Два мира: 9 любопытных деталей картины «Забава злого духа» Поля Гогена

«Чтобы создать новое, необходимо вернуться к истокам, к младенчеству человечества», — так сформулировал Поль Гоген в интервью 1896 года цель поездки на Таити. Он бывал в нескольких странах Латинской Америки, жил на острове Мартиника в Карибском море, но его тянуло в более экзотические, не затронутые европейской цивилизацией места, и тогда он отправился во Французскую Полинезию.

Гоген представлял ее себе первозданным раем, где беспечные туземцы поклоняются древним богам и проводят время, как было сказано в одном справочнике для путешественников, в песнях и любви.

Однако, прибыв на Таити, художник поначалу был разочарован: товары и порядки колонизаторов проникли в быт островитян даже в сельской местности, а миссионеры искоренили языческие верования.

«Можно сказать, — подытоживал этнограф Бенгт Даниельссон, — что Гоген опоздал на Таити по меньшей мере на сто лет. Или же — что он выбрал не тот остров».

В итоге основные сведения о таитянских мифах и обычаях художник почерпнул из трудов французских путешественников: из статьи моряка Эдмона де Бови и двухтомника, написанного коммерсантом Жаком Антуаном Муренхутом, и, как отмечал Даниельссон, изобилующего неточностями.

Гоген не расспрашивал местных стариков, которые могли еще что-то помнить, — вероятно, потому, что так и не сумел достаточно хорошо выучить таитянский язык.

Живописец смешивал почерпнутые из литературы легенды с собственными впечатлениями и фантазиями, а также переносил в таитянские реалии библейские сюжеты — и создавал на картинах собственный экзотический мир.

Во Францию он привез более 60 полотен на таитянские сюжеты. А по возвращении продолжил писать картины о тропическом острове, на котором мифологическое пространство переплетается с повседневной жизнью.

«Художник, — рассуждал он, — привозит с собой… ту грезу, которую пережил там своими глазами, своим умом и сердцем, — Таити, пересозданное его умом и чувством».

Одна из таких грез, воплощенных уже в Европе, — картина о противостоянии жизни и смерти под названием, которое приблизительно переводится как «Забава злого духа». Кроме картины, Гоген написал еще и книгу «Ноа ноа», что значит «благоухающий» — эпитет рая в представлении таитян.

1. Женщины. Таитянки восхищали Гогена экзотической красотой и естественностью. На его полотнах это идеальные жительницы гармоничной первозданной вселенной, Евы до изгнания из Эдема. Две красавицы на переднем плане представляют также мир людей, граница которого с миром сверхъестественных существ на картинах Гогена довольно прозрачна.

2. Статичность. «Пусть на всем, что вы пишете, лежит печать спокойствия и уравновешенности. Избегайте динамических поз. Каждая фигура должна быть статичной», — советовал Гоген молодым художникам.

3. Мир духов. Пространство заднего плана населено сверхъестественными существами с более зыбкими очертаниями, чем люди на переднем плане.

4. Статуя. Это Хина, мифологический персонаж, известный в Океании. В основном, она считалась богиней Луны и покровительницей женщин, иногда — богиней жизни и смерти.

Гоген в книге «Ноа ноа» пересказывал предание из книги Муренхута: «Хина говорила Тефату: „Воскресите человека после его смерти“. И бог Земли отвечал богине Луны: „Нет, я не стану его воскрешать. Человек умрет, растительность умрет, так же, как и те, кто ею питается. Земля умрет… Жизнь закончится, чтобы больше никогда не возродиться“. Хина ему на это сказала: „Поступайте так, как вам угодно. Я же воскрешу Луну“. И то, чем владела Хина, продолжило существование. А то, чем владел Тефату, погибло, и человек должен был умереть».

Художник, скорее всего, не видел на Таити скульптур Хины, но фантазия и «насмотренность» неоднократно подсказывали ему, как что-то могло бы выглядеть.

5. Злой дух. В своей книге Гоген упоминает крылатых демонов, которые связаны со смертью и покойниками и по ночам пугают таитянских девушек, нашептывая им во сне на ухо страшные слова. Здесь подобное существо противостоит миру живых — в отличие от богини Хины, в интерпретации художника объединяющей в себе эти два начала, жизнь и смерть.

6. Граница. Ствол дерева, разделяющий изображение по диагонали, — частый мотив у Гогена. Здесь это символический рубеж между миром духов и людей.

7. Тень. Другая условная граница — между светом и тенью, простирающейся из потустороннего мира, — возможно, очерчивает пространство досягаемости людей для духов.

В «Ноа ноа» Гоген писал, что туземцы боятся ночи, поскольку нечисть вольготно чувствует себя в темноте, это ее время, а обиталище злых демонов, по мнению таитян, окружено вечной тенью.

8. Плоды. Гоген часто смешивал языческие и библейские мотивы: он считал, что символы разных религий, если очистить их от всего наносного, едины. Своих таитянских «золотокожих Ев» он нередко изображал с узнаваемым атрибутом — запретным плодом с древа познания добра и зла.

Согласно книге Бытия, вкусив его, первые люди были изгнаны из Эдема — и лишились в том числе доступа к древу жизни, источнику бессмертия. Здесь перед женщиной, возле границы света и тени, тоже лежат плоды — возможно, это искушение, соблазн с подвохом, принесенный враждебным человеку духом смерти.

9. Подписи. Гоген нередко писал прямо на холсте название картины или авторские комментарии к изображению. На полотнах на полинезийские сюжеты можно прочесть варианты названий на таитянском языке. Почти всегда он писал с ошибками.

В словосочетании ʿārearea no vārua ino первое слово означает «шутка», «развлечение» или «радость», а vārua ʿino — «злой дух». Надпись красной краской на французском — посвящение мадам Мари-Жанне Глоанек, хозяйке гостиницы в Понт-Авене, в Бретани, где Гоген не раз останавливался, в том числе и в год создания этой картины.

_{Фото: NY CARLSBERG GLYPTOTEK, COPENHAGEN}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 1, февраль 2023}