Если в самолет постучали снаружи: правдивая история пилота

Если в самолет постучали снаружи

2007 год, май

В ночь полетели в Пермь. Я, совсем еще молодой командир «Боинга-737», и Дима, второй пилот, немногим старше. Ну да, сегодня 27-летние КВС и 32-летние вторые пилоты кое-кому покажутся старичками, а вот тогда это был действительно молодой экипаж.

Причем во всех смыслах молодой — еще и года не прошло с момента моего ввода в командиры, а таковой считается молодым независимо от биологического возраста. А Дима в должности второго пилота «Б-737» летает всего около года.

В наборе высоты неожиданно попросилась войти в кабину Юля, старший бортпроводник. Удивились, впустили.

— Товарищ командир! Снаружи в самолет что-то сильно бьет в иллюминатор в районе аварийного выхода. Сильно бьет, пассажиры на грани паники!

Я не впервые летаю с Юлей, она из опытных хозяек неба, такая попусту тревожить экипаж в самом начале набора высоты не будет. Значит, происходит что-то действительно необычное!

Внутренне напрягся, но, оставаясь спокойным внешне, попытался разрядить напряжение шуткой:

— Мы точно никого на земле не оставили? Может, нас догнали и теперь просятся войти?

Отправил в салон Диму посмотреть, а сам уменьшил скорость набора высоты. В голове проигрываю возможные планы на вечер.

Дима вернулся с куда более задумчивым видом, чем когда уходил.

— Не знаю, что это, но бьет (Дима применил более емкое слово) очень сильно! Стекло все в трещинах. Пассажир один очень сильно паникует, но я его успокоил.

— Каким образом?

— Положил руку на плечо и сказал: «Будем жить»!

Дима парень с юмором и при этом очень толковый второй пилот². Мне нравится летать с ним, нас закрепили не так давно, но я уже успел к нему присмотреться.

До «Боинга» Дима получил опыт полетов вторым пилотом на таких могучих лайнерах, как Ил-62 и Ил-76, и даже полетал за границу! И налет у него побольше моего на пару тысяч часов. Работает хорошо, летает уверенно.

Дима старше меня на пять лет, но выглядит моложе. По крайней мере, после каверзного вопроса: «Кто из нас старше?» — стюардессы неизменно указывают на меня.

Да что же там может бить в окно?! Даже не знаю, что предположить! Обшивка загнулась?.. Хм, как такое может быть, и почему она в этом случае бьет, а самолет не разваливается? У Димы тоже нет идей по этому поводу.

Самолет сердито лезет в небо…

Нечего рассусоливать. Если кто-то или что-то так настойчиво к нам просится, что стекло уже в трещинах, то неровен час останемся без иллюминатора. Опасность этого понятна без пояснений — разгерметизация! Давление воздуха резко сравняется с забортным, и, кроме того, что все мы испытаем сильные боли в ушах, дышать станет проблематично.

Решение: возвращаемся в Домодедово!

Прекращаю набор. Дима докладывает диспетчеру, объясняет ситуацию. Прорывается сквозь его уточняющие и такие сейчас неуместные, как нам кажется, вопросы. Нет, герметичность не нарушена. Нет, встреча аварийной бригадой и пожарными не потребуется. Если что изменится — сообщим!

В салон объявляю: по технической причине мы возвращаемся в аэропорт Домодедово. Рассчитываем приземлиться через 15 минут. Успокаиваю пассажиров, приношу извинения за доставленные неудобства, обещаю минимизировать задержку с дальнейшим вылетом. Говорю это максимально спокойным тоном, но сам нервничаю.

Вызываю Юлю в кабину: «Возвращаемся, аварийную посадку не планируем. Крылья, колеса, двигатели на месте, посадка будет обычной». Юля уходит.

В голове мучительно крутятся шестеренки: «Ну что-то же там бьет? Что? Можно ли держать повышенную скорость, чтобы быстрее вернуться?» Решил не торопиться, не превышать уже достигнутую скорость. Я не знаю, что там бьет, но если мы сейчас не развалились, то, не разгоняясь, повышаем шансы на то, что не развалимся и дальше.

Дима взволнован не меньше моего. Мы разворачиваемся в сторону Домодедова на 180 градусов, я прошу его спрямить маршрут на Люберцы, откуда начинается схема прибытия. Дима набирает в навигационном компьютере название точки, вводит его в первую строку пульта управления, активирует… а на навигационных дисплеях изменений не видно. Еще попытка — изменений нет. Третий раз — тот же результат. Ничего.

Да что за напасть?!

Замечаю, что на пульте управления маршруты открыты не на первой странице, а на второй, и Дима упорно ставит Люберцы на первую строчку второй страницы, то есть где-то ближе к Перми, чем к Москве. Поэтому-то на навигационном дисплее ничего не меняется, и самолет продолжает уверенно лететь на восток.

К слову, это довольно частая ошибка даже в простой ситуации, в которой нет причин для волнений. А у нас причин хватает, и неудивительно, что в ситуации неопределенности и напряжения мой второй пилот странички попутал. Да и я не сразу понял, что происходит.

В любом случае ничего страшного не случилось. Максимально спокойно говорю:

— Дим, поставь, пожалуйста, первую страничку.

— Что?.. А!

Проблема решена.

Снизились, зашли на посадку, приземлились. Запомнилось, что уже в глиссаде в свете фар белой молнией промелькнула птица, а следом за ней мысль: «Вот было бы „весело“ поймать ее в двигатель до кучи!»

Встречу организовали на высшем уровне: вдоль ВПП пожарки, мигалки, санитарки… Хоть оркестр мы и не заказывали.

Зарулили на стоянку. Мне не терпится узнать, что это вообще было? Едва пассажиры покинули воздушное судно, срываюсь, мчусь в салон, и… все сразу же становится понятным.

…Перед вылетом техники проводили очередные технические работы согласно регламенту. Кто-то из специалистов открывал аварийный выход на крыло. В верхней части аварийного выхода на классическом «Боинге-737» (это была «пятисотка») расположен трос аварийного покидания с тяжелым металлическим крюком на конце.

В норме он должен быть уложен в мешочек, закрывающийся на липучку. Но вот именно на этом мешочке липучка была не в лучшем состоянии, а точнее, отсутствовала, поэтому «специалист» просто смотал трос, положил его сверху на аварийный люк и закрыл… оставив кусок троса — с крюком! — снаружи.

На фюзеляже снаружи вокруг двери серая окантовка, на фоне которой серый трос, тем более ночью, разглядеть проблематично, разве только пытаться это сделать намеренно, что в результате эксперимента несколько позже подтвердила и «следственная комиссия» в лице летного директора и главного инспектора авиакомпании, оправдав тем самым мою невнимательность при осмотре самолета.

Но самым удивительным был факт, что техник смог закрыть эту аварийную дверь! У нас, как мы ни мучились, пытаясь закрыть злополучный люк, оставив часть троса снаружи, этого сделать не получилось!

Мы ведь не «специалисты».

Металлический крюк, болтаясь в потоке воздуха, бился о самолет. И очень сильно его побил. Внешнее стекло иллюминатора почти раскололось, обшивка вокруг него тоже серьезно пострадала.

Жалко, очень жалко наш «Турбодизель» (От бортового номера VP-BTD) — он только-только вернулся с D-Check, с «тяжелой» формы регламентного технического обслуживания…

Дали показания в письменном виде и… через час улетели на другом самолете, доставили-таки пассажиров в Пермь. Утром, вернувшись на базу, пришлось снова разбираться с инспекцией. Хорошо, что проведенный до этого следственный эксперимент нас оправдал, никто нас с Димой особенно не мурыжил, даже от полетов не отстранили.

* * *

До той ночи я всего-то с полгода летал капитаном. Прошло уже столько лет, а я при каждом осмотре самолета пристально гляжу на аварийные люки над крылом даже на 737-х следующих поколений, где повторение подобной ситуации конструктивно невозможно.

С Димой летать было весело. Не знаю, кто из нас грешил, но приключений за несколько месяцев совместных полетов мы нахватались с лихвой!

Опыт набирался быстро.

_{Отрывок из книги Дениса Оканя «Когда всё только начинается. Книга 1. От молодого пилота до командира воздушного судна». М.: Издательство Бомбора / Эксмо, 2022}