«Ленин и Грозный — это персонажи-айсберги»: 11 вопросов сценаристам

Что это за профессия — сценарист? Какие люди ими становятся?

КЖ: Мне кажется, сценаристы — это такой монашеский орден в рамках кинематографа. Мы немножко в стороне от съемочной группы, сидим в своих темных помещениях, раньше — за пишущей машинкой, теперь — за компьютерами. Но, на самом деле, сценарий рождается работой огромного количества людей. Сначала мы пишем, потом садимся с режиссером, потом приходят актеры, — и каждый приносит что-то свое. В подавляющем большинстве случаев между тем сценарием, который у нас называется «первый драфт», и финальным — всегда огромная разница.

НВ: Это сотворчество: нас как соавторов, нас с режиссером, нас с продюсером. Нельзя сказать, что авторы сценария от «первого драфта» до последнего — только мы и больше никто. Мы слушаем другие мнения…

Выигрывает ли от такого коллективного творчества сценарий?

КЖ: Безусловно. Вообще, это может быть каким-то лайфхаком для людей, которые на нас посмотрят и тоже захотят писать сценарий: всегда лучше писать с режиссером, потому что он сразу думает, как снять это кино. А если ты пишешь один, режиссер еще годик-другой думает, как этот сценарий под себя переделать. Зачем зря терять время?

Как вы решаете, какую тему берете в работу: историческую, фантастику, детективы?

КЖ: Тут все зависит от того, как пришла эта тема. Может прийти продюсер и сказать: «Ребят, вот есть такая тема», а можем мы чем-то загореться. Конечно, мы пытаемся выбрать то, что нам ближе по жанру или по тематике. Например, нам нравится работать с каким-то историческим материалом, соответственно, мы чаще берем его. Но можем и в комедии поработать.

Если с темой пришел режиссер, каким будет решающий фактор: возьметесь за нее или нет?

КЖ: Важно, чтобы тема тебя тронула эмоционально: когда ты можешь разозлиться, заплакать, когда хочется быстро достать телефон и что-то погуглить — значит, за это можно браться, потому что ты сможешь что-то привнести в этот сценарий.

У вас есть три большие работы на историческую тематику — это, во-первых, телесериалы «Демон революции», «Ленин. Неизбежность» и — скоро на экраны выходит семейный фильм «Грозный папа». Чем вас привлекли именно эти герои?

КЖ: Про таких личностей очень интересно что-то делать, узнавать и вытаскивать драматургию из их жизни, из их истории. Когда работаешь с такими персонажами, очень важно найти ключик. Что-то, что объяснит и тебе и потом зрителю самого этого человека. Зритель должен посмотреть кино и понять: «А, вот какой он был и почему он такой был». Например, перед тем, как «браться» за Ленина, мы провели настоящее научное исследование, ведь до нас была огромная лениниана, великие работы.

Много было претензий со стороны историков к сценариям про Ленина?

КЖ: Были, конечно, хотя мы вымеряли все, чуть ли не по часам. Но какие-то вещи никто не знает. Хотя это Ленин, казалось бы, каждый его шаг записан, целый институт работал, изучал его жизнь, и то есть какие-то лакуны, про которые четко никто не знает.

НВ: Я для себя их называют «известными неизвестными». Эти персонажи — как айсберги: мы видим верхушку, то, что знаем из учебников истории, из фильмов. Но что там было на самом деле — вот в этом интересно покопаться, как в мифе. Кино — это такая мифология! И мы как сценаристы любим сочинять сказки, сочинять истории. Мы любим персонажей, которые окутаны мифами.

Какой ключик у Ивана Грозного? 

КЖ: В этом его прозвании — «Грозный».

НВ: Хотя, согласно документам, которые мы изучали, Грозным называли также деда Ивана IV и его отца. То есть, «грозный» — это своего рода эпитет.

Переходящий по наследству?

НВ: Даже не по наследству, а просто как «великий» или как «мудрый». Вообще значение «грозный» для тех времен было иным, чем сейчас. Это не «злой» и не «коварный». Это слово происходило от слова «гроза», то есть нечто божественное, сила, которая несет в себе позитив, положительную энергию, не разрушительную. Поэтому правителей называли «Грозными» — великий, грозный, справедливый.  

А есть ли вообще какие-то требования, если работаешь с историческим фильмом? И, собственно, как вы работаете с источниками, насколько серьезно вы подходите к изучению вопроса?

КЖ: Мы все мечтаем работать, как в советское время, когда ты подписывал со студией договор и дальше на полгода уезжал изучать фактуру. Мог проехать по местам своего будущего персонажа, консультироваться с историками, читать — это, конечно, идеал. Зачастую недостижимый. Но если можно куда-то съездить — лучше съездить. Вот, например, для Грозного мы все места, про которые у нас в фильме идет речь, посетили.

Что дают такие поездки, помимо фактуры?

КЖ: Приведу такой пример: часть истории про Ивана Грозного у нас происходит в Александровской слободе, с его жизнью там связано много легенд. Конечно, мы туда поехали, там прекрасный музей, всем советую посетить, это недалеко от Москвы. И вот, когда мы туда приехали, зашли в один из залов и нас просто потряс портрет, который там висит. На этом портрете был Иван Грозный. Но это совершенно не такой Иван Грозный, которого мы себе представляем. Это довольно… добродушный упитанный человек. И это картина того времени.

И это одно из открытий, которое мы использовали при написании сценария. Все мы представляем Ивана Грозного именно грозным, а у нас он довольно добрый человек. Взбалмошный, эгоистичный, но не злой и не пугающий. Хотя, действительно, как человек средних веков, он зачастую не понимает логики нашей современности. Так же, как не понимает средневековой логики наши современные персонажи, семья, которая путешествует вместе с ним в поисках его легендарной библиотеки.

У вас по ходу сценария Иван Грозный ищет свою легендарную библиотеку. Не было у вас каких-то инсайтов, где же ее все-таки можно найти?

КЖ: Мало кто знает, агенты Ватикана приезжали на Русь, искали библиотеку, выясняли, действительно ли она существовала. Эти поиски не прекращаются уже несколько веков. Я думаю, что в реальности она разошлась по разным книжным собраниям, библиотекам, в том числе, в Российскую государственную библиотеку, где есть очень богатое собрание именно древних рукописей и книг. Но, конечно, мы все надеемся, что кто-нибудь да раскопает ее однажды…

В подготовке материала редакции помогала Юлия Баландина