Игра сочувствия и единения: как и зачем играть в бридж

В бридже существует 53 миллиарда миллиардов миллиардов возможных раскладов в одной руке (Чтобы подсчитать это значение, возьмите факториал 52 карт в колоде и разделите его на факториал 13 карт в руке игрока, возведенный в четвертую степень по числу раздаваемых рук). Это число намного превышает количество звезд во вселенной. Даже такой феноменальной команде, как Морхед, Траскотт и Алдер, выстукивай они на пишущих машинках по колонке в секунду, потребовалось бы время, равное миллиардам сроков существования Вселенной, чтобы описать их все.

Более того, существует более тысячи миллиардов миллиардов возможных вариантов торговли, которая может предшествовать розыгрышу. Торговли? Я поясню. Основные правила игры в бридж довольно просты (с акцентом на «довольно»), и я постараюсь лаконично осветить их в двух следующих абзацах. Игра идет в две стадии: торговля и розыгрыш.

Вначале игрок раздает все 52 содержащиеся в стандартной колоде карты двум парам партнеров, по 13 карт на каждого; при этом каждая пара сидит за столом друг напротив друга. В этот момент каждому известен состав только его сдачи, но он очень хочет узнать, что в сдачах у остальных игроков.

Затем начиная со сдающего по кругу на столе происходит торговля. Каждый игрок делает заявку — скажем, «одна пики» или «две бубны» — или пасует. Число заявки плюс шесть составляет количество взяток, которые, как обещает заявитель, выиграет его команда.

Масть победившей заявки становится козырем, который бьет все остальные масти руки. Каждая заявка должна быть выше предыдущей; масти ранжируются по старшинству в порядке возрастания следующим образом: трефы, бубны, червы, пики и «без козыря» (без козыря — это в буквальном смысле отсутствие козырей и самый строгий тест розыгрыша). Так, «три пики» старше, чем «три червы», которые старше, чем «две без козыря», которые старше, чем «две пики», и так далее.

Вместо того чтобы делать заявку, игрок может также объявлять «контру», повышая количество очков — это в какой-то мере напоминает нарды и покер; такое делают, если считают, что другая команда не сможет выполнить свой контракт.

Контру можно еще раз удвоить, объявив «реконтру», однако любая новая заявка отменяет это повышение. Когда три игрока подряд пасуют, последняя заявка становится контрактом (отсюда и название — контрактный бридж).

Если, например, Восток сделал последнюю заявку «пять червы», то пара Восток-Запад обязана выиграть 11 из 13 взяток, и червы являются козырем.

После торговли начинается розыгрыш. Один из игроков пары, которая победила в торговле, — любой, кто первым заявил масть контракта, — называется разыгрывающим, а его партнер — болваном. Как только делается первый ход, карты болвана выкладываются на стол лицевой стороной вверх и становятся видны всем. Двое других игроков называются вистующими.

Участники делают ходы по кругу, причем начинает тот, кто сидит слева от разыгрывающего. Каждый кладет одну карту — в масть, если она у него есть. Старшая карта в масти выигрывает взятку, если ее не перебивают козырем — в последнем случае взятку выигрывает старший козырь.

Игрок, взявший взятку, делает следующий ход. Картами болвана, когда до него доходит очередь, играет разыгрывающий. Если паре, выигравшей торговлю, удается забрать то количество взяток, которое они заявили (или больше), они получают очки. Если нет, очки получают их противники. Таковы основные правила^*, если не касаться некоторых важных нюансов и сложностей.

Заявки при торговле в бридже являются центральным элементом игры, более того, ее определяющей особенностью, и служат двум главным целям.

С одной стороны, торговля состязательна. Как и в ходе торгов на аукционе Sotheby’s, мое ценовое предложение может остановить вас, а ваше — остановить меня, но при этом мы оба хотим получить выставленный предмет. (Цена в бридже — это очки, которые вы набираете, если выигрываете то количество взяток, которое заявили во время торговли.)

С другой стороны, торговля конструктивна. Она создает информационный поток. А из простого набора вышеописанных правил торговли вырос целый лес условных языков, Вавилонская башня игры, известная в бридже как конвенции.

Основная цель торговли в бридже — довести до сведения партнера, какие карты у вас в руке. Разумеется, вы не можете просто открыто ему об этом сказать — это было бы нарушением правил. Поэтому для передачи информации партнеру, сидящему напротив, приходится прибегать к такому приему, как конвенции.

В азбуке Морзе отстукивают точки и тире. Во флажковом семафоре сигналят двумя флажками. А в бридже заявляют цифру и масть: «Две трефы». Хотя может показаться, что заявка «две трефы» означает, что у игрока в руке много треф, на самом деле она не обязательно имеет отношение к трефам или к цифре два.

В бриджевых конвенциях числа и масти играют примерно ту же роль, что и нули с единицами в двоичном коде: их сочетания позволяют выражать сложные идеи. Одна из классических конвенций называется Стейман в честь Сэма Стеймана, который написал о ней в журнале The Bridge World в 1945 году.

В Стеймане заявка «две трефы» в действительности является вопросом. Так игрок спрашивает партнера, есть ли у того четыре карты так называемых старших мастей — червей или пик. Ответная заявка «две червы» или «две пики» означает «да», ответная заявка «две бубны» означает «нет».

Еще одна популярная конвенция, Блэквуд, названная в честь Исли Блэквуда, который придумал ее в 1933 году, помогает партнерам узнать, сколько тузов и королей есть у каждого. Она начинает работать, когда один партнер заявляет «четыре без козыря», тем самым задавая вопрос о тузах.

После этого другой партнер отвечает на вопрос фразой «пять трефы», давая понять, что тузов нет или есть все четыре. Он может также заявить «пять бубны», что означает один туз, «пять червы» — два туза и «пять пики» — три туза. После этого первый партнер может задать следующий вопрос — «пять без козыря» означает «сколько у тебя королей?».

И следующая заявка второго партнера ответит на этот вопрос тем же кодовым, искусственным языком чисел и мастей. Используя (совершенно законно) ограничения, налагаемые правилами игры, участники могут довольно много узнать о картах, которые были им неведомы в начале торгов.

У этих условных языков есть местные диалекты. Например, существует Римский Блэквуд, Блэквуд ключевой карты, Римский Блэквуд ключевой карты, Редвуд, Майнорвуд и Войдвуд. Они формируют бесчисленные намеки и варианты, а также вопросы, которые можно задавать и на которые можно отвечать. «Энциклопедия бриджа», выпущенная Американской лигой контрактного бриджа, содержит 100 страниц (мелким шрифтом и в два столбца) кратких описаний конвенций и систем.

Названия конвенций представляют собой по меньшей мере занятное чтение: от Астро Кьюбид, Берген Друри и Кроухёрст до Сайн офф Вольффа и Двусторонней Вудсона. В книге «Конвенции современного бриджа» (Modern Bridge Conventions), вышедшей в 1981 году, содержатся более подробные описания, которые охватывают лишь небольшую подборку конвенций и занимают все 244 страницы этого справочника.

Тем не менее информация, которую даже лучшие бриджисты могут передать на языках этих конвенций, ограниченна. Существуют всего четыре масти, игра без козыря и семь уровней (от первого до седьмого по числу вожделенных взяток при шести обязательных и при 13 картах в руке), которые вы можете заявить.

Кроме того, вы можете пасовать, заявлять контру и реконтру. Все это укладывается в 15 слов, которые вам разрешено произносить во время торговли. Более того, заявки должны все время возрастать, что еще больше ограничивает выразительные возможности языка.

«Первая заявка напоминает разговор на суахили, — сказал мне Алдер. — А в ответ вы говорите на урду».

Более того, эти языки должны быть общеизвестными. Вы с партнером должны раскрыть противникам структуру и тонкости своего диалекта, причем им разрешается задавать вопросы, например: «Что означала эта заявка?».

Бридж — это игра общения, а не введения противника в заблуждение. Поэтому «самым серьезным из возможных нарушений» в бридже, согласно его официальным правилам, является обмен информацией с партнером вне установленных правил, то есть за рамками формального и публичного процесса торговли. Недозволенные языки являются смертным грехом в этой игре. Обман и предательство — восьмой и девятый круги Дантова ада.

У бриджа нет древней родословной — он появился в Викторианскую эпоху. Согласно Оксфордскому словарю английского языка, первое упоминание о нем датируется 1843 годом, когда это слово появилось в мемуарах сэра Джеймса Педжета, английского хирурга, сына пивовара и судовладельца.

Другим его наследием является описание «болезни Педжета» — заболевания, характеризующегося деформацией костей. «Мы развивали свои умственные способности в интеллектуальных играх — багатели и бридже», — писал он. В одном из первых упоминаний игры ее называют биричем или русским вистом.

Это описание появилось в небольшой брошюре 1886 года, один экземпляр которой ныне хранится в Бодлианской библиотеке Оксфордского университета, а ее авторство приписывается некоему Джону Коллинсону. «Как и в коротком висте, играют четверо; снятие карт для партнеров, тасование и сдача такие же, за исключением того, что ни одна карта не открывается как козырь», — говорится в брошюре (выделение курсивом соответствует оригиналу).

Далее поясняется, что слово «бирич» первоначально означало «без козыря». Еще один вариант этимологии, восхитительный, хотя почти наверняка недостоверный, связывает происхождение слова бридж (bridge — «мост») с парой партнеров по игре, которые жили по разные стороны Босфора в Турции. Каждый вечер перед началом игры им приходилось решать, кому переходить мост.

Вист, упоминаемый Коллинсоном, старше бриджа на сотни лет; в него до сих пор играют в определенных кругах (В США распространенность карточных игр со взятками имеет сильный региональный оттенок. В тех местах на Среднем Западе, где я вырос, царили юкер и пинокль.). По сути, вист — это бридж без торговли (козырь определяется простым переворачиванием карты) и без болвана.

В 1529 году Хью Латимер, епископ Вустерский, произнес проповедь, в которой порицал аналогичную игру под названием триумф. «И коль скоро вы имеете обыкновение отмечать Рождество за игрой в карты, — сказал он своим прихожанам, — я намереваюсь, с Божьего соизволения, раздать вам Христовы карты, через кои воспримете вы правила Христа». Позднее Латимера сожгли на костре.

История перехода от виста к бриджу не слишком хорошо документирована. К то-то решил, что торговля позволит сделать выбор козырной масти более интересным, а еще кому-то пришло в голову, что руку болвана нужно переворачивать. Эти идеи стали примечательными стратегическими усовершенствованиями.

Во-первых, теперь козырная масть уже не была результатом простой случайности — она стала итогом действий игроков. Во-вторых, благодаря открытию карт в руке болвана возникла плодотворная информационная асимметрия: разыгрывающий знает все 26 карт своей пары, тогда как вистующие должны угадывать половину карт своей.

В силу этой асимметрии бридж занял оптимальную позицию между удачей и мастерством и позволяет разыгрывающему совершать, как кажется, настоящие чудеса игры в карты. Правила аукционного бриджа, обогащенные таким образом, были установлены в английских клубах к началу XX века.

Более близкая к нашему времени история бриджа тесно связана с именем Гарольда Стирлинга Вандербильта, яхтсмена, наследника железнодорожного магната и троекратного защитника Кубка Америки на яхтенных гонках. Вандербильт внес заметный вклад в игру, находясь на борту парохода Finland — океанского лайнера, направлявшегося в Гавану, — во время прохождения Панамского канала в 1925 году.

Недовольный системой подсчета очков в промежуточной версии игры — аукционном бридже, Вандербильт позаимствовал из французской карточной игры под названием плафон некоторые критерии определения победителей и проигравших.

«Многолетний опыт игры в разновидности виста был, как я полагаю, предпосылкой для приобретения квалификации и знаний, необходимых для развития игры, — писал Вандербильт позднее. — Я назвал ее контрактным бриджем и ввел в нее не только лучшие свойства аукционного бриджа и плафона, но и ряд новых интересных особенностей: премиальные очки за заявленные и реализованные шлемы, зоны уязвимости и десятичную систему подсчета очков, что за счет увеличения ценности взяток и самой игры, а также всех премиальных и штрафных очков, неминуемо должно было повысить популярность контрактного бриджа». (Шлем означает взятие 12 из 13 взяток, или всех 13; зона уязвимости — ситуация, при которой штрафы и вознаграждения, возможные для пары, резко возрастают.)

И действительно, модернизированная игра стала хитом. «Он более чем кто-либо заслуживает титула отца контрактного бриджа, — говорилось в некрологе, напечатанном в 1970 году в New York Times, — игры, которая за два десятилетия распространилась настолько, что ею увлеклись 40 млн человек во всем мире».

Этому повальному увлечению способствовал также Эли Калбертсон, уникальный в своем роде пропагандист контрактного бриджа и шоумен первой половины XX века, сыгравший в бридже роль, очень похожую на ту, что сыграл князь Алексей Оболенский в нардах.

Калбертсон вел жизнь, которую можно без преувеличения назвать многогранной. Он замышлял революцию в царской России, вылетел из Йельского университета, пробрался зайцем в Мексику, занялся подготовкой еще одной революции, изучал политологию в Сорбонне и без гроша вернулся в США, где играл в бридж в гринвич-виллиджских кафе и разрабатывал революционные теории заявок в рамках новой системы подсчета очков, созданной Вандербильтом.

В 1929 году он основал журнал The Bridge World. В 1931 году Калбертсон опубликовал два написанных им пособия по игре в бридж, которые стали бестселлерами.

В 1930-е годы игра была настолько популярна, что Калбертсон, дабы доказать превосходство собственной конвенции заявок — своего языка, организовал матч-вызов, который получил известность как Битва века.

Поединок, проходивший в течение двух месяцев с конца 1931 по начало 1932 года в гостиницах Hotel Chatham и Waldorf-Astoria в Нью-Йорке, ежедневно освещался на первых страницах газет по всей стране. Ему также уделяли много внимания радиостанции и телеграфные агентства.

Как сообщал в Times великий спортивный комментатор Ринг Ларднер, «по мнению скромнейшего мистера Калбертсона, данное мероприятие важнее для мира, чем подписание перемирия 11 ноября 1918 года». Калбертсон победил.

В рекламном фильме, снятом в 1932 году, Калбертсон в элегантном костюме сидит за столом, перебирая колоду карт. Он провозглашает с не поддающимся определению акцентом: «Двадцать лет назад карты называли в Америке билетами дьявола. Сегодня для миллионов людей во всем мире бридж стал любимым времяпрепровождением и развлечением. Церковные сообщества поощряют игру в бридж, так как это интеллектуальная игра, исход которой зависит от мастерства».

Бридж, уверяет он, является «мощным противоядием от отравы азартных игр, таких как кости, игры на основе чистой случайности, игра на бирже или любые другие игры, в которых самый умный человек оказывается перед лицом фортуны на одной доске с идиотом».

Спустя почти 100 лет приверженцы игры продолжают прислушиваться к Калбертсону. У Американской лиги контрактного бриджа имеется YouTube-канал с тысячами видеороликов, записанных на официальных турнирах. Эти материалы, продолжительность большинства которых составляет около пяти часов, представляют собой несмонтированные видеозаписи, снятые стационарными камерами с широкоугольными объективами. Камеры установлены под наклоном над карточными столами.

Наиболее приметным элементом, разнообразящим отснятый материал, является рисунок ковровых покрытий в гостиничных конференц-залах. Видеоролики, имеющие обезличенные названия вроде «Весна 2019 САЧБ (Североамериканский чемпионат по бриджу) — Лебхар F 1/2 Камера 04», служат, как и записи с камер видеонаблюдения, свидетельством при разбирательствах в случае нарушений или обвинений в мошенничестве. В разделе «Поведение и этика» сайта Американской лиги контрактного бриджа имеется «форма видеопросмотра».

Я просмотрел много этих видеозаписей, точно охранник в тюрьме, стараясь понять тех, кто посвящает себя сложной и умирающей игре. В одной из записей элитный игрок Крис Вилленкен сидит в помещении вроде тех, где обычно подают бесплатный континентальный завтрак. На нем рубашка в мелкую клеточку и очки. Его движения сдержанны, он эффектно заявляет и разыгрывает свои карты и время от времени вытягивает руки или закидывает их за голову. Но за скучной невыразительностью видео скрываются богатые миры, разворачивающиеся на зеленом сукне перед Вилленкеном.

Позднее мы с Вилленкеном встретились за другим столом в куда более шумном помещении, где за бокалом пива у нас зашел разговор об эмпатии. Вилленкен, которому немного за 40, — ничем не примечательный с виду лысеющий человек в очках — считается одним из лучших игроков в Америке. В баре в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене он попытался показать мне, почему, на его взгляд, бридж — великолепная модель жизни.

«Думаю, трудно осознать, насколько велика и многогранна эта игра», — сказал мне Вилленкен. И добавил, что среди всех популярных игр бридж больше всех требует навыков и, подобно скраблу и шахматам, — «способности видеть доску в целом, а также то, как взаимодействуют ее части».

Но не только многогранность сближает бридж с жизнью — помимо прочего, это игра сочувствия и единения. «Карточная игра в бридже столь же сложна, сколь и шахматы, — говорил Вилленкен. — Есть такие позиции, которые вы, наверное, сочли бы волшебством. Но игра включает и многое другое. В ней есть все элементы эмпатии. Чтобы выявить смысл ходов, вам с партнером нужно понять, что вы знаете об известном ему, а также выяснить, что он знает об известном вам».

Во многих других играх вопросы обычно сводятся к словам «как» или «какой». Как повлияет на позицию ход вот этой пешкой? Какой шашкой мне пойти? В бридже вопросы часто включают слово «почему». Почему мой партнер сделал эту заявку? Почему мой противник пошел этой картой? Как это часто бывает в жизни, бридж — игра мотивации, основанной на постановке вопросов.

Вилленкен научился играть по книге во время каникул, когда ходил в среднюю школу. Занявшись игрой в летнем доме в горах Поконо, он увлекся ее глубиной. «Это настолько интересная игра, что она не может наскучить», — сказал Вилленкен.

Годы спустя, в конце 1990-х, он начал работать опционным дилером в торговом зале Американской фондовой биржи, где трейдеры азартно играли, в поисках оптимальных ходов передавая друг другу сложные бриджевые руки, точно вопросы в опросниках.

«Искусство трейдинга за свой счет… и мастерство в бридже имеют общие черты, — пояснял Вилленкен. — Вы должны уметь распознавать паттерны, быстро выполнять небольшие вычисления, обладать общим стратегическим подходом и способностью не отвлекаться от всего этого из-за коротких неблагоприятных изменений конъюнктуры».

Соответствие бриджа этим аспектам реального мира, его бесспорная эффективность в качестве модели реального мира очевидны для тех, кто в него играет. Но это соответствие достигается за счет сложности. Из-за существенных трудностей освоения бридж часто остается за пределами пантеона популярных игр, а его приверженцы зачастую оказываются в оборонительной позиции.

«Когда думают о картах, обычно имеют в виду азартные игры, — сказал Вилленкен. — Но постепенно до людей начинает доходить, что техасский холдем на самом деле не азартная игра — она просто кажется такой».

Вилленкен рассматривает бридж почти как юрист. По его словам, бридж «преподносят… как занятие для кучки чудаков, которые любят собираться, чтобы перекинуться в картишки, а в действительности я изучал игру очень глубоко: говорил с партнером, разбирал старые руки, пытался понять склонности людей, обдумывал стратегии, которые никто еще не использовал, размышлял над ролью теории игр в бридже».

В опубликованном в 1841 году рассказе «Убийство на улице Морг» Эдгар Аллан По высказывался примерно так же в отношении виста, предшественника бриджа:

_{Отрывок из книги Оливера Рейдера «Семь главных игр в истории человечества: Шашки, шахматы, го, нарды, скрабл, покер, бридж». М.: Издательство «Альпина нон-фикшн», 2022}