Три дерзких побега с каторги

Каторга как вид наказания появилась в России на рубеже XVII–XVIII веков. Местом ссылки быстро определили Сибирь, в том числе Нерчинские заводы и рудники. Отправленные туда преступники, разумеется, стремились бежать. И кому-то это удавалось, хотя большинство беглецов гибло в тайге или бескрайней степи. Образ каторжанина, рвущегося на свободу, со временем приобрел романтический ореол. А ведь некоторые истории побегов и правда могли бы стать основой для сценария фильма или сюжетом приключенческого романа…

Как «Петр III» из тюрьмы бежал

В 1763 году на Нерчинскую каторгу прибыл беглый солдат Брянского полка Петр Чернышев. Его определи на работы в Дучарский завод, но содержали отдельно от остальных заключенных, в особом секретном каземате под бдительным надзором.

Столь пристальное внимание Чернышев заслужил тем, что получил приговор за провозглашение себя чудом избежавшим смерти императором Петром III. Несмотря на строгость содержания, самозванец сумел довольно быстро обзавестись знакомыми среди как каторжан, так и местных крестьян. По счастливой случайности, ему удалось даже стать кумом крестьянина Ивана Серебреникова, приехавшего в завод крестить своего младенца! Серебреников обещал новоявленному куму помощь, если тот надумает бежать. Чернышев поспешил воспользоваться предложением и попытался совершить побег, но быстро был схвачен. После этой неудачи он решил раскрыть распопу Льву Евдокимову свое «истинное» имя.

Вскоре молва разнесла по всей округе, что на каторге сидит бывший император Петр III. Чернышеву начали приносить деньги, подарки, угощения, вино. У лжеправителя наладилась совсем неплохая по каторжным меркам жизнь и он снова стал задумываться о побеге. Благо, желающих спасти «императора» и тем самым снискать его милость, было хоть отбавляй. О замыслах узника узнало начальство и усилило контроль за его содержанием, после чего поток подношений с просьбами к нему только увеличился.

Весной 1770 года два сообщника уговорили Чернышева совершить еще одну попытку побега. Уже 30 июня заговорщикам выпал шанс осуществить задуманное: когда караульный пошел за водой, они отодрали доску в стене помещения, куда на ночь запирали самозваного государя. Чтобы никто не заметил приготовлений, доску аккуратно вернули на место. Ночью, злоумышленники дождались, когда караул уснет, проникли через подготовленное отверстие к Чернышеву и гвоздем расстегнули цепной замок на его оковах. Чернышев, чтобы не шуметь, обмотал кандалы платком и тихо вылез на волю. Потом беглецы перелезли через тын и направились в сопки, окружающие завод. Они вышли к реке Уров и поспешили в деревню Лежанкино к крестьянину Серебреникову. Однако местные, заметив приближение странных людей, встретили их недружелюбно, попытались схватить. Лжепетр III с помощниками бросились в рассыпную.

Оставшись без поддержки, Чернышев одиннадцать дней бродил по тайге, пока не вышел в деревню Шелопугино. Там он сдался местному старосте. После следствия возмутителя спокойствия наказали кнутом и сослали в Мангазею. Впрочем, туда он не попал, так как скончался в Енисейске в 1771 году. Ему было всего 36 лет.

Неудача поручика Сухинова

Попытка одного из самых грандиозных побегов в истории Нерчинской каторги связана с декабристами, точнее с членом Общества соединенных славян, участником восстания Черниговского полка Иваном Ивановичем Сухиновым. Он прибыл на каторгу в Зерентуйский рудник в 1828 году в одной партии с товарищами — Александром Евтихеевичем Мозалевским и Венимином Николаевичем Соловьевым. Тюремная администрация записала его приметы: «…поручик Черниговского пехотного полка, 32 лет от роду… рост 2 ашина, 8 ½ вершка (1 м 81 см), лицом с бела смугловат, глаза серые, волосы на голове темно-русые, бороду бреет, у левой руки на плече рубец, и выше кисти…во время сражений от сабли рана, на левой ноге от контузии раны».

Бывалый воин, участник Отечественной войны 1812 года, Сухинов не желал мириться с участью каторжанина и задумал побег. Вместе с 20 заговорщиками, в число которых входили казарменный староста Павел Голиков и купеческий сын Василий Бочаров, поручик планировал занять казармы, захватить оружие, сжечь рудничный поселок, освободить заключенных Зерентуйского и Кличкинского рудников, вооружить каторжан и направиться в Читинский острог, чтобы вызволить, находившихся там декабристов.

Сухинову удалось достать оружие, запасти порох и свыше тысячи патронов. Однако один из участников заговора, ссыльнокаторжный Казаков, употребив спиртного, рассказал начальству о замыслах Сухинова.

Через некоторое время заговорщики предстали перед военно-судной комиссией, которая вынесла вынесла Сухинову приговор: 300 ударов кнутом, клеймение лица и заключение в тюрьму. Но комендант Нерчинских рудников Станислав Романович Лепарский, получив от царя предписание судить бунтовщиков по законам военного времени, постановил казнить наиболее активных участников мятежа. Между тем Сухинову кто-то сообщил о наказании кнутом и, дабы избежать позорной для себя участи, он повесился. Сейчас в память о тех трагических событиях в Зерентуе стоит памятник поручику.

На волю с песней

В историю вошли не только заговоры политических узников и самозванцев. Не раз бывало, что простые каторжане в одиночку совершали такие оригинальные побеги, проявляли столько сноровки, изобретательности и таланта, что вызывали невольное уважение тюремной администрации и горных офицеров.

Об одном из таких случаев сообщал горный инженер, автор «Записок охотника Восточной Сибири» Александр Александрович Черкасов. Он вспоминал, что на Карийских золотых приисках в середине XIX века жил ссыльный Дмитрий Шилов, известный во всем крае песенник. Писатель характеризовал этого человека так: «…Шилов в свои песни вкладывал душу и сердце, а уменьем выражать в песне самые глубокие чувства человека он отличался от всей своей братии, так что всякий слушающий невольно обращал внимание на Шилова и восторгался. Кроме того, он умел выбирать хороших товарищей и составлять из них замечательные хоры».

Естественно, певец не выдержал тюремного заточения и вознамерился бежать. Как только в лесу запела кукушка, по каторге прошел слух о готовящемся побеге Шилова. Об его стремлении знали все, не исключая администрации. Однажды майским утром заключенных вывели на поверку и отправили на работы в разрезы, где добывались золотосодержащие пески. Отряд каторжан сопровождали конвоиры. Казалось, бежать нет никакой возможности. В пути Шилов неожиданно затянул трогательную песню. Ее очарование растопило сердца сурового караула. Как отмечал Черкасов, у военных «под серой шинелью билось тоже русское сердце, увлекающиеся родными мотивами, так тепло и звучно передаваемыми знаменитым певцом». Заслушавшись, охрана не заметила, как Шилов тихо спокойно вышел из строя и продолжая петь, пошел в гору. Когда песня смолкла, все вышли из завороженного состояния и поняли, что произошло.. Пытались было догнать беглеца, но было поздно. Но недолго каторжный соловей наслаждался свободой — его поймали и вернули на злосчастную Кару. После освобождения Шилов женился, завел хозяйство и руководил хором из шестидесяти человек.

^{Фото: предоставлены автором, если не указано иное}