Лес у реки: как люди Амазонки продолжают жить в отрыве от цивилизации и в гармонии с природой

Когда старенький самолет перуанских авиалиний стал снижаться, пассажиры жадно впились взглядом в иллюминаторы: внизу простиралась величественная Амазонка. С высоты она походила на гигантскую анаконду, извивающуюся посреди океана джунглей. «Зеленые легкие планеты, первобытная среда обитания», — мелькнула в памяти выдержка из энциклопедии.

Задумывая путешествие в Перу, я задалась целью — во что бы то ни стало добраться до Амазонки, увидеть ее уникальную флору и фауну и, конечно, людей — коренных жителей этих мест. Однако первой диковинкой стал сам пункт прибытия — городок Икитос, окруженный со всех сторон непроходимыми джунглями и рекой. Добраться сюда можно только на самолете или на лодке: сухопутного сообщения нет.

Город посреди джунглей

Несмотря на раннее утро, Икитос приветствует экваториальной влагой и жарой и миниатюрным аэропортом. В зоне прилета меня встречает Росендо — индеец-проводник лет пятидесяти, с которым нам предстоит отправиться в джунгли. Едем до центра, в глаза сразу бросается отсутствие автомобилей.

Вместо привычных нам легковушек на дорогах Икитоса хозяйничают мотокары — такие себе мотоколяски, куда помещается двое пассажиров, а с ними — еще багаж. Всего за пятнадцать минут пути голова уже разрывается от их бесконечных сигналов и хаотичного движения, а в горле пересыхает от едких выхлопных газов. Да и после прохладной Лимы экваториальный климат — настоящее испытание.

За неполный день мы побывали в одном из беднейших районов мира — Белене, где вместо улиц река, а вместо туалетов вдоль берега стоят жестяные загородки в окружении мусорных свалок. Моются тут же, в реке, из нее же и пьют воду. Такой самострой на воде не облагается налогом, поэтому самые бедные слои населения строят здесь лачуги.

Живописная набережная города резко выбивается из общей удручающей картины и становится настоящей отдушиной. А рыбный рынок Белен — самое колоритное место в Икитосе — снова пугает и восхищает одновременно. Здесь выставлено все разнообразие амазонской фауны — от десятков видов рыбы до черепах, змей и кайманов. С раннего утра рыбаки привозят сюда улов, и к полудню в отсутствие холодильников здесь царит смрад.

Часто продавщицы сидят с детьми, у многих так проходит все детство. Помимо рыбы, прилавки ломятся от вкуснейших и диковинных фруктов, черной кукурузы, соков, налитых в пакеты (пластик здесь дорогой). Тут же продается чонта — богатые клетчаткой волокна пальмы, которые заменяют местным капусту. Целый день на ногах под палящим солнцем дает о себе знать. Добравшись до кровати в скромном хостеле, засыпаю мгновенно, а уже на следующее утро мы отправляемся в амазонские джунгли.

— Готовы? Приключения ждут! — подбадривает капитан небольшой пироги, куда мы, сонные и слегка испуганные, загрузились со всеми пожитками.

Всего в длинной лодке с пальмовой крышей нас шестеро: капитан Габриэль, наш ангел-хранитель Росендо, семья из Лимы — улыбчивая девушка Габи, ее мама с сестрой и я. Пока носильщики речного порта Нанай неторопливо грузят в лодку провизию и воду, мы знакомимся и делимся пока еще скудными впечатлениями.

В Перу разные климатические зоны — почти то же самое, что разные миры. Поэтому столичные жительницы реагируют на все не менее бурно: они, как и я, здесь впервые. Когда на рынке у причала дородная индианка лихо отрубила хвост кайману, Габи в ужасе спряталась за спину мамы. Еще большее впечатление на нее произвело предложение Росендо попробовать шашлычок из пальмовых личинок сури — одно из самых популярных блюд в Амазонии.

Никто из моих новых знакомых не рискнул это сделать, пришлось, переборов брезгливость, взять эту роль на себя. Продавец даже поаплодировал. Пока ела, одновременно вспоминала, какие таблетки взяла с собой на этот случай. Мало ли… А сури очень даже ничего, если абстрагироваться! Напоминают курицу, но внутри — жидкая субстанция. Перуанки еще долго хвалили меня за храбрость.

А узнав, что я из России, начали активно интересоваться, как меня занесло на другой конец света в одиночку и правда ли, что в России очень холодно. Габи крайне удивилась, что в нашей стране сейчас жаркое лето. В представлении местных, в тех северных краях не может быть ничего, кроме полярных льдов. С трудом удалось их переубедить.

В гостях у племени ягуа

Июль на Амазонке — сухой сезон. Река отступает от берегов на десятки метров, обнажая черное илистое дно. Каждый день мы пробирались к лодке по шаткой и очень скользкой тропинке из поваленных деревьев. Зато сухой сезон очень выгоден для походов в сельву: по многим тропам удается пройти пешком.

А следующие полгода, с возвращением воды, жители окрестных деревень передвигаются исключительно на лодках. Все дома здесь построены на сваях минимум на высоте двух метров. Иногда река затапливает и их, год на год не приходится. Поэтому местные всегда готовы к причудам стихии.

Рассказ Росендо прерывает голос капитана. Причаливаем! От Икитоса мы отплыли на десятки километров. Вокруг только стена джунглей и река. Не успев опомниться, слышу взволнованный голос Габи:

— Смотрите, там индеец!

И действительно, с причала на нас смотрит абориген… с копьем в руке, облаченный в солому и перья. Все как в приключенческих фильмах. Глаза не верят, ум отказывается понимать.

— Это вождь племени ягуа. Сейчас пойдем знакомиться, — Росендо не дает нам опомниться.

Кое-как выбравшись из лодки на илистый пригорок, гуськом идем за индейцем. Взгляду открывается просторная поляна и хижина, больше похожая на тент с пальмовой крышей. Внутри пусто и прохладно, по периметру есть скамейки. На них сидят члены племени: мужчины, как и вождь, в соломенном одеянии, а женщины в красных тканевых юбках и массивных соломенных накидках на верхней части туловища.

Вождь на своем наречии рассказывает о племени, а Росендо переводит. Сами ягуа, хоть и давно знакомы с цивилизацией, испанский язык почти не знают: в их лексиконе всего несколько десятков слов. Из рассказа индейца становится понятно, что ягуа — один из коренных народов этих мест, всего их насчитывается около 3000 человек. Живут они общинами.

Когда ягуа стали перебираться поближе к реке, произошел контакт с цивилизацией. Теперь у вождя племени даже есть мобильный телефон (один на всю общину), и они принимают в гостях путешественников, за символическую плату продают им поделки из семян, соломы, плавников пираний и кожи анаконды, этим и зарабатывают. Несмотря на это, ягуа не зависят от благ цивилизации: все необходимое — еду, воду, одежду, материал для строительства и даже лекарства — им дают джунгли. И, конечно, традиции культа здесь сохраняются с давних времен.

Обязанности членов общины весьма необычные. Например, женщины строят хижины и занимаются ремонтом, при этом выполняют всю работу по дому и рожают детей. Мужчины охотятся, а в свободное время танцуют, поют, обвешивают себя украшениями. Охотятся ягуа, как и тысячу лет назад, с помощью духового ружья и дротиков, пропитанных ядом кураре.

Фотографировать индейцы себя разрешают, ведь мы далеко не первые у них в гостях. Ягуа привыкли к причудам белых. Но все же, как признался шаман, то и дело проводят ритуал-защиту от сглаза и напастей. Разные культуры и разные миры. Как сказал Росендо, предосторожность не помешает.

Вдали от цивилизации

Встреча с племенем стала настолько неожиданной, что весь оставшийся путь к лоджу мы молчали. Не успели ступить на берег, как нас атаковали обезьяны и даже выхватили у меня бутылку с водой. Здесь же, совсем недалеко от места, где нам предстояло ночевать, в сплетении лиан увидели анаконду. Росендо посмеялся:

— Да это подросток. Всего-то два метра! Вот в чаще мы находили в четыре раза длиннее…

К счастью, змея-подросток мирно отдыхала в тени, не обращая на нас никакого внимания.

Лодж стоит прямо у берега реки и состоит из нескольких деревянных домиков с общей пальмовой крышей. Еще есть кухня и столовая. Все они тоже построены на сваях. Внутри комнаток удобства аскетичные: кровать, москитная сетка, туалет и душ с водой из реки. Здесь мы только ночевали и ели, остальное время активно перемещались по окрестностям, поэтому именно лодка стала нашим домом.

А в лодже то и дело встречали забавных животных: в первый же день, после атаки озорных обезьян, видели коати (по-нашему — носуху), а днем позже трапезу с нами разделил крупный ленивец, повисший рядом на дереве. Он настолько медленный, что не успевает тебя оцарапать огромными когтями, а нежно ими обнимает, давая себя погладить.

На закате мы дошли до ближайшего поселения. В нем всего шесть домов. Нас тут же окружила стайка детей. Мальчик лет пяти протянул мне детеныша каймана размером чуть больше ладони. Несмотря на совсем еще юный возраст, этот маленький хищник уже упорно пытался отхватить палец. Вот она, дикая природа!

Где еще в мире можно вот так общаться с аборигенами, которые исполняют древние ритуалы и живут в сотне километров от ближайшего города, а все необходимое им дает лес? Да и у детей здесь свои игрушки: кайманы, змеи, туканы, попугаи и ленивцы. Здесь нет сотовой связи и даже электричества. Его включают вечером всего на пару часов от аккумулятора, который весь день питался солнечной энергией.

После насыщенного дня мы еле добрели до своих комнаток, по пути еще наткнувшись на огромного тарантула. Спрятавшись под москитной сеткой и держа фонарик наготове, я была уверена, что усну мгновенно. Но нет.

Ночь на Амазонке — одно из самых красочных впечатлений. Все животные активизируются, и начинается какая-то сумасшедшая какофония звуков: уханье, цоканье, кваканье, шуршание, а где-то вдалеке — даже рык. С отключением света все погружается во тьму. На сотню километров вокруг никакой цивилизации.

Глаз не привыкает, вокруг кромешная темнота и непривычные, пугающие звуки. Откуда они доносятся — непонятно. Кругом щели, даже в полу, а сетка в нескольких местах порвана. Когда где-то наверху слышится визг и возня, страх накрывает мгновенно. Помогает фонарик. Оказалось, что под крышей решили выяснить отношения два маленьких геккона. «Ладно. Там, где есть гекконы, нет змей. Это радует…».

Амазонка: от рассвета до заката

В четыре часа утра почти на ощупь мы уже пробирались к лодке и еще некоторое время плыли в неизвестном направлении. Как только начало светать, вся какофония ночных звуков прекратилась, уступив место тишине. Только звук мотора выбивался из этой непривычной неги. Природа как будто замерла, давая насладиться моментом. Вскоре мы встретили местных рыбаков. В их сетях барахталось не меньше сотни шустрых рыбешек разного размера.

— Пираньи, — Росендо, как всегда, ошарашил. — Еще немного и прогрызут сетку…

Ребята, увидев наш интерес, вытащили одну рыбину и бросили нам в лодку. Та, почувствовав свободу, начала буквально скакать по днищу, пока не оказалась в руках нашего храброго проводника. Даже одна такая кроха размером с ладошку опасна для человека. Раны от укусов пираний очень болезненные, а стая таких рыбок может обглодать туловище за считанные часы (эксперименты показывают, что опасность пираний может быть несколько преувеличена. — Прим. Vokrugsveta.ru). Мы с Габи, затаив дыхание, увлеченно рассматривали ее зубы. И, правда, как человеческие. Сон как рукой сняло.

Опомнились только, когда мотор снова заревел. Солнце к тому времени уже встало, с ним вернулся зной. До обеда мы успели доплыть до уникального места слияния двух рек — Мараньон и Укаяли, которые и образуют Амазонку. Их воды разного цвета, они имеют разную плотность и температуру, поэтому смешиваются не сразу, а граница их отчетливо видна. После «свадьбы рек» причаливаем к еще одной деревне. На этот раз это целый мегаполис — порядка 15 домиков, ферма по разведению бабочек и даже школа, единственная на всю округу.

К этому времени мы уже достаточно адаптировались, поэтому общаемся с местными более активно, а они с удовольствием рассказывают о жизни вдали от цивилизации и приглашают к себе в дом. В глаза бросается непривычная пустота: кроме деревянных стен, здесь толком ничего нет. Небольшой стол, где лежат только что сорванные кокосы и пара бананов, ветхий цветастый гамак, протянутый почти по диагонали, нехитрая кухонная утварь… Всего в доме живет пять человек. Кто-то спит в гамаке, а кто-то вповалку на стареньком матрасе. Зато есть телевизор!

Глядя на наше удивление, хозяйка дома, молодая мама троих детей, которые внимательно на нас смотрят и буквально ходят по пятам, говорит, что это единственный источник информации. «А как он работает?», — спрашиваем. «Так же, от генератора, пару часов в день. Нам хватает». Детей здесь рожают много, в семье минимум четыре ребенка. Рожают женщины в лесу или прямо у дома, а все необходимые лекарства им дают джунгли. Оттуда же — многочисленные специи и даже снадобья от простуды.

Нам дали попробовать каму-каму — настойку на одноименных ягодах и, как сказали местные, средство от всех болезней. В рюмке этой ярко-оранжевой 60-градусной жидкости содержится больше витамина С, чем в паре килограммов любых цитрусовых. Она же, говорят, лечит и катаракту.

Еще здесь популярна кровь анаконды. Ею лечат раны и порезы. А саму змею активно употребляют в пищу. Считается, что лучшее барбекю в Амазонии — именно из анаконды. В лодже нас им потом угостили, очень напоминает жирную баранину. Сытно и очень экзотично.

Основной вид занятий в деревне (собственно, как и везде в этих краях) — рыбная ловля. День здесь начинается с рассветом. Муж нашей новой знакомой уже повез улов на рынок. А она плетет корзину, пока дети играют с принесенным из леса детенышем ленивца. К ним присоединяемся и мы. Староста деревни приглашает нас на небольшой перекус.

А позже мы учимся выжимать сок сахарного тростника: протискиваем длинный тростниковый прут сквозь деревянный пресс, после чего в небольшом желобке появляется мутноватая жидкость. Сладкая, но жажду утоляет отменно. Пьем из половинки плода калебасового дерева. Она твердая, как грецкий орех, ее используют как посуду. А тарелку местным заменяет банановый лист. Считается, что он придает блюду особый вкус, и выглядит это очень колоритно.

Вечером на закате мы снова садимся в лодку и отплываем на небольшой островок, где местные купаются и ловят рыбу. Для нас вообще удивительно, что в такой опасной реке можно купаться. Но Росендо успокаивает: если на теле нет крови, смело лезьте в воду. И, глядя на десяток мальчишек и девчонок, барахтающихся вокруг, в это верится. Правда, вход в воду — все через ту же черную вязкую грязь.

Здесь же мы начинаем одно из главных наших приключений — ловлю пираньи. Рыбачат здесь сетью или длинной палкой с леской и крючком, на который насажен кусок сырой курицы. Стоит забросить наживку в воду, как на запах мяса плывут десятки рыб. Пиранья с силой вонзает в наживку зубы, я пытаюсь ее вытащить, но она срывается. После нескольких попыток удается поймать достаточно крупную рыбину. Победа!

Пока на радостях делаю с ней фото, чуть не лишаюсь пальца: пиранья начинает зубами подтягиваться по леске, как гимнаст по канату. Еле успеваю забросить ее в лодку. Габи тоже с уловом. Пока плывем обратно, наслаждаемся панорамным закатом и прячем конечности от рыб, которые то и дело пытаются атаковать с днища лодки. А на ужин нам делают из них тот самый гриль на банановом листе.

В пираньях много костей, но мясо очень вкусное. После сытного ужина падаем на кровати, едва выключают генератор. Снова все вокруг погружается во тьму. А я привыкаю, несмотря на жуткую фобию, к незваным гостям: тарантулу и огромному таракану, которых обнаруживаю утром по пути на завтрак. Вчера такой лохматый паук упал с пальмовой крыши мне прямо на шляпу. Природа здесь всюду, и мы у нее в гостях.

Выжить в сердце джунглей

Утром Габи и ее семья уезжают, я остаюсь одна. Сегодня предстоит кульминация путешествия — путь в чащу Амазонского леса. Чтобы мне не было скучно, Росендо берет с нами свою племянницу и одного из пяти ее сыновей. Мальчику лет девять, но ориентируется он в сельве лучше, чем дома.

Облачившись в резиновые сапоги и закрытую одежду (несмотря на невыносимую жару, это необходимая мера для защиты кожи от порезов и укусов насекомых), мы отправляемся в сельву.

Путь с мачете наперевес занимает около трех часов. Больше неподготовленный человек просто не выдержит физически. Росендо дает попробовать мачете в деле. Он тяжелый, и рубить лианы очень сложно. Два литра воды, взятые с собой, заканчиваются почти сразу, дышать тяжело от постоянных препятствий на пути — поваленных исполинских деревьев, луж и корней лиан, где могут прятаться анаконды.

Именно здесь понимаешь, что такое джунгли. Сквозь густую растительность не проступает солнечный свет, нет ни малейшего движения воздуха. Это первобытный лес, готовый уничтожить каждого, кто сунется туда. Но это и самый невероятный мир, который выглядит так, как до начала времен.

Постепенно я с удивлением обнаруживаю, что страх куда-то ушел. Росендо и его родные тоже излучают покой, да еще успевают дурачиться: перепрыгивают через лужи, обхватив массивную лиану, как тарзанку, хохочут и пугают диковинных птиц, порхающих где-то высоко в кронах.

Именно в джунглях приходит понимание главного: лес — друг человека. Он дает ему все, чтобы выжить. Например, спастись от атак москитов можно с помощью… термитов. Нужно растереть их руками. Если мучает жажда, есть определенный вид лианы, внутри которой течет сок, похожий на воду. А утолить голод помогут крупные муравьи, они служат источником питательного белка.

От ран и порезов поможет природный «йод», содержащийся в некоторых растениях. Когда все это пробуешь на себе, убеждаешься, что для природы нет ничего невозможного. Все необходимое человеку растет рядом с ним. Кажется, что джунгли ждут этого открытия от каждого, кто в них оказался. Именно там понимаешь, что главный дар — это сама жизнь и гармония с природой.

В лодже нас ждал прощальный обед. Росендо заранее попросил сделать что-то особенное. Нам приготовили севиче из каймана, рыб дораду и пайче, а еще патарашку — амазонскую рыбу, начиненную овощами и специями. Но для меня главным призом стала канистра прохладной воды, от которой я еще час не могла отойти. Такого детского восторга от простой воды не было больше нигде.

Дальше все как в тумане: сбор вещей и путь на лодке обратно. С нами в Икитос за провизией отправилась молоденькая повариха Адриана. Именно ее кулинарные шедевры мы пробовали все эти дни. Несколько часов пролетели незаметно. Они с Росендо с интересом слушали мои рассказы о России, а потом мы учили друг друга языкам: я их русскому, а они меня — испанскому.

Спустя пару часов, уже в сумерках, на горизонте показался порт Нанай. Здесь было непривычно много света: рынок и порт жили своей жизнью, а из старенького мотокара на всю округу играла сальса. На мгновение закралась мысль: «Как хочется обратно…». Но тот самый мотокар уже мчал нас по ухабистым дорогам в Икитос, откуда утром я вылетала дальше, в Анды. Река и лес вновь сменились асфальтом.

_{Фото: SHUTTERSTOCK / FOTODOM (х4); Дарина Устич (х6); M M (х2); BETTY R4}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 4, май 2023}