставив папе римскому определять кару за смерть церковного иерарха. Понтифик предписал каждому из четверых виновных совершить паломничество в Святую землю и не возвращаться оттуда 14 лет. Там убийцы, по наиболее вероятной версии, и умерли.
Однако историки проследили, что впоследствии их наследники мужского пола лишились большей части своих земель: король либо напрямую изъял владения, либо эти семьи сделали весьма богатые пожертвования церкви. Так, не привлекая особого внимания, Генрих все-таки свел счеты с чересчур усердными подчиненными.
Русский мученик
Схожие перипетии происходили и на нашей земле. Иван Грозный конфликтовал с митрополитом Филиппом, и для последнего это закончилось трагически. Филипп много лет управлял Соловецким монастырем и не стремился в столицу. Он сразу поставил царю условие, чтобы тот упразднил опричнину, но Иван IV в. итоге добился от митрополита обещания не вмешиваться в политику.
Вскоре иерей все-таки начал высказываться против опричного террора и многочисленных казней. В 1568 году, когда Иван Грозный явился на богослужение в Успенский собор, Филипп при всем народе отказал ему в благословении, призвав отменить опричнину.
Митрополита судила «боярская комиссия» во главе с царем по сфабрикованному обвинению в «скаредных делах». Филипп был приговорен к пожизненному заключению. Его сослали в монастырь, где его убил сподвижник Ивана Грозного Малюта Скуратов.
Посмертная судьба: новый конфликт
От случившейся трагедии больше всех выгадало Кентерберийское аббатство. Монахи и горожане, ощутив себя свидетелями акта мученичества за веру, стали собирать капли крови погибшего как реликвии. Тут же пошли слухи о чудесных исцелениях. Среди очевидцев преступления было несколько одаренных писателей, и составленные ими жития Томаса Бекета вскоре разошлись по обе стороны от Ла-Манша.
После того как Рим причислил архиепископа к лику святых, аббатство стало популярным местом паломничества. В одном из самых известных текстов английского Средневековья, «Кентерберийских рассказах» Джеффри Чосера, пилигримы направляются именно туда.
Монахи быстро наладили торговлю фиалами с целебной водой, содержащей, по их словам, мельчайшие частицы крови святого. В аббатство, и до того бывшее религиозным центром, хлынул поток пожертвований. Обитель процветала до XVI века, когда на английском троне оказался тезка обидчика Бекета — Генрих VIII.
В 1534 году этот король порвал с католической церковью, после того как папа римский не дал согласия на его развод с Екатериной Арагонской, который позволил бы Генриху жениться на новой возлюбленной, Анне Болейн. Новым главой церкви Англии объявлялся монарх, монастыри ликвидировались, а их земли конфисковывались. В рамках новой идеологической парадигмы Бекет был уже не праведником, ставшим жертвой убийц, а мятежником, выступившим против короны.
Генрих упразднил Кентерберийское аббатство, запретил почитание Бекета как святого, распорядился удалить его имя из богослужебных книг и уничтожить его гробницу в соборе. Кости прелата король, по некоторым данным, приказал сжечь, по другим сведениям, их тайно перезахоронили.
В наши дни на месте гробницы Бекета в соборе горит свеча в память о нем, а в 2020 году ученые выполнили компьютерную реконструкцию внешнего вида сооружения.
Фото: GETYY IMAGES / HULTON ARCHIVE, GETTY IMAGES (2), THE PICTURE ART COLLECTION (2) / ALAMY / LEGION MEDIA, North Wind Picture Archives / Alamy / Legion Media
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 1, февраль 2021, частично обновлен в декабре 2022
