Эверест как профессия: как живут шерпы в самой высокогорной деревне в мире

Где-то высоко над нашими головами, позади кучевых облаков, скрывается самая труднодоступная и до сих пор изолированная страна на планете — Непал. Земля местами сочная, как свежая зелень, и цветная от россыпи рододендронов. Упорядоченная рисовыми террасами-ступеньками, опоясывающими плавные, прирученные холмы. Местами — острая и необузданная, разрезающая пространство серыми шипами пиков.

Условия тут настолько непригодны для жизни, что все вокруг отзывается только одной мыслью — что я вообще здесь делаю? Для нас такие условия почти невообразимы. Но есть люди, для кого это место — дом. Их занятие, ежедневная бытовая профессия для нас столь же немыслима, как и сами Гималаи. Это шерпы, жители и работники самого высокогорного региона на свете.

Катманду

Я выхожу из отеля в центре Катманду, в туристическом районе Тамел. Раннее утро, солнечные лучи, просачивающиеся сквозь зазоры в домах, только начинают греть кожу. Дамы в цветных поношенных сари шкрябают метелками по асфальту, поднимая вверх удушающие клубы золотистой пыли.

Мы в Тамеле, туристическом районе древней столицы Непала, где живут все, приехавшие в Непал за горами, начиная от звезд скалолазания и покорителей не только всем известного Эвереста, но и самых диких и сложных гор, и заканчивая организованными туристическими группами дедушек и бабушек прямо с альпийских лужаек.

Именно здесь, в одном и том же гостевом доме, останавливался Букреев — звезда российского альпинизма; отсюда начинала свой путь трагическая экспедиция Роба Холла в компании с американским репортером Джоном Кракауэром, из-под чьего пера вышла не одна книга про эти места.

Именно сюда начали приезжать первые туристы Непала после того, как его открыли для иностранцев в 1951 году. На тот момент тут не было никаких гостиниц, только дома местных жителей с топчанами из соломы и вшами, которые перепрыгивали с немытых волос тибетского пастуха, спавшего по соседству, на твои. Из еды был дал-бхат на завтрак, обед и ужин, а из напитков — соленый чай с жирным молоком (и порой шерстью) яка.

— Чай! — выкрикивает мне прямо в ухо жизнерадостный господин в розовом свитере, владелец чайного магазинчика. Я уклоняюсь от нежной трели рикши и заворачиваю в сырую холодную подворотню, которая еще не прогрелась от ночи. От горелки, стоящей прямо на полу, пахнет пропаном, в кастрюле дымится молочное варево. «Розовый свитер» протягивает мне стаканчик, который обжигает пальцы. Я прислоняю его к губам и пью приторно сладкий, острый молочный чай.

Так начинается день в Катманду, столице Непала, цветном и пыльном городе, главном пропускном пункте для всех, желающих отправиться в Гималаи.

Лукла

Путь к Эвересту начинается на автобусной остановке. Еще темно, по улицам бродят собаки и подозрительные личности, на пыльном асфальте сидят заспанные торговки сигаретами, водой и чаем. Постепенно туристы стягиваются к маршрутке, мы грузим свои рюкзаки и выдвигаемся для вылета в самый опасный аэропорт в мире — Луклу.

Часов через пять полудремы, стояния в пробках и бултыхания по горной дороге мы наконец подъезжаем к аэропорту. Как обычно, здесь балаган, бардак, шум и гам. Ничего нельзя разобрать без местного жителя, и нам повезло, что нас сопровождает маленький и шустрый Дамбер — опытный гид по району долины Кхумбу.

Залезаем в крошечный кукурузник, больше похожий на маршрутку из Симферополя в Судак, чем на средство воздушного транспорта. Улыбчивая стюардесса раздает вату — засовывать в уши от шума. И конфеты. Мотор заводится, маршрутка взлетает над сопками. Я не могу обмануть и сказать, что это не страшно. Падают такие штуки регулярно.

В полете вспоминается все богатство русского языка. Даже гремящая музыка в наушниках не помогла заглушить внутреннюю панику. Не знаю, что пугало больше — тряска, хлипкость конструкции или чрезмерная расслабленность пилотов: они, по-моему, даже в иллюминатор не смотрели.

Благополучно долетев до самой короткой взлетно-посадочной полосы в мире, мы приземлились и выпили чай в одном из просыревших лоджей — гостевых домиков и столовых, где тренеры живут и едят по ходу маршрута.

Мы находимся в долине Кхумбу в национальном парке Сагарматха — это одно из местных названий Эвереста. Национальный парк и долина — традиционный ареал проживания шерпов. Народности, специализация которой — подниматься и помогать другим подниматься на самую высокую вершину в мире, Джомолунгму.

Трек

Тропа к Эвересту выглядит почти так же, как и любая другая трекинговая тропа в Непале. Выложенная камнями, иногда идущая плоско, иногда ступеньками наверх, иногда вниз. По сторонам — тропические растения, примулы, рододендроны. Внизу попадаются бананы. Влажный мох. Из серых каменных стен Гималаев струится вода.

Первое, что замечаешь на треке к Эвересту, по сравнению с остальными маршрутами Непала, — это отсутствие радости на лицах спускающихся людей. Идущие навстречу имеют синеватый оттенок лица. Либо сидят на ишаке, вяло привалившись на один бок, либо бредут, устало волоча за собой трекинговые палки. И дело не в том, что люди не рады спуститься. Как раз-таки очень рады.

Просто трек к Эвересту, по сравнению с остальными, почти весь находится на больших высотах, которые обычному человеку переносить сложно. А без должной адаптации и продуманной программы подъема и поведения в горах — вообще гиблое дело. Наступает горная болезнь, и никакие красоты Гималаев уже не нужны.

В голове только одна мысль: вниз, вниз, вниз! Сами местные товарищи придерживаются определенных правил поведения на высоте. Образованным и недоверчивым европейцам такие правила могут показаться странными, что порой оборачивается тяжелой формой горной болезни и сходом с тропы.

В горах местные жители рекомендуют, помимо медленного набора высоты, следующее.

Во-первых, пить много воды. Шерпы и портеры (гиды) других национальностей обычно выпивают по две-три трехсотмиллилитровые кружки теплой воды сразу же, как проснутся утром, и затем на завтрак, на обед и на ужин. Нельзя пить на высоте кофеиносодержащие напитки — кофе и чай, — так как они мочегонные. Не пьют на подъеме наверх также и сладкую газировку. Считается, что она засахаривает организм и способствует простуде. А простуда и, в частности, кашель, а точнее, знаменитый «кашель Кхумбу» — это вторая опасность на пути восходителя после горной болезни.

Во-вторых, надо принимать достаточно еды. На высоте отбивает аппетит: есть не хочется совершенно. Но это обманчивое ощущение. Нужно есть для того, чтобы были силы. Сами непальцы едят два или иногда три раза в день.

Едят всегда одно и то же — блюдо под названием «дал-бхат». Расшифровывается как «дал» — чечевичный суп и «бхат» — рис. Помимо этого, в блюде есть жареная картошка и любые другие доступные овощи, жареная зелень — шпинат или крапива, аччхар — острый томатный соус, роти — лепешка из пшеницы твердых сортов грубого помола, и папад — хрустящая чечевичная лепешка. Чем выше в горы, тем дал-бхат более аскетичен.

Особенность этого блюда в том, что к нему полагается бесплатный «рефилл» — то есть заказываешь такую тарелку, и тебе будут в нее сколько хочешь докладывать какого угодно элемента — хоть риса, хоть картошки. В общем, голодным не останешься.

В-третьих, нельзя переохлаждаться. Это значит, что на пути наверх не нужно принимать душ. Совсем.

В-четвертых, не следует спать днем. Как бы ни хотелось. Дневной сон грозит обезвоживанием, поскольку пока ты спишь, ты не пьешь. Кроме того, если не спать ночью, организм не будет восстанавливаться должным образом.

Наконец, в случае недомогания или начала головной боли надо есть чесночный суп. Много чесночного супа. Чеснок помогает адаптироваться к высоте.

Форце

Цель нашего пути сегодня — знаменитая деревня шерпов Форце, где а) самая большая концентрация покорителей Эвереста на душу населения; б) находится школа скалолазания и ледолазания для повышения квалификации шерпов. Не все носильщики вещей в горах — шерпы, и не все шерпы — носильщики.

Шерпы — это тибетская народность, которая переместилась в Восточный Непал и Индию в Средние века из тибетской провинции Кхам. Анализы ДНК говорят, что это произошло 23 поколения назад, то есть с тех пор прошло около 600 лет. Изначально шерпы, как и другие тибетцы, были кочевниками-скотоводами. Перегоняли яков с одной более-менее пригодной для жизни горы на другую.

В долине Кхумбу шерпы также селились на большей, чем прочие местные народы, высоте. Все это способствовало получению ими генетического подарка, который сослужит их потомкам добрую службу и станет конкурентным преимуществом, — наследственной высотной адаптации.

Сегодня шерпы — элита среди непальцев. Основной денежный поток в Непале от туристов, приехавших сходить в Гималаи. Но с простыми туристами шерпы в горы не ходят. Они занимаются только высотными суперсложными восхождениями. Шерпы — определенная каста высотных восходителей, чья профессия — подниматься на Эверест и поднимать туда других.

Шерпы расселились по всей долине Кхумбу. Чаще всего владельцы лоджей — гостевых домов на маршруте — шерпы, которые раньше поднимались на Эверест. Вспоминают они об этом с некоторой долей неохоты. Не как о незабываемом опыте, когда они увидели Крышу мира с самой высокой точки на земле, а как о чем-то почти постыдном. «Было холодно, тяжело и ужасно, — поеживается очередной шерпа-хозяин, сидя у печи в центре обеденного зала. — Больше никогда не хотел бы там оказаться».

Мы продираемся по достаточной крутой тропинке сквозь поросшие лианами джунгли от русла реки наверх. Где-то в кустах шумят горные козлы. Повезло им, их организм нормально себя чувствует, набирая и теряя сотни метров в день то на жгучем солнце, то в ледяной тени.

Форце похож на любую другую непальскую высокогорную деревушку. Находится на плоской поверхности горы. С одной стороны пропасть и обзор на горную гряду через ущелье. С другой — горы. Повсюду аккуратные домики и лоджи. Круги, покрытые плоскими камнями. Побеленные стены. Налепленные на забор лепешки яка. Мантры «Ом мани падме хум» на входе в поселение.

Заходим в лодж, которым владеет семья потомственных восходителей. Теплый деревянный интерьер обеденного зала украшен цветными буддистскими молитвенными флажками. На стенах за стеклом альпинистское снаряжение. Кислородные баллоны. Кошки. Ледорубы. Карабины. И фотографии с восхождений.

Меня встречает паренек с едва проклюнувшимися усиками в желтой пуховке The North Face с черным прямоугольником National Geographic с другой стороны. Это Лакпа Гьялдзин Шерпа — младший в семье.

Рассказ шерпы

«Я родился в Форце 24 года назад. До пяти лет жил в деревне, а после этого отправился в Катманду учиться на 14 лет и приезжал домой только на месяц зимних каникул. Мне всегда нравилось приезжать домой. Форце — деревня восходителей, тут есть школа альпинизма, и в детстве мы с ребятами проводили время, лазая по стенке, играли в тренировочном центре. В нашей деревне есть около 76 человек, побывавших на вершине Эвереста. С детства для меня это было мечтой и чем-то, что я точно буду делать, — подниматься на Эверест.

Первый горный опыт у меня был в 16 лет, зимой. Мы с семьей занимались ледолазанием. И отец, и мама всю жизнь работали в экспедициях на восхождениях, они и учили меня всему. В детстве отец всегда заезжал ко мне в Катманду по пути в Тибет в экспедицию. Все в школе спрашивали меня, шерпа ли я и альпинист ли мой отец, занимается ли он восхождениями. Я отвечал, что да.

Я начал серьезно заниматься восхождениями 5 лет назад. Моя первая вершина была Лобуче (6119 м над уровнем моря), которая здесь неподалеку. После этого Чо Ойю (8201 м). Правда, дошел только до Третьего лагеря, так как это был мой первый восьмитысячник. На следующий год отправился на пик Мера (6476 м) и покорил Чо Ойю. Потом был Эверест (8848 м) с северной стороны.

В этом году был в экспедиции National Geographic, чтобы установить метеостанцию на Эвересте на высоте 8400 метров над уровнем моря на «Балконе». Мы долго устанавливали метеостанцию, подняться на вершину не было времени. В этом сезоне я планирую подняться на Ама-Даблам (6814 м) и Чолаце (6440 м).

Очень важно покорить эти пять вершин, чтобы меня номинировали на позицию национального гида, и я смог бы работать гидом, а не только носильщиком. В этом году я надеюсь закрыть свои пять вершин. На вершину Эвереста я поднимался в первый раз по Северному склону. Это была коммерческая экспедиция с компанией Шерпа Шангрила, и я работал носильщиком. В среднем шерпе полагается нести 17 килограммов груза, но по факту никто не измеряет нагрузку. Порой получается гораздо больше.

Когда поднимаешься по Северному склону, то начинаешь путь в Катманду. Потом на джипе или автобусе пересекаешь границу с Китаем, дорога занимает 3 дня до Базового лагеря.

Есть два вида Базового лагеря: для машин, куда можно доехать на транспорте, и Продвинутый базовый лагерь на высоте 6400 метров. Яки могут подниматься до высоты 6400, поэтому подниматься с Северной стороны проще — яки могут нести вес прямо до Базового лагеря. Это означает меньше веса для шерпов. Если поднимаешься с Южной стороны, то с высоты 5300 метров начинаешь нести все сам.

Мы должны прибыть до того, как прибывают клиенты, чтобы разбить лагерь, и им остается только наслаждаться красивым видом. После Базового лагеря есть еще три точки ночевки: «семь и три» — лагерь на высоте 7200 метров над уровнем моря, «семь и девять» — на высоте 7800 метров, и «восемь и три» — последний лагерь на высоте 8200 метров, после которого делаешь рывок на вершину. Сложная часть начинается с высоты 7900 метров до 8300 метров: подъем очень крутой.

После 8300 метров начинается самое тяжелое — подъем на вершину. В начале — вертикальный подъем на «Грибной камень» (Mushroom Rock) по лестницам. У меня не было проблем с дыханием, но тяжело было нести груз, порой хотелось отдохнуть сутки. Иногда болела голова, но не слишком.

На Северном склоне Эвереста часто дуют жуткие ветра, сносят все укрепления. Но в палатке нормально, не так уж и холодно. Вообще подниматься на Эверест с Северной стороны проще, потому что нет такого количества трещин.

Часто туристы больше боятся пересекать ледопад Кхумбу, который начинается сразу после Базового лагеря, чем подниматься на саму вершину. Мне поначалу было страшно, но потом я привык. Шерпы за одно восхождение проходят этот ледопад раз пятнадцать, по лестницам, да еще и под грузом, чтобы перенести все вещи для туристов. Поэтому в первый день немного страшно, но потом это входит в привычку.

За четыре года восхождений со мной лично или с кем-то из присутствующих не происходило каких-то несчастных случаев, но я видел, как кого-то несли вниз после падения. Когда поднимаешься в темноте на вершину Эвереста с фонарем, то часто луч света выхватывает из темноты чье-то тело — погибшего и вмерзшего в склон восходителя. После этого еще несколько минут сердце бешено бьется.

Конечно, подниматься на Эверест тяжело, особенно с Южной стороны. Для меня это начинается после высоты 7300 метров. Я ощущаю легкое головокружение, иногда немного тяжело дышать. Но ниже этой высоты влияние разряженного воздуха почти не ощущается.

За один подъем шерпа получает в среднем 8-9 тысяч долларов. Также есть страховка жизни, семья получит деньги, если что-то случится на восхождении. С самого детства я был окружен этой средой и с детства готовился к этой работе. Большинство местных делает это ради денег, так как это достаточно просто, да и других вариантов заработка нет».

_{Фото: SHUTTERSTOCK / FOTODOM; Rüdiger Wenzel}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 8, октябрь 2023}