Она была странная. То есть она была даже красивая: матово поблескивали хромированные поверхности, хищно сверкали керамические вставки, справа с тихим жужжанием вращался медный маховик, а над узким отверстием, обшитым благородным темным деревом, глупо краснела выпуклая пластмассовая кнопка, словно перекочевавшая сюда из какой-то допотопной детской игрушки. Было в ней что-то одновременно тревожное и наивное. И еще она гудела. Еле слышно. Басовито.
– И что может ваша машина? — спросил я продавца. Тот сидел на складном стульчике перед своим товаром, или творением, а может, и тем и другим, углубившись в потрепанный сборник кроссвордов, и, казалось, совсем не интересовался вялым потоком дачников, фланировавших по пригородному рынку. Внешне он ничем не отличался от местных дедков, торговавших репой, тыквами и солеными огурцами. Такой же кряжистый, сморщенный, неприметный.
– Она может все, — скромно ответил мне продавец, не отрываясь от своего чтива, — зависит от силы вашей мечты. Это Машина Желаний.
– Она исполняет желания?!
– В точку. — Он наконец поднял ко мне свое морщинистое личико и улыбнулся. Глубоко посаженные некогда голубые, а теперь выцветшие, почти прозрачные глаза лучились весельем.
– И вы ее продаете?
– Ну вот еще! Это машина не продается. Просто она в некотором роде часть меня — автономно, стало быть, не работает. Я же предлагаю вам за небольшую сумму исполнить самое заветное желание.
– Красивая, — почему-то сказал я. Наверное, просто не знал, что сказать.
– Все так говорят. Но не все решаются.
– И сколько.
– Тысяча рублей, — сказал продавец и снова уткнулся в кроссворд. Вероятно, он уже привык к отказам и не видел повода тратить свое время на еще одного скупердяя.
А я смотрел то на машину («Красивая…»), то на него, и мне все больше хотелось пощекотать нервы. Точнее, испытать судьбу, или просто поддаться секундному капризу. Я сказал:
– Восемьсот.
– Тысяча.
– Девятьсот.
– Тысяча.
И я сказал:
– По рукам.
Спрятав синюю купюру, которую он предварительно аккуратно сложил вчетверо, в карман немодной клетчатой рубашки, продавец встал со своего стульчика и торжественно произнес:
– Положите руку ладонью вниз в окошко ввода желаний и нажмите красную кнопку.
– Это сюда, что ли? — я показал на обрамленное дощечками отверстие. Продавец важно кивнул. Не без опаски я просунул левую руку в щель и, зажмурившись, ткнул пальцем правой в глупую кнопку.
Сначала я не почувствовал ничего. А через секунду стало ясно, что что-то все-таки изменилось. Машина перестала гудеть. Замерли колеса.
Она словно прислушивалась ко мне. Потом, слегка вздрогнув, опять ожила: закрутился маховик, пришел в движение приводной механизм.
– Вот и все, — сказал продавец.
Я вынул руку, внимательно осмотрел: никаких следов пребывания в недрах таинственной машины.
– Но я не успел загадать желание…
– Это сейчас и не нужно. Вам же надо все тщательно обдумать. Машина исполнит только одно желание. У вас есть сутки, чтобы осознать его и точно сформулировать. Ровно через сутки, — продавец задрал тощую руку и посмотрел на допотопные часы с поцарапанным стеклом, — а именно завтра в час дня тридцать две минуты, вы сядете за стол и напишите его на бумаге, громко произнеся вслух.
– И все?
– Все.
– А как ваша машина об этом узнает?
– Она уже его знает. Она дает вам время понять и принять его.
– Бред какой-то.
– Деньги не верну! — сварливо сказал продавец.
– Да подавись!
Я был разочарован. Разводка оказалась совсем примитивной, мог бы что-то и похитрей выдумать. Надо же, поймал меня на дешевый лохотрон, как младенца! Зачем мастерить такой хитрый механизм ради дешевого фокуса?!
Но потом, побродив еще минут тридцать среди рыночных лотков, над которыми сердито возвышался памятник Ленину, купив абрикосов, полкило докторской колбасы и буханку хлеба, я подумал, что задумка этого мошенника не так уж плоха. Было в ней что-то стильное. Не наперстки по столу двигать — продавать мечту, со вкусом обставляя свой дурацкий спектакль.
Это хороший повод разобраться в себе,
вычленив одно, но самое заветное желание
В общем, на дачу я вернулся в хорошем настроении. К вечеру мне даже показалось, что стоит испытать судьбу и что-нибудь загадать. Чем черт не шутит! В конце концов, это хороший повод разобраться в себе, вычленив одно, но самое заветное желание. С золотой рыбкой как-то проще, там три на выбор, из которых два формулируются сразу: вечное здоровье и несметные богатства, а с третьим можно и покапризничать. Но как быть, если желание одно?! Выбрать богатырское здоровье кажется самым разумным вариантом, но я и так не страдаю от хронических недугов и вообще на здоровье особо не жалуюсь. Аппендицит мне вырезали лет десять назад, отмучился, так сказать, а сезонный насморк в счет не идет, ради него тратить волшебное желание глупо. О старости думать рано, зрелость бы прожить.
Вот тут начинают лезть в голову мечты более материальные, я бы даже сказал, меркантильные. Сколько денег просить: миллион, миллиард? Один или два? Представим на секунду, что хитрый дедок не врал и машина кинет мне от щедрот на счет пару миллиардов (Рублей или долларов? А лучше всего евро! Или в фунтах стерлингов?). Где она их возьмет? Ну, например, как-то спишет со счетов Центробанка, там и не заметят или подумают, что кто-то из своих слямзил для секретной государственной надобности. Но вдруг налоговая отследит этот кульбит? Вряд ли они поверят в машину желаний с дачного рынка. Прав был дед, с кондачка такие вопросы не решают. Хватит ли мне суток, чтобы выхватить из потока бессвязных мыслей самую главную и отполировать ее до четко поставленного ТЗ?
Всю ночь я не спал, ворочался, придумывал, вскакивал и записывал варианты желаний, потом снова ложился, чтобы поспать пару часиков и на свежую голову проверить ночные записи. Но не тут-то было: как только несвежая голова касалась подушки, в нее тут же начинали лезть новые перспективные идеи, и я снова вскакивал и хватался за ручку.
К утру я бросил бесполезные попытки уснуть, выпил кефир из холодильника, зябко переминаясь босыми ногами на прохладных досках пола, и сел изучать плоды полуночных дум. В результате все кандидаты на то самое «заветное» были безжалостно забракованы и отправлены в корзину для розжига дожидаться часа своей неминуемой казни. Я же, совершенно измотанный, решил принять освежающую ванну и еще раз обдумать свое незавидное положение. Похоже, тысяча рублей была потрачена не просто зря: каким-то образом ее утрата привела меня к одному из самых позорных фиаско в моей жизни. Я был не в силах сформулировать свое собственное желание, которое, по сути, является таким же рядовым продуктом моей жизнедеятельности, как и банальное чувство голода или, простите, нужда. Я желаю — значит, я существую!
А что, если все наоборот: не мы производим желания, а желания делают нас такими, какие мы есть? Что, если именно они формируют личности и управляют ими? С детства нас учат их подавлять, смирять амбиции, бороться с жадностью. Но что, если это они сами, хитрым образом притворяясь покорными слугами, на деле являются хозяевами наших дум?!
К часу дня, когда время начало поджимать и минутные стрелки уже неслись почти со скоростью секундных, я решил больше не мучить себя и сформулировать какое-нибудь простенькое, незатейливое желаньице — аккурат на потраченную, невеликую, чего уж там говорить, сумму! Типа красивой, умной, но нетребовательной любовницы. Нет, здесь можно нарваться на целый букет проблем: кто знает, какой в представлении Машины («странная»…) окажется эта самая любовница? А вдруг Машина что-то узнала обо мне такое, что я сам бы знать не хотел?
От этой мысли мне стало нехорошо. Может, тупо попросить большую банку черной икры? Я сто лет не лакомился черной икрой, дорогая она, зараза… И что, возразил мне внутренний голос, ты, балбес, прожил почти сорок лет, чтобы понять, что верхом твоих жизненных устремлений является жестянка с мертвым пометом бесславно убитых рыб? Ну ты даешь!
И тут, когда до назначенного времени оставалось от силы пара минут я наконец осознал, чего я хотел бы на самом деле больше всего. Мысль эта была так проста и понятна, что я поразился, как она не пришла мне в голову раньше. Да почти сразу, еще на рынке, где я бессмысленно бродил в поисках абрикосов и колбасы. Я дождался, когда электронные часы в телефоне показали ровно час и тридцать две минуты, и, старательно выводя прописные буквы в истерзанной и заметно похудевшей тетради и четко, как на сеансе у логопеда, выговаривая слова, возвестил миру и Машине свое самое заветное и искреннее желание:
«Я ХОЧУ ОБЛАДАТЬ МАШИНОЙ ЖЕЛАНИЙ!»
***
Вечер выдался дождливым и ветреным. Может, из-за этого или просто потому, что рынок скоро закрывался, народу на площади у памятника Ленину было немного. Но дедок все так же сидел рядом со своей Машиной, и в руках его был тот же сборник кроссвордов, в который он задумчиво тыкал карандашом. Подняв глаза, он заметил меня, улыбнулся и встал. Его белесые, прозрачные глаза лучились на этот раз не просто весельем, а самым неподдельным счастьем.
– Я ждал вас, — сказал он.
– Откуда вы знали?..
– Мы все загадываем одно и то же, — благостно произнес дедок. — Мы всегда желаем то, что желает она. Ведь это не мы управляем нашими желаниями, да вы наверняка уже догадались… Большинство, конечно, выбирает вечное здоровье, а через неделю попадает под поезд или тонет в речке по пьянке. Или желает кучу денег, а их либо грабят, либо сажают. Но те, кто действительно серьезно подходят к выбору, как мы с вами, они выбирают ее…
– Это машина заставила меня пожелать?..
– Ну что вы, она никогда не заставляет. Только подталкивает. Ведь без нее вы бы так никогда и не узнали, чего хотите больше всего на свете. Как бы она ни называлась — общество, искусственный интеллект, социальные сети или просто Машина Желаний, — она всегда знает лучше… Ну, мне пора. Желаю вам найти правильного клиента, то есть, говоря напрямик, сменщика. И не ждать его так долго, как я ждал вас.
С этими словами продавец оставил на складном стульчике сборник кроссвордов, замусоленный карандаш и пошел неспешной походкой прочь, может, радуясь долгожданной свободе, а может, уже начиная скучать по своей — по нашей — Машине. А может, и то, и другое, и еще что-то третье.
Я взял в руки злосчастный сборник, подобрал карандаш и сел на стульчик. Машина довольно урчала рядом со мной, как кошка, дождавшаяся прихода хозяина.
– И что она может?
Я неспешно отложил кроссворд и посмотрел вверх. Надо мной возвышался пышущий здоровьем детина в разноцветной рубахе и шортах, неприлично обтягивавших его женоподобные бедра.
– Я про вашу хреновину: что она может?
– Она может все, — вежливо ответил я, — это Машина Желаний.
– Ни хрена себе, — детина присвистнул. — И чо, реально исполняет?
– Реально.
– Бесплатно?
– Не совсем… Тысяча рублей за одно, самое заветное желание.
– Штука? Да ты охренел, что ли! — Детина брезгливо поморщился и, отвернувшись, зашагал к рынку. Под памятником Ленину его ждала такая же здоровая, щекастая деваха в коротком платье на бретельках, смешно облипавшем ее мужеподобную фигуру. Она что-то спросила его, он ей что-то ответил, они оба с ухмылкой посмотрели в нашу сторону и весело зашагали в свое незамутненное, кажущееся свободным от навязанных кем-то желаний будущее.
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 8, октябрь 2021
