Крестьянские судьбы: 5 счастливых и печальных историй про отмену крепостного права

Крестьянская реформа 1861 года в целом не понравилась ни дворянам, ни крестьянам: все надеялись на лучшие условия, и большинству было трудно перестроиться на новый лад. Кому-то перемены испортили или сломали жизнь, но кто-то, наоборот, смог извлечь пользу из новых возможностей.

Судьбы несчастливые

Антон Петров

«Антон Петров, около 30 лет, среднего роста, худощавый, плохо развитый, полуграмотный сектант», — так его описывал в 1861 году приказчик одного помещика. Умение читать сделало бывшего крепостного лидером восстания в селе Бездна Казанской губернии. По всей империи крестьяне, не доверяя священникам и чиновникам, просили грамотных людей из народа читать и толковать манифест и разъясняющее его «Положение о крестьянах».

Прочитав текст, как мог, Антон Петров объявил землякам, что расшифровал настоящую царскую волю, вычитав ее практически между строк. Крестьяне, согласно его трактовке, ничего не должны помещикам, в том числе и за свои земельные наделы, и вообще были освобождены еще три года назад. Из других деревень и даже из соседних уездов в Бездну шли бывшие крепостные, желая услышать от чтеца, что их мечта сбылась.

Услышав о Бездненских волнениях, Александр II отправил генерал-майора Антона Апраксина усмирять мятежников. Тот вошел в село с отрядом военных под барабанный бой. Около пяти тысяч крестьян стояли вокруг дома Петрова с твердым намерением не выдавать его властям. В ответ на увещевания и угрозы скандировали: «Воля! Воля!» Апраксин отдал приказ стрелять по толпе.

Раздался залп, потом второй, убитые и раненые падали на землю. Толпа заволновалась; солдаты решили, что крестьяне хотят их окружить, и продолжили расстрел. Восставшие начали разбегаться, а Антон Петров, держа над головой, словно оберег, брошюру с царскими указами, сдался властям. Его расстреляли по приговору военно-полевого суда, но крестьяне еще долго передавали друг другу слух, будто Петрова, одетого в золотое платье, забрал в столицу царский посланник и скоро Антон вернется с настоящей «волей».

Григорий Сорока

В трагической судьбе художника Григория Сороки реформа 1861 года сыграла решающую роль. Григорий родился в Тверской губернии в семье крепостных, принадлежащей помещикам Милюковым. Даровитого юношу барин Николай Милюков отправил учиться к другу, знаменитому мастеру Алексею Венецианову, который организовал при своем доме художественную школу.

Венецианов считал Григория одним из лучших учеников. Мэтр пытался уговорить помещика, чтобы тот позволил крепостному получить свободу и продолжить образование в столичной Академии художеств, но Милюков не согласился. Сорока «конечно, не мог простить того, что он его, художника, не отпустил на волю», вспоминал внук помещика. Вернувшись к хозяину, Григорий работал в его имении садовником, писал для семьи Милюковых картины и иконы для местных церквей.

В ходе реформы 1861 года Милюков использовал все свое влияние, чтобы крестьянам, желающим выкупить надел, досталось как можно меньше земли. За помещиком остались леса и пастбища, за пользование которыми бывшим крепостным приходилось платить дополнительно. Сорока, напротив, выступал в защиту крестьян. Художник и его бывший владелец писали жалобы друг на друга, и местные власти, как почти везде, встали на сторону помещика.

Есть сведения, что Григория подвергли телесному наказанию по приговору суда. Надо сказать, к 1863 году крестьянство фактически осталось единственным сословием, к которому применялись подобные меры. С подачи Милюкова в 1864 году Сороку арестовали на трое суток, но вскоре отпустили по состоянию здоровья. После этого художник окончательно впал в депрессию и повесился в деревенской избе для обжига глиняной посуды.

Судьбы счастливые

Федор Бобков

Начитанный лакей Федор Бобков — один из немногих бывших крепостных, оставивших воспоминания об эпохе реформ Александра II. В возрасте 15 лет Федор был увезен хозяевами, семьей Глушковых, из деревни в Костромской губернии в Москву: они постоянно там жили, и им нужен был слуга. Так он получил статус дворового — крепостного без земельного надела.

Бобков считал, что с господами ему повезло, но в целом бесправное положение крестьян, которых могут в любой момент лишить привычного образа жизни, отдать в солдаты, переселить или заставить осваивать то или иное ремесло помимо воли, его печалила. Поэтому отмену крепостного права Бобков только приветствовал. «Какое счастье для человека свобода», — писал он.

Дворовых реформа ставила в самое опасное положение: земельного надела и усадьбы, даже под выкуп, им, как правило, не полагалось; если не получалось наняться в услужение, люди оставались без жилья и пропитания. Бобков пытался продвигать идею создания дома благотворительности для бывших слуг, оказавшихся в затруднительном положении, но эта инициатива не нашла достаточной поддержки. Сам он первое время служил у тех же Глушковых, считая себя слишком нерешительным, чтобы двигаться дальше: «Как господа привыкли к нашим услугам, без которых не могут обойтись, так и мы привыкли быть рабами и сидеть на их шее».

И все же в 1865 году Федору удалось сменить профессию, устроившись помощником начальника станции на железной дороге, а затем он занялся постройками, заработал состояние и стал купцом первой гильдии.

Иван Вавилов

Федот Алешин

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 2, март 2021, частично обновлен в августе 2023}