Бурятия и ее чувство льда: 5 причин побывать на замерзшем Байкале

Прямо сейчас, когда вы читаете эти строки в середине апреля, на озере Байкал трещит лед. Трещит он очень по-разному: звук может быть похожим на гул далекого поезда, на пение кита или на саундтрек к космическому фильму 1960-х гг. Хотя бы раз в жизни эти звуки стоит услышать — для этого нужно оказаться на Байкале между началом февраля и началом апреля. Корреспонденту «Вокруг света» вместе с проектом «Медиаразведка» сервиса путешествий Туту и при поддержке ТИЦ «Байкал» Республики Бурятия повезло насладиться видом и звучанием байкальского льда.

Бурятские ворота Байкала

Когда кто-то решает: «Лечу на Байкал», то, как правило, он ищет билеты в Иркутск. Однако все восточное побережье озера общей протяженностью 700 км — это территория Бурятии, да и северное «острие» Байкала — тоже. Поэтому вариант с перелетом в Бурятию — не менее интересный: приграничная республика обладает собственным неповторимым колоритом, и даже Байкал с ее берегов немного иной. Особенный.

Улан-Удэ раскинулся по двум берегам реки Уды, притока впадающей в Байкал Селенги, между многочисленных сопок. Город с населением в 450 000 человек зимой всегда окутан легким смогом, поскольку Бурятия пока не газифицирована, и многие районы отапливаются углем. Тем не менее, смог этот быстро рассеивается мощными степными ветрами.

До ближайшей точки Байкала из центра Улан-Удэ около 3 часов езды на автомобиле или автобусе (множество маршрутов отправляются с автовокзала «Селенга») и примерно 4 часа — на поезде (они едут до села Выдрино или поселка Танхой). Чтобы спланировать поездку было проще, можно обратиться в Туристский информационный центр «Байкал»: это единый оператор при министерстве туризма республики, аккумулирующий все туры, маршруты и активности, связанные с путешествиями по региону.

Мы держим путь на Усть-Баргузин, вглубь старейшего в России заповедника — Баргузинского, чтобы там ступить на лед Байкала. И познакомиться с байкальским льдом сразу с нескольких сторон.

Лед как тропа

«Буханка» едва заметно подпрыгивает на невидимой кочке и выезжает на лед Байкала. Мы уже долго мчали вдоль берега, фотографировали виднеющийся на горизонте в сотне километров остров Ольхон, наблюдали за лисой, которая вынюхивала подо льдом ондатру, — но ни в какой момент этого путешествия по заповеднику не казалось возможным вот так взять и спуститься на озерную гладь, припорошенную снегом.

Через 10 минут мы делаем первую остановку: три «буханки» паркуются на темно-синем ледовом поле, местами украшенном белыми снежными пятнами. Первый шаг на лед вызывает страх: да, ты прекрасно знаешь, что только что эта метровая толща без проблем выдерживала двухтонную машину, а потому и тебя наверняка выдержит — но попробуй скажи это своему «рептильному мозгу»! Ботинки прилипают ко льду, как если бы это был паркет, на который пролили шампанское: это эффект от автомобильной печки, нагревшей нашу обувь. Как мы поймем позже, поверхность льда заметно различается в разных местах — и на других участках он может быть невероятно скользким.

Дорога от Баргузинского залива до Ольхона, проложенная Александром Бекетовым, занимает от 2,5 до 6 часов — в зависимости от погоды и «рисунка» торосов. Задача Бекетова — как только Байкал застынет, проложить наиболее короткий путь — кажется несложной, когда смотришь на карту. Но в реальности приходится учитывать и толщину льда, и те самые торосы: чем меньше перепадов высот будет на маршруте, тем быстрее его удастся пройти.

«“Буханки» — это наши джипы: и через трещины пройдут, и через торосы, и переворачиваются крайне редко», — нахваливает Александр Иннокентьевич свою машину, салон которой отделан бежевым велюром.

Он вглядывается вдаль, высматривая на пути воткнутые в лунки сосенки — «вешки»: торчащие из-подо льда и снежных переметов зеленые макушки служат своеобразной дорожной разметкой. «Вешкуют» дорогу с декабря, изучая по спутнику процесс ледообразования: на дворе XXI век, и ни к чему рисковать собственной жизнью, выезжая на лед наугад, как делали в старину, только на санях.

Сезон «ледовых выездов» длится с 6–9 февраля по 4 апреля. Именно в это время поездки по озеру наиболее безопасны. Однако безопасность не означает вседозволенность: чтобы управлять транспортом на льду, необходимо специальное разрешение, а путешественники подписывают «информированное согласие» на поездку. Все серьезно, со льдом шутки плохи, и выезд на лед одной «буханке» также крайне нежелателен: перемещаться нужно группами как минимум по три машины. На случай неожиданных и не всегда приятных приключений.

Лед как приключение

В книге современного российского писателя Евгения Рудашевского «Куда уходит кумуткан» есть такая сцена: 13-летний герой и двое его друзей теряются на льду Байкала и проводят целую ночь, а потом и следующий день наедине с озером — без взрослых, без надежды на помощь. Замерзший Байкал и правда — для сильных духом: стоя на льду, ты слышишь, как ухает, гудит под ним вода. Какой-то метр, может, даже 80 см отделяют тебя от водяной бездны: от твоих ног до дна могут быть сотни метров.

Приключением здесь становится абсолютно всё: от похода в туалет (даже не спрашивайте!) до катания на коньках. Последнее — совершенно особое удовольствие: рассекая по поверхности и зная, что до ближайшего берега десятки километров, ощущаешь свободу, какой и близко не бывает в тесной Москве. Кажется, что можно вот так взять, как конькобежец с картин Брейгеля, и прорезать себе маршрут до самого Ольхона. Ориентируясь на бекетовские «вешки», конечно!

Приключением здесь становится и вполне рядовое по меркам города событие. Наша «буханка» на обратном пути подлетела на одной из трещин и неудачно приземлилась за заднее левое колесо: покрышка пробита, диск погнут, на головах пассажиров шишки не появились только благодаря велюру. К нашему пострадавшему уазику подкатил его брат — и водители вдвоем быстро заменили колесо. Вот только резина оказалась «летней»: и весь оставшийся до берега путь мы ехали, регулярно отправляясь в «полицейский пируэт», вырисовывая на льду фигуры, каким позавидовал бы Евгений Плющенко.

Лед как экосистема

Упомянутый в заглавии у того же Рудашевского «кумуткан» — это подросток-нерпенок. Детеныша нерпы называют «бельком», а вот «тинейджера» как раз кумутканом — и, подобно человеческим отрокам, нерпы в этот период крайне уязвимы для тысяч внешних опасностей. Например, для воронов: те парят над озером и моментально замечают кумуткана, выползшего из логова на поверхность и не нашедшего дороги назад.

Логовища нерп встречаются не то чтобы на каждом шагу, но шанс увидеть их весьма велик: это небольшая юртоподобная хатка, которую взрослая нерпа «надстраивает» надо льдом. Под этой крышей скрывается лунка, позволяющая нырнуть под воду на охоту. Пока мать или отец ловят добычу, несмышленый, но уже довольно подвижный кумуткан может выбраться наружу и ради одной ему ведомой цели поползти куда глаза глядят. В такой-то момент на него и может напасть не только ворон, но и браконьер: мех нерпы считается ценным. Узаконенная охота на этих реликтовых животных ограничена, но браконьерство, к сожалению, процветает.

Подо льдом же обитает и омуль — промысловая рыба, которой славится Байкал. Омуля в Бурятии едят в самых разных видах: жареным, копченым, в виде своеобразного «форшмака», а также приготовленного на рожне — на специальной палочке над углями костра. Но самая поразительная вариация, больше похожая на приключение, чем на трапезу, — это строганина из омуля, которую прямо на льдине готовят для вас. С замороженного омуля сдирается кожа и рыба нарезается тонкими розоватыми дольками — подобные салу, они макаются в соль с перцем и поедаются прямо вот так, на морозе и ветру. Вкусно — ух как!

Конечно, взгляд на байкальскую экосистему через призму нерпяного и омулевого промысла можно назвать варварским: окруженное лугами и горами крупнейшее пресноводное озеро планеты, в которое впадают десятки рек и которое до сих пор остается не вполне исследованным, намного богаче в плане экосистемы. Но ледовая корка и снежный налет хранят почти все богатство в тайне: лишь рыбацкие лунки на логовища нерп напоминают, что под этим пока еще толстым слоем кипит жизнь.

Лед как продукт

В XIX веке, до изобретения холодильников, лед считался ценнейшим ресурсом — недаром полковник Аурелиано Буэндиа из романа Габриэля Гарсии Маркеса «Сто лет одиночества» с таким восторгом вспоминал, как ребенком ходил смотреть на лед — эдакую диковинку в Макондо. В Усть-Баргузине, Северобайкальске и других прибрежных городах Бурятии лед, конечно, не диковинка, но и сегодня пригождается в хозяйстве: например, с его помощью готовят традиционную в этих краях кедровую настойку.

«Попробуйте, это настоящий горячий лед Байкала! Растоплен и настоен на кедровых шишках, можжевельнике и апельсиновой цедре», — говорит Александр Бекетов, когда мы устраиваем привал у нагромождения торосов, и жестом иллюзиониста достает из внутреннего кармана куртки бутылку. В лучах солнечного света жидкость внутри напоминает по цвету те самые льдины, что окружают нас — даже если наш проводник применил обыкновенный трюк, рассчитанный на туристов, трудно не поверить, что этот напиток сделан из этого самого льда.

Кстати, в солнечный день на поверхности Байкала, даже несмотря на ветер, не так и холодно: когда ложишься ничком на лед, чтобы послушать, как бьется снизу вода, хочется остаться здесь, слиться с этой сияющей разными оттенками массой — и никакие горячительные напитки не нужны. Но когда возвращается в «буханку», и твои ноги обдает горячий воздух из печки, все-таки осознаешь: коварный лед тебя обманул, ты замерз и от прогулок, и от катания на коньках, и тем более от лежания.

Лед как искусство

Когда ты, запивая омулевую строганину «горячим льдом Байкала», смотришь на разваленные вокруг глыбы ярко-голубого цвета, то сразу и поверить не можешь, что это творения нерукотворные, что не приложил к ним свою кисть никакой заезжий маляр, — такие у этих льдин неправдоподобно насыщенные цвета. Наверное, не один скульптор смотрел на лазурные срезы льда, мечтая использовать их как материал для новых шедевров.

Нашлись и те умельцы, которые действительно решили использовать байкальский лед как основу своего творчества. Творческая группа «Театрика», участники которой живут в самых разных городах, вот уже дюжину лет приезжает в ледяной сезон на Байкал, чтобы создать в центре озера очередное произведение искусства — ледяной лабиринт. Цель их традиционных выездов — побыть на Байкале не в роли потребителей, поймать ощущение единения с неумолимой стихией и, конечно, отвлечься на две недели от городской суеты.

В 2023 году ледяной лабиринт художники возвели неподалеку от Ушканьих островов: аккуратно обтесанные шарики льда выстраиваются в правильный спиральный коридор, по которому можно за 10 минут пройти до центра, загадать желание (или поблагодарить кого-то!) и вернуться назад. Пройдет пара-тройка недель, и этот лабиринт снова станет байкальской водой — оставшись лишь в памяти создателей, очень редких туристов-свидетелей, да на фотографиях.

«Лабиринт — это такая общая для всех культур практика, своеобразный дар, который мы можем принести природе, — рассказывает художница Наталья Бриль, куратор проекта. — Я уверена, что красота — это что-то сильно воздействующее на человека и способное менять и его самого, и мир вокруг».

Двенадцать лет не будешь заниматься строительством лабиринтов посреди бескрайнего льда на одном лишь энтузиазме — это признает и Наталья, и ее соавтор Петр Немой, и вся группа (в которой в этом году были и иностранные участники). Для художников контакт с льдом, обтесывание глыб до идеальной формы, выстраивание их в строгий симметричный лабиринт — своего рода ретрит, возможность восстановить съеденный городом ресурс.

Здесь, в центре Байкала, до них (и на какое-то время — до нас) не долетают никакие новости из внешнего мира, здесь есть только шум ветра и гул водной массы где-то под ногами. Нет-нет да прорвется сквозь гул другой звук — самый настоящий треск, будто великан ударил по толстенной дубовой столешнице, и та впервые подалась, надломилась где-то в глубине.

Пока этот треск не создает тектонических сдвигов, не толкает ледовую корку и не влияет вроде бы ни на что. Но к моменту, когда вы прочитаете эти строки, к середине апреля, череда таких тресков повернет историю Байкала на новый годичный цикл, а ледовый лабиринт Натальи Бриль и Петра Немого начнет таять. Пока «буханка» может легко и (почти) без потерь перепрыгнуть через трещины, но скоро серая машинка-«амфибия» снова превратится в сухопутную, и основным байкальским транспортом станут катера.

Здесь, посреди исполинского озера, вдали от мобильного интернета и городов-муравейников, в этой извечной смене временных циклов волей-неволей обнаруживаешь Красоту, запускающую по твоему телу мурашки. Или это все-таки байкальский мартовский мороз?..

_{Фото: Андрей Белавин, если не указано иное}