«К людям нужно относиться благосклонно, поскольку ты сам один из них»: как художник Николай Копейкин нашел свое призвание и почему его творчество так близко каждому

Николай Копейкин относится к тем немногим современным художникам, которые одинаково признаны и уважаемы как богемой, так и самой широкой публикой — помимо него на память в этом плане приходит разве что Вася Ложкин. Творящий в жанре мультреализма Копейкин создает выразительные полотна, которые никого не оставляют равнодушным — юмористические, сатирические, трогательные, дерзкие и фривольные. Уже давно и прочно творчество Копейкина превратилось в интернет-мемы: его картины используют в качестве иллюстраций разных мыслей, событий или наблюдений.

Корреспондент Vokrugsveta.ru посетил Николая Андреевича в галерее «Свиное рыло» в Санкт-Петербурге и обстоятельно поговорил с ним о творческих методах, символике искусства и знаменитых петербургских слонах.

Становление большого художника

Творчество Копейкина примечательно тем, что практически любой может обнаружить в нем близкие себе мотивы. Сам же художник называет себя исследователем человеческой натуры:

— Меня всегда интересовали экзистенциальные страхи человека и причины, мотивы тех или иных человеческих поступков: почему люди ведут себя именно так, а не иначе? — рассказывает Копейкин. — Соответственно, мое творчество — это своего рода исследование человеческой метафизики, его внутреннего мира. У многих вещей нет видимых взгляду причин: зачастую кажется, что добро и зло беспричинны. Однако внутренний мир человека — это не чистый лист бумаги. Он всегда наполнен теми или иными знаниями, предрассудками, воззрениями, суевериями, опытом — всем тем, что определяет его поведение и поступки. Вся жизнь его это нескончаемая череда выбора, который он делает каждодневно.

Николай Андреевич родился в 1966 году в Томске (по основной версии, но художник не опровергает и другие), высшее же образование получал в Белгороде, где закончил два вуза. Оба его образования никакого отношения к живописи не имели, а рисовал он с детства, не подозревая, что это увлечение может перерасти в нечто большее.

— Сначала я рисовал отдельные разрозненные картинки. Просто для себя — не думал, что это способно еще кого-либо заинтересовать. Мои первые работы были совершенно идиотские. Помню, была такая: стоят два чувака в поле, на первый взгляд одинакового роста. Но если приглядеться, то один из них стоит на коленях и его ноги уходят за горизонт. Картина называлась: «Отец и его брат». Или — перебегает через дорогу черная кошка, а сзади за ней изба горит, бабка в колодец упала, еще какие-то несчастья… Название — «Шла через дорогу кошка…». Я сам не пойму, зачем это делал. Просто нравилось, — вспоминает художник.

Однако со временем он осознал, что его призвание заключается именно в живописи.

— Постепенно я начал понимать, что те профессии, которые осваиваю в вузах, не очень сочетаются со спонтанной жизнью свободного художника, — объясняет Копейкин. — Они тесно связаны с производством, работой, распорядком, зарабатыванием денег, то есть с так называемым миром необходимости и труда. А тут один друг нежданно-негаданно бросает все свои университеты, исчезает на несколько лет — и вдруг узнаю, что он стал художником. Прихожу к нему в гости и вижу: он отрастил длинные волосы, бороду, сидит себе в подвале-мастерской в окружении своих картин, бухает. К нему девки табунами ходят, собираются такие же, как он сам, «нефоры» — ведут философские беседы, запивая портвейном. Романтика, в общем! И я подумал: вот хочу переводчиком стать, преподавателем иностранного языка, на работу ходить, карьеру строить, деньги заколачивать — а оно мне надо? Вот где настоящая жизнь! И я потянулся в богему — стал больше времени проводить с художниками, с музыкантами, начал сам потихоньку заниматься живописью. Параллельно продолжал учиться в вузе, но сердце мое было уже не там, — делится Николай Андреевич.

В 2002 году Копейкин вместе с Андреем Кагадеевым и Владимиром Медведевым создал группу «Колдовские художники». В ту пору, пытаясь наощупь определить, где именно пролегает его путь в живописи, Копейкин получил подсказку с неожиданной стороны.

— У меня два образования — философское и филологическое. Я занимался научной работой, писал диссертацию. Поэтому, когда создавалось наше объединение «Колдовские художники», решил подойти к творчеству используя какой-то метод, близкий нашему художественному мышлению. И тут я вспомнил, что когда-то в 80-е годы прочитал литературоведческую статью — не помню имя автора — о любимом мною творчестве обэриутов, ленинградских поэтов и писателей 1920–1930-х. Автор статьи остроумно подметил, что участники объединения ОБЭРИУ занимались идиотизацией драматических явлений и драматизацией идиотических. Мне эта формулировка тогда очень запала в душу — а тут я ее вспомнил. Думаю: вот же оно! Мы, «Колдовские художники», по сути, занимаемся тем же самым: драматизируем идиотизм и идиотизируем драматизм. Я предложил коллегам взять эту формулу в качестве нашего метода творчества. Так была сформулирована идея нашей «Художественной секты», как мы в шутку ее назвали. Я даже написал декларацию «Колдовских художников» и попытался ее донести до всех. Но, как мне кажется, никто ее всерьез не воспринял. Да она и не нуждалась в серьезном отношении, — иронизирует Копейкин.

По сей день все, кто входит в «Художественную секту „Колдовские художники“», в той или иной мере занимаются этой самой идиотизацией драматического и драматизацией идиотического. По сути, они продолжили традиции обэриутов — но по большей части в изобразительном искусстве. Тут еще стоит добавить, что на становление Копейкина сильно повлияла атмосфера и особое пространство Петербурга — города, славящегося своими художниками и музыкантами.

— Первые выставки у меня были еще в Москве — в частности, в Центральном доме художника. В целом московские художники живут более разрозненно, чем питерцы — в силу развитого индивидуализма и тяги к коммерциализации творчества в условиях мегаполиса. Может поэтому Петербург начал влиять на меня еще до того, как я осел здесь на постоянное место жительства, — подчеркивает Николай Андреевич. — В частности, огромнейшее влияние оказало творчество «Митьков». Они сразу и безоговорочно проникли в сердце, затронув его своим душевным юмором, теплотой сюжетов, наивной манерой живописи и тем самым образом жизни, вошедшим в историю этого легендарного объединения. «Митьки» по сути возродили русский лубок, высушенный и мумифицированный советской зацензуренной культурой. Их творчество навсегда вошло в мой культурный код.

Признак настоящего искусства

Разные полотна Копейкина легко складываются в единый фэнтезийный мир. Мир этот хоть и лежит в параллельной реальности, но близок нашему, повсеместно с ним перекликаясь. Как делится сам Николай Андреевич, он тяготеет к концептуальности уже давно.

— Примерно к началу 2000-х у меня появилось, я бы сказал, проектное мышление. К каждой своей выставке я стал готовиться, как к спектаклю, в котором есть главные и второстепенные герои, статисты — и все они играют отведенные им роли, раскрывая, каждый по-своему, некую единую задумку. Они живут в общем пространстве проекта, ведут неслышный разговор со зрителем, убеждая, веселя, развлекая. Ведь невозможно отобразить все, что ты хочешь сказать, в одной картине — в ней можно лишь уловить какие-то отдельные моменты, нюансы чего-то гораздо большего. Поэтому я люблю создавать серии картин, работающие на один сюжет, раскрывающие его с разных точек зрения, — сообщает художник.

Интересно послушать его рассказы о появлении тех или иных полотен. Например, одно из известнейших произведений Копейкина, появившееся в 2002 году, называется «Битва снеговиков с углевиками». Впоследствии те же персонажи появились и на множестве других его картин. Но как они изначально родились?

— Весной 2002 года меня и замечательнейшего художника Владимира Козина пригласили по арт-обмену в Германию — в баварский город Швандорф. Мы решили сделать выставку для местной публики, работали в быстром темпе и за месяц подготовили свыше ста холстов. Выставка прошла на ура — люди приходили в большом количестве, рассматривали с большим интересом. Специально приезжали из Нюрнберга, Мюнхена… Во время подготовки к выставке мне — вопреки теплой баварской весне! — почему-то очень захотелось добавить северо-западного снега и питерские субарктические сосули. А поскольку в душе царило сказочное настроение, в моём воображении стали рождаться различные сказочные персонажи, которых я тут же переносил на холст. Сначала я решил изобразить снеговиков, — повествует Копейкин.

Однако он, будучи философом по образованию, прекрасно помнил, что в мире царствует закон дуализма — всякое начало имеет свою противоположность.

— Так у моих снеговиков появились антиподы — углевики, слепленные из смеси снега с углем. Снеговики и углевики пребывают в жесточайшем антагонизме, непрерывно соперничают и сражаются. Эта борьба не прекращается никогда. Они существуют в своей сказочной Вселенной, а их противостояние является ничем иным, как аллегорией нашей жизни. Все, как у людей: всегда найдутся группы антагонистов, которые страстно ненавидят друг друга. В политике, например, это республиканцы против демократов в США, консерваторы против лейбористов в Британии, правые против левых в Европе, «вата» против «либерды» в России, «вовчики» против «юрчиков» в Таджикистане и т. д. Мы — черные, вы — белые, мы — белые, вы — черные, мы друг друга не выносим, потому что мы другие, но и жить друг без друга никак не получается. Вместе тошно, а розно скучно, как говорится, — рассуждает Копейкин.

У автора этих строк долгое время висела на компьютере в качестве заставки картина «Взрыв быков». Как она появилась и что означает?

— Как известно, я долгое время сотрудничал и дружил с группой НОМ. Как-то мы были в гастрольной поездке и разговорились с Иваном Туристом (сценический псевдоним шоумена и актёра Юрия Салтыкова. — Прим. авт.) на всякие разные темы. Не помню как, но беседа вдруг перекинулась на тему забоя крупного рогатого скота. Какая, дескать, кровавая, грязная и неприятная работа, говорю… И тут Турист откликается: «А зачем их забивать? Их надо взрывать!» Я подумал — какое захватывающее зрелище! Нарисовал это в порыве вдохновения. Честно говоря, сам не понимаю, откуда на картине взялся медведь с грибом в лапе, радостно скачущий у взрывателя…

— Картиной тут же заинтересовался один мой приятель, имевший отношение к финансовой сфере. Спрашивает у меня: «Ты хоть понимаешь, что именно нарисовал?» «В смысле? — отвечаю. — Просто медведь взорвал быков и все тут. Смешно же». И знакомый начинает объяснять, что у них в биржевом мире делят инвесторов, в зависимости от их стратегии, на «быков» и «медведей». Первые играют на повышении, а вторые — на падении, и исходя из этого совершают сделки. И таким образом с точки зрения существующей в этой сфере символики моя картина, где медведь взрывает быков, сразу получает глубокий смысл! А я ведь ничего подобного в виду не имел! Как говорится: не смыслит Вавила ни уха, ни рыла. Зрители часто находят в моих полотнах какие-то дополнительные смыслы и подтексты, которые я в них не вкладывал. И это нормально — значит, произведение не одномерное, оно в известном смысле само себя дорисовывает. В этом тоже заключается волшебная сила искусства.

Тут можно, кстати, привести совсем свежий пример. В последние дни в Рунете начали активно постить старую картину Копейкина «Дети капитана Гранта». В ней увидели аллюзию — созданную за много лет до самого события! — на закрытие Дональдом Трампом агентства USAID, раздававшего гранты разным организациям по всему миру.

Или вот, к примеру, есть у Копейкина картина «Конец мультфильма» — Волк из «Ну погоди» задумчиво курит над телом убиенного зайчика. Каков ее глубинный смысл?

— Дело в том, что мультсериалы наподобие «Ну, погоди» или «Тома и Джерри» обречены на бесчисленные продолжения, и нет им конца и края. С одной стороны прекрасно, что есть чем развлечь зрителя. Но с другой стороны возникает дурная бесконечность — когда и персонажи, и зрители вовлечены в нескончаемые догонялки. Со временем это вызывает у зрителя безотчетное раздражение — должен же когда-то наступить конец этому веселому безобразию! А какой естественный конец может быть конкретно у «Ну, погоди»? Понятно, какой. По сути, эта работа — что-то вроде оммажа картинке, которую я в 80-х видел в каком-то журнале, кажется, самиздатовском: на ветке висит в петле дохлый Волк, рядом стоит веселая Красная Шапочка и подпись «Конец сказки». Вот я и решил «похулиганить» и добавил реализма в мультик — чтобы не как в сказке, а как в жизни, — объясняет художник.

Жизнь и удивительные приключения слонов в России

Еще есть у Копейкина серия картин, посвященных слонам — «Заморский гость», «Я раздавлю вас!» и другие. За ними стоит поистине эпическая история. В 1737 году ко двору российской императрицы Анны Иоанновны доставили слона — это был подарок персидского шаха Надира. А спустя четыре года, уже при Елизавете Петровне, персидское посольство привезло в столицу еще 14 этих зверей. Для их размещения у Фонтанки выстроили специальный слоновый двор, оборудованный спуском к реке — чтобы животные могли купаться. Попутно отремонтировали три моста и обустроили Слоновую площадь для прогулок питомцев.

Разумеется, слоны в Петербург прибывали не сами по себе, а в сопровождении персов-погонщиков. И те, и другие оставили свой след в городской топографии. Селились «слоновые мастера» в специально отведенном для них квартале, получившим название «Караван-Сарай» (отсюда название Караванной улицы, где сейчас, кстати, находится созданная Копейкиным и его коллегами галерея «Свиное рыло»). Также в течение 150 лет в Петербурге существовала Слоновая улица.

Слоны вызывали восхищение не только столичной публики — зачастую люди добирались из отдаленных уголков империи, чтобы взглянуть на заморских зверей. На Прешпективной улице (с 1781 года — Невский проспект), по которой водили слонов, всегда собирались толпы, преимущественно солдат лейб-гвардии. Зачастую зрители вели себя крайне некультурно, смеялись над слонами и их вожаками, бранили их, швыряли в них палками и камнями. Один из погонщиков, Ага-Садык пожаловался на это начальству — после чего поступил приказ «о неучинении помешательства слоновщику в провожании слона».

До нас дошли цифры слонового довольствия: на корм одного слона употреблялось в год сухого тростника 1500 пудов, пшена сорочинского (т. е. риса) — 136 пудов 35 фунтов, муки пшеничной — 365 пудов, сахару — 27 пудов; корицы, кардамону, гвоздики, мускатных орехов — по 7 фунтов, шафрану — 1 фунт, соли — 45 пудов, виноградного вина — 40 ведер, водки 60 — ведер. Одно ведро, стоит заметить, вмещало в себя 12 литров жидкости. Считалось, что обильная выпивка убережет тропических животных от вредного воздействия петербургского субарктического климата с присущими ему болезнями.

Но на самом деле алкоголь, судя по всему, оказывал на гигантов раздражающее действие. В «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1741 год мы находим известие, что 16 октября слоны начали буйствовать, «осердясь между собою о самках, и некоторые из них сорвались и ушли». Двоих из них вскоре поймали, а третий «пошел через сад и изломал деревянную изгородь, и прошел на Васильевский остров, и там изломал чухонскую деревню, и только здесь был пойман».

Копейкина увлекала биография петербургских слонов и он решил запечатлеть их средствами живописи.

— Я интересовался подробностями этой истории. Оказалось, что, когда слонов вели из Астрахани в Петербург, жители деревень, через которые они шли, встречали их хлебом-солью — как высокородных гостей, — рассказывает художник. — Офицеры требовали, чтобы слон преклонил колени перед императорским дворцом — то есть они воспринимали его в качестве полноценной личности. Существовало распоряжение — если-де слону захочется водки сверх нормы, погонщик имел право постучаться в любой трактир и получить там ведро алкоголя. Понятно, что погонщики напропалую пользовались такой замечательной возможностью. Проставлялись в итоге все окрестные трактирщики! И во всем этом, конечно, заключался юмор — такой же большой, как сам слон.

Можно себе представить, насколько пагубно воздействовал на слонов постоянный алкоголизм.

— По моей версии, которую я постарался отразить в картинах, под влиянием водки и вина спаиваемые звери начинали все больше походить на людей. А еще представьте себе ужас этих бедных чухонцев, чью деревню развалил пьяный слон. Для простых людей XVIII века слон — это то же самое, что для нас инопланетянин из фильма ужасов. Многие на Руси тогда и не представляли себе, что существуют подобные животные. Народ темный, необразованный… И вот из воды вылезает кошмарное чудище и начинает топтать убогие домишки жителей деревушки. Чистый хоррор! — восклицает Копейкин.

В настоящее время Николай Андреевич трудится над новым полотном, идея которого появилась несколько лет назад.

— Я сейчас работаю над крупным полотном, которое станет диптихом к другому, батальному. Там тоже будет большое количество персонажей. Но в этот раз картина обещает стать более чем мирной, что придаст актуальности замыслу, родившемуся более пяти лет назад. От задумки до воплощения прошло достаточно времени, чтобы наконец разродиться новой большой картиной. Ничего более конкретного говорить не стану, чтобы не сотрясать воздух, — нагнетает загадочности художник.

Пародийная вселенная «Звездного ворса»

Еще одна интереснейшая сторона деятельности Николая Андреевича — кинематограф. Он выступил в качестве режиссера и сценариста шести полнометражных фильмов.

— В далеком 2001 году мы с Андреем Кагадеевым из группы НОМ отдыхали на даче у одного моего друга. Обратили внимание на какие-то вылезающие из земли кочки, похожие на яйца Чужого. Легко представить, как они начинают лопаться, а наружу вылезают какие-нибудь не то чтобы инопланетяне, а непонятные типы, все на одно лицо. Воображение разгулялось — и вот уже оказывается, что живущий в домике по соседству человек не просто знает об этих яйцах, а специально их выращивает. Тут же в мозгу начал сам собой вырисовываться и обрастать многочисленными деталями детективный сценарий, который и лег в основу художественного фильма «Пасека», — сообщает Копейкин.

Новое дело ему пришлось по душе — и после «Пасеки» (2002) появились «Геополипы» (2004), «Беларуская быль» (2006), «Фантомас снимает маску» (2007), «Коричневый век русской литературы» (2008). Особенно масштабной и впечатляющей вышла комедия-фарс «Звездный ворс» (2011), высмеивающая одновременно и голливудские космические оперы, и советскую «твердую» фантастику 1940–1950-х.

— «Звездный ворс», как образ, мне приснился. В моем сне космонавты, летящие на своем космолете, выглядывали из окошек — так, словно снаружи был не вакуум, а воздух. У одного из них были длинные сверкающие волосы, развевавшиеся на космическом ветру. И тут как-то возникло в голове это словосочетание «Звездный ворс», видимо перекликающееся с известными Star Wars. Я поделился с Андреем — и мы начали фантазировать и расширять приснившуюся картинку. И вот уже дело происходит в альтернативной Вселенной, вся толща которой состоит из камня, а планеты в ней — пустоты, вроде дырок в сыре, где живые существа обитают на их внутренней стороне. Однако поскольку эти пустоты соединены между собой сетью тоннелей, между планетами можно путешествовать, — делится Копейкин.

Кагадеев вспомнил, как читал про одного бывшего немецкого летчика Петера Бендера, который якобы возглавил экспедицию по поиску входа во внутренности нашей планеты — с целью найти сверхлюдей, населяющих Землю изнутри.

— Экспедиция была организована известной нацистской организацией «Аненербе», а поиски велись на балтийском остове Рюген. Ничего они, конечно, не нашли, а бедолагу Бендера отправили в концлагерь, где он и сгинул. В те годы теория о полой Земле была особенно популярна и освещалась не только в научных журналах, но и в литературе. Вспомнить хотя бы замечательный фантастический роман Владимира Обручева «Плутония» — о доисторической жизни, сохраняющейся во внутренней полости нашей планеты, — рассказывает художник.

— В итоге у нас нарисовался сюжет, в котором команда отважных путешественников во главе с профессором Чащарским в 2221 году отправляется к другим мирам в космическом корабле «Скарабей». Они хотят доказать истинность выдуманной профессором теории твердой Вселенной. Андрей нашел спонсора и деньги на съемки, а в качестве исполнителей мы позвали друзей из числа музыкантов, актеров, шоуменов, журналистов и политиков, — повествует Копейкин.

«Теория» вогнутой Земли получила некоторое распространение и в нацистской Германии. Эта «заслуга» приписывается вышеупомянутому Петеру Бендеру, который, как рассказывают, под конец Первой мировой войны угодил во французский лагерь для военнопленных, где ему случайно попались несколько старых корешанских брошюр. Благодаря им Бендер создал собственную космогоническую модель, в соответствии с которой известная человеку Вселенная заключена в камень неописуемых размеров, а Земля — пузырек в этом камне. Воздушная атмосфера по Бендеру простирается вверх на 60–70 километров от поверхности Земли, а дальше находится вакуум, в котором движутся маленькие Солнце, Луна, звезды и своеобразный сгусток голубоватого газа. Когда этот сгусток заслоняет Солнце, на земле наступает ночь. Солнечные же восходы и закаты — оптические феномены, вызванные тем, что все лучи света, кроме инфракрасных, распространяются криволинейно.

Все эти факты пародийно отражены в сюжете «Звездного ворса», высмеивающем всяческие теории заговора. Однако после «Звездного ворса» и вплоть до сегодняшнего дня Копейкин новых полнометражных фильмов не выпускал.

— Предпоследнее, что я на сегодня сделал на кинематографической стезе — сочинил сценарий и отснял клип на собственную песню «Раньше было лучше», исполненную группой НОМ. В ходе этой работы я вдохновлялся эстетикой Дэвида Линча, творчество которого тоже вошло в мой личный культурный код еще в 90-е годы. Также в прошлом году я снял веселый клип для прекрасной группы «Саша и Сирожа». В настоящее же время есть мысль снять полнометражный фантастический мультфильм. Но для этого нужно время, которого катастрофически не хватает. Надеюсь, рано или поздно я смогу осуществить этот план. Какие-то конкретные сроки обозначать пока рано. Я вообще не люблю строить планы, что называется, на ближайшую пятилетку, — говорит Николай Андреевич.

От «Титановых Лопат» и НОМа — к сольной карьере

Талантливый человек, что называется, талантлив во всем. Помимо живописи и кинематографа, Копейкин занимается музыкой — сочиняет песни и сам их исполняет.

— Еще когда я учился в аспирантуре, у нас была группа «Титановые Лопаты» — в ней я был вокалистом. Мы сочиняли песни на английском языке и рубили веселый рок в духе AC/DC и Slade, — сообщает Копейкин, добавляя, что группа распалась из-за вредных привычек ее музыкантов.

Впоследствии он познакомился в Петербурге с участниками уже упомянутой группы НОМ, успешно работавшей в гротескно-абсурдном жанре. Копейкин обрел в НОМе единомышленников и сотрудничал с группой более двадцати лет. НОМ записал ряд копейкинских песен с его же вокалом — столь же саркастических, как и его живопись. А в 2016 году к юбилею художника вышел целый компакт-диск «50 копеек» с его песнями из разных альбомов НОМа.

Песня «Марш надежды» с альбома «50 копеек» («Ном — тема» / YouTube)

Сейчас Копейкин с НОМом больше уже не работает, но песни сочинять не перестал — и подыграть ему считают за честь многие петербургские музыканты.

ИИ на службе у художников

В заключение нельзя не задать Николаю Андреевичу весьма актуальный по нынешним временам вопрос — а что он думает о современных технологиях? Не может ли случиться так, что в скором времени нейронные сети сделают ремесло художника более не нужным?

Тут важно подчеркнуть, что сам Копейкин толк в технологиях знает и никогда их не чуждался. Например, в 2022 году он совместно с галереей Artbox воплотил мультимедийный проект Metablizzard, в рамках которого «оживил» свои картины, посвященные борьбе снеговиков с углевиками, переместил их в виртуальное пространство. В рамках этого проекта Копейкин создал игровую сказку-комикс, ставшую объектом NFT-арта.

Николай Андреевич считает, что художникам не надо опасаться конкуренции с искусственным интеллектом (ИИ).

— Да, нейросети потеснили дизайнеров, но с другой стороны искусственный интеллект и облегчил им работу. А вот живого художника ИИ никогда в полной мере не заменит, — считает Копейкин. — Пару лет назад мы провели в галерее «Свиное рыло» первый в России биеннале, где художники представили сотни работ, созданных по их запросам искусственным интеллектом. Да и в прошлом году у нас была большая выставка, созданная при участии ИИ — там наши художники выступили в качестве промт-инженеров, есть такой модный термин. Я тоже в этом поучаствовал, скромно пока. Ведь среди художников нашего объединения есть настоящие профи, умело «приучившие» ИИ как можно точнее выполнять их запросы.

— Все же вывод вполне очевиден: всегда можно отличить работы, созданные ИИ по запросам художников, от произведений, над которыми ИИ трудился под управлением человека, не искушенного в искусстве. Результат качественно иной — а это, согласитесь, уже хороший критерий оценки. Нейронка, спору нет, работает быстро. Но она всецело зависит от того, что в нее вложили разработчики, на чем ее «воспитали», так сказать. А если художник возьмет нейронную сеть в подспорье — не одну, а несколько, поскольку они весьма сильно отличаются по характеристикам, по вложенным в них качествам и функциям — то умело управляя ими, можно добиться невероятно интересных результатов. Главное не бояться и смело использовать новые технологии в качестве инструментария. Ведь это по сути та же кисть в руках художника-экспериментатора, — утверждает Копейкин.

* * *

Сколько бы Копейкин ни иронизировал над персонажами своих полотен, фильмов и песен, он делает это беззлобно. В его творчестве отсутствуют злость и раздражение. Все благодаря жизненному опыту.

— Когда-то в молодости я много преподавал, в том числе на ускоренных курсах иностранных языков. Там приходилось иметь дело буквально с сотнями самых разных людей, а столь интенсивное общение легко может привести к ранней мизантропии. Увы, профессиональную деформацию никто не отменял. Это была еще одна причина ухода из профессии преподавателя. Думаю, я правильно поступил. Тогда именно уход в творчество спас меня от превращения в мрачного, озлобленного субъекта. Вот она волшебная сила искусства. Мы не ангелы, любого можно в чем-то уличить, у каждого по сто скелетов в каждом шкафу. Ненавидеть за это людей глупо и бессмысленно. К сожалению, в жизни встречаются конченные человеконенавистники, которых хлебом не корми — лишь бы прищучивать и поучать других. Таким дай волю — убьют, сожрут и не подавятся. При этом себе любимым позволяют все, что запрещают другим. Лживость и лицемерие идут рука об руку с человеконенавистниками. Потому я и оставил преподавание, чтобы не искушать себя ненавистью. К людям нужно относиться благосклонно, с терпением, поскольку ты сам один из них, — объясняет Николай Андреевич.