Костяные войны: как палеонтологи Коуп и Марш сделали динозавров знаменитыми

Несмотря на то как они относились друг к другу, и Коуп (Эдвард Дринкер Коуп, Edward Drinker Cope, палеонтолог. — Прим. ред. Vokrugsveta.ru), и Марш (Отниел Чарльз Марш, Othniel Charles Marsh, палеонтолог.  — Прим. ред. Vokrugsveta.ru) имели строгие нравственные принципы. Коуп был пацифистом, каждый вечер читавшим Библию. Марш серьезно рисковал собственной репутацией, выступая против жестокого притеснения американских индейцев на Западе.

Крестовый поход Марша за права индейцев начался в 1874 году, после экспедиции в Бэдлендс — район на территории современной Южной Дакоты. Местные племена поначалу отказывались пускать Марша на свои земли, уверенные, что его «экспедиция» — лишь прикрытие, а он намерен похитить их золото в расположенных неподалеку Черных Холмах.

Старейшины племен нехотя разрешили ему проход только после того, как он пообещал передать в Вашингтон жалобы на несправедливое обращение с ними. Марш отправился в экспедицию в ноябре. Там было настолько холодно, что ему порой приходилось соскребать льдинки с бороды, чтобы поужинать. К удивлению индейцев, Марш сдержал слово не заниматься добычей золота и вернулся из похода всего лишь с фургонами, полными старых костей.

После этого вождь Красное Облако отвел Марша в сторону и показал ему причину их жалоб. Местные племена подписывали различные договоры с Соединенными Штатами. В обмен на уступку земель им обещали поставку продовольствия и различных товаров. Вождь Красное Облако показал ему, что они получили в этом году: тухлую свинину, заплесневелую муку, изъеденную молью одежду, затертые до дыр одеяла.

Как любой здравомыслящий человек, Марш понимал, что агенты, занимающиеся поставкой товаров индейцам, воруют. Но даже не мог представить, до какой степени. В полнейшем возмущении он пообещал поговорить об этом с чиновниками в Вашингтоне, более того, с самим президентом. Вождь Красное Облако покивал, поблагодарил Марша, но без особой надежды. Ему в своей жизни встречалось немало невыполненных обещаний. Марш, думал он, скорее всего, такой же аферист.

В 1875 году Марш отправился в Вашингтон на научную конференцию и, вопреки всем ожиданиям, действительно воспользовался случаем начать борьбу против агентов, отвечающих за поставки товаров индейцам Запада. В особенности он нацелился на так называемое «Индейское кольцо» — группу чиновников, настолько алчных и коррумпированных, что они вызывали отвращение даже у самого знаменитого убийцы индейцев, кавалерийского офицера Джорджа Армстронга Кастера.

Но вождь Красное Облако был глубоко тронут действиями Марша. «Я думал, он поступит как все бледнолицые и забудет про меня, как только уедет, — позже говорил вождь. — Но он так не сделал. Он, как и обещал, все рассказал Большому Отцу [президенту Гранту], и я считаю его самым лучшим бледнолицым из всех, с кем встречался».

Эта борьба прославила Марша и принесла уважение в Вашингтоне. И что же он сделал при своем новообретенном авторитете и моральном превосходстве? Естественно, атаковал Эдварда Коупа.

В 1870-е годы некоторые агентства при правительстве США финансировали ряд геологических изысканий для создания подробных карт внутренних территорий страны. И Марш, и Коуп принимали участие в подобных экспедициях и пользовались выделенными денежными средствами. (Коуп, надо заметить, неоднократно получал замечания за то, что отвлекался на поиски ископаемых, манкируя предписанными обязанностями.)

Впрочем, скрягам в Конгрессе не нравилась идея одновременного проведения нескольких разведывательных экспедиций — это казалось избыточным. В 1878 году было решено объединить все экспедиции в одну.

Марш увидел в этом решении хорошие возможности для себя. Он уже конвертировал свою известность в Вашингтоне в пост вице-президента Национальной академии наук. Вскоре после этого президент академии умер, и Марш занял его должность.

По счастливой случайности конгресс обратился к академии наук за советом по поводу объединения геологических изысканий, и Марш по полной программе использовал все свое политическое влияние, даже встречался с президентом Ратерфордом Б. Хейсом, чтобы закрыть те направления, которые поддерживал Коуп.

Затем Марш назначил себя главным палеонтологом новой, объединенной экспедиции. В официальном заявлении по поводу объединения он не скрывал своей радости: «Это огромное событие для американской науки». Можно заметить, и, безусловно, огромное событие для Отниела Марша.

Коуп оказался в крайне незавидном положении. Он уже исчерпал большую часть своего наследства, а теперь еще и лишился главного источника внешнего финансирования. В спешке он взял почти все оставшиеся деньги и вложил в несколько горнодобывающих компаний Запада, решив, что глубокие познания в геологии позволят ему сделать правильный выбор для инвестиций. Этого не произошло.

Горное дело в те времена было своего рода легализованной азартной игрой с дополнительным гандикапом, которым казино вводит вас в заблуждение относительно шансов на выигрыш. Мошенничества и дутой рекламы было в избытке, и к середине 1880-х годов Коуп остался ни с чем. Если бы не преподавательская работа в Пенсильванском университете, он вполне мог бы объявлять себя банкротом.

Затем был нанесен последний удар. В 1889 году Коуп получил письмо, в котором требовалось, чтобы он передал все свои ископаемые останки Смитсоновскому институту в Вашингтоне. Коуп, собирая все эти образцы, потратил 75 000 долларов собственных денег, но, поскольку одновременно работал и на геологическую партию, правительство решило, что имеет на них право. Письмо пришло от министра внутренних дел, но Коуп был убежден, что за всем этим стоит Марш.

Попирая и так невысокие стандарты журналистской этики тех времен, Баллоу, не сказав, что он репортер, побеседовал с несколькими бывшими сотрудниками Марша. Он представился ученым, который просто хотел поболтать о коллеге. Обман сработал, и фразы, которые он заполучил, оказались бесценными.

Один бывший сотрудник сказал, что работа Марша — «самая поразительная коллекция ошибок и невежества <…> всех времен». Другой заявил, что вся история с геологическими изысканиями насквозь коррумпирована, как Таммани-холл. Третий сказал, что «не припомнит, когда [Марш] честно занимался научной работой хотя бы два дня подряд», и добавил, что «никто не слышал от него правды, если чего-то можно было добиться ложью».

Надо отдать должное Баллоу: перед тем как публиковать статью, он показал ее Маршу, чтобы у того была возможность отреагировать. Он также показал ее руководителю геологической экспедиции. Шеф геологов немедленно настрочил ответ, а Марш выбрал иной путь: он отправился в университет Пенсильвании, чтобы добиться отстранения Коупа от преподавательской деятельности и тем самым завершить его финансовый крах.

Университет отказался, но Марш решил нанести двойной удар и начал копать компромат на его президента. По-видимому, тот был завязан в каком-то грязном шантаже, и Марш пригрозил, что выложит все в прессу, если он не согласится.

Несмотря на все махинации Марша, Баллоу 12 января 1890 года опубликовал свой материал. Один историк уместно заявил, что он демонстрирует «пренебрежение законами диффамации» и даже отсутствие «ограничений хорошего вкуса». Практически все, кого цитировали в статье, осудили публикацию — хотя и не опровергли того, что говорили о Марше (они возражали против нечестных методов работы Баллоу как журналиста).

Баллоу и ухом не повел. Он без зазрения совести собрал реакции своих источников и смонтировал из них новый сенсационный материал. «Летят пух и перья, — прокомментировал он в послесловии. — Шикарная драка!» Отличная работа, если вы понимаете.

Опровержение Марша — холодное, четкое и грязное — появилось неделей позже. Он настаивал, что ему больно представлять Коупа таким образом, но соперник не оставил ему выбора. Обвинения Коупа, заявил он, старые, давно известные и насквозь лживые: «Дабы я вознамерился представить все имеющиеся у меня факты на эту тему [о вероломстве Коупа], то воскресная Herald со всеми ее приложениями воистину не смогла бы опубликовать и половины из оного». (Псевдобиблейский язык, вероятно, тоже подкоп под квакерские речи Коупа.)

Самый подлый и язвительный выпад Марш сделал против утверждения, что он будто бы украл работу об эволюции лошади у русского ученого. «Ковалевский в итоге не вынес угрызений совести и закончил свою несчастную карьеру, вышибив себе мозги. Коуп все еще жив и не раскаялся». Завершил свои эскапады Марш очередным напоминанием всему миру о том, как двадцать лет назад Коуп водрузил голову плезиозавра на хвост.

В итоге статьи пошли во вред обоим. Вместо того чтобы уничтожить врага, Коуп наплодил себе новых, поскольку отныне ему уже никто не доверял. Марш выглядел мелочным и коварным в своих возражениях и вскоре потерял свой пост главного палеонтолога геологической экспедиции. В более широкой перспективе скандал высосал все соки из яростного противостояния. Маршу было около шестидесяти, и он чувствовал свой возраст.

Коуп, которому не исполнилось и пятидесяти, был в гораздо худшем состоянии. Жена ушла от него из-за финансовых неурядиц, он спал один на раскладушке в своем доме. Компанию ему составляли только домашняя черепаха и ископаемые останки, навещающие его в ночных кошмарах.

Затем у него началась болезнь почек, и он опрометчиво занялся самолечением, делая себе инъекции морфия, формалина (используется для консервации трупов) и белладонны (она же красавка, или сонная одурь). Домашние средства не помогли, и он скончался от почечной недостаточности в 1897 году. Как отметил один историк, «в итоге его убила невозможность удалить яд из организма».

Коуп хвастливо завещал свой мозг и череп коллеге, который изучал неврологические основы гениальности. Есть легенда, что это был своего рода посмертный вызов Маршу: таким образом он подначивал своего заклятого врага тоже завещать свое тело науке, чтобы окончательно определить, у кого размер мозга был больше.

Так это или нет, неизвестно, но Марш не клюнул на удочку. Он скончался в 1899 году и был похоронен в Коннектикуте. После смерти у него осталось 186 долларов от наследства дядюшки. Все до последнего доллара он вложил в свои любимые ископаемые останки.

В одной из статей, опубликованных в Herald, некий геолог сказал про Коупа слова, которые в равной степени могут быть применимы к обоим ученым: «Если бы только он сумел осознать, что враг, который, как ему казалось, постоянно преследует его, как призрак, — это он сам».

Впрочем, при всех их демонах, вклад Коупа и Марша в историю естествознания трудно переоценить. В начале 1860-х годов ученым всего мира было известно около дюжины родов динозавров. Марш лично открыл девятнадцать родов и восемьдесят шесть видов. Коуп добавил еще двадцать шесть родов и пятьдесят шесть видов^*, а еще написал 1200 статей — невероятное количество! (Возможно, это рекорд для ученых; один список его публикаций занимает 145 страниц.)

Марш занял первое место по количеству видов, но идеи Коупа о биологии динозавров оказались убедительнее, чем у соперника. Марш всегда представлял себе динозавров рептилиями, похожими на него самого, — медлительными и массивными. Эти представления господствовали на протяжении столетия. В наши дни ближе к истине кажутся идеи Коупа, который представлял динозавров быстрыми и подвижными, как он сам.

Более важно, что влияние Коупа и Марша на изменение нашего понимания жизни на Земле вполне сопоставимо с влиянием Коперника. Благодаря им человечество впервые осознало, насколько безгранично господствовали динозавры на нашей планете и как долго длилось это господство — примерно 180 миллионов лет, в шестьсот раз больше, чем существует Homo sapiens.

Крупные динозавры, такие как трицератопсы и тираннозавры, жили гораздо ближе к нашему времени, чем ко времени первых динозавров типа стегозавров, которые вымерли 150 миллионов лет назад. Такая перспектива, кстати, делает очевидным тот факт, что, если бы не крупица удачи и большой астероид, такие млекопитающие, как мы, могли бы до сих пор оставаться малоизвестным таксоном мелких волосатых существ, обитающих в норах под землей.

Общество тоже осталось в выигрыше от этого соперничества. Марш собрал такое количество ящиков с ископаемыми останками, что его преемники распаковывали и разбирали их еще шестьдесят лет после его смерти. Образцы из его коллекции и коллекции Коупа представлены во множестве музеев Соединенных Штатов.

До войны костей никто, за исключением горстки ученых, слыхом не слыхивал о динозаврах. Коуп и Марш сделали динозавров знаменитыми. Теперь это первое, что хотят посмотреть школьники в музеях. Соперники не только откопали древние кости, но и представили их в экспозициях и разбудили человеческое воображение своими публикациями.

Вот, например, небольшой абзац из описания птеродактиля, сделанного Коупом: «Эти причудливые создания, взмахивая своими кожистыми крыльями над волнами, часто ныряли в воду и ловили беспечных рыб или парили на безопасном расстоянии, наблюдая за поединками более могущественных морских ящеров. Можно представить, как с приближением ночи они стаями устремлялись к берегу и устраивались на обрывах, цепляясь за скалы своими когтистыми пальцами на концах крыльев».

Человек практически воссоздавал эти существа в своем воображении и, как истинный провидец, передавал свое видение всему миру.

Да, определенные аспекты войны костей вызывают нездоровое возбуждение — двойная игра, махинации, измена, секретные коды… Но, поскольку никто физически не пострадал и поскольку наука значительно обогатилась в результате этой войны, сегодня мы можем только посмеиваться над грехами Марша и Коупа.

К сожалению, так нельзя сказать о нескольких следующих сюжетах, которые переносят нас уже в двадцатый век. Жертвами становились не чудаковатые ученые, а пациенты, которые доверились медикам — и были преданы теми самыми людьми, у кого искали помощи: врачами, поклявшимся не навредить.

_{Отрывок из книги Сэма Кина «Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое». М.: Издательство Бомбора (Эксмо), 2023,}