Мавр может остаться: как зодчество Ренессанса в Испании объединило Запад и Восток

Большинству путешественников, не знакомых глубоко с историей Испании и ее искусством, многие памятники зодчества этой страны неизменно кажутся «пышными» и «величественными», однако зашифрованные в них смыслы чаще всего от туристов ускользают. На самом же деле в шедеврах архитектуры отразилась и эпоха, и судьбы их владельцев, их стиль жизни и духовная сущность — знакомясь с такими достопримечательностями, мы можем заглянуть в историю страны и даже узнать ближе творивших ее людей.

О том, какие истории могут поведать памятники Андалусии — замок Калаорра в провинции Гранада и дворец Дуэньяс с Севилье, — рассказывает искусствовед, грантополучатель Российского научного фонда Надежда Сим.

Замок Калаорра: флорентийский акцент испанской твердыни

Замок Калаорра, расположенный на юге Испании, у подножья горной цепи Сьерра-Невада, имеет любопытнейшую историю, которая, к тому же, напрямую связана и с крупными событиями эпохи, и с ее выдающимися людьми. Благодаря архивным документам: договорам, расходным книгам, описям имущества, чертежам, завещаниям и документированной исторической хронике сегодня мы имеем возможность увидеть, как формировалась художественная концепция и какими этапами шло создание Калаорры.

Это был дом наследников кардинала Мендосы, одной из важных персон испанской знати времен правления католических королей — Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. Он был возведен всего за несколько лет, но в процессе короткого по времени строительства отразилась трансформация идей и существенная перемена вкусов — причина кроется в судьбе самих заказчиков, небольшой исторический экскурс в образ жизни которых многое объясняет.

Считается, что в Калаорре проводились первые в Восточной Андалусии документально подтвержденные работы итальянских мастеров. Итальянцы работали на втором этапе строительства, чем и объясняются  стилистические различия в оформлении здания, которые тем не менее не нарушают единство и целостность облика дворца, несмотря на его средневековую внешнюю огранку. В процессе строительства меняется и художественная программа: в результате задуманный кастильский замок трансформировался в ренессансный, флорентийский по художественной композиции и внутреннему содержанию. Подобного проекта Испания еще не знала.

Входя в замок, посетитель видит надпись, которая, предваряя его любопытство, гласит: «Первый маркиз, Дон Родриго де Мендоса, в 1510 году приказал построить этот дом; но не для своего удовольствия, а потому что был вынужден бежать, гонимый правительством нашей несчастной Испании. Он укрылся на этой горной вершине и проводил в отдалении свой досуг, пока не имел возможности отправиться в другое достойное место».

Концепция дворца первоначально принадлежала кардиналу. Продиктованный им облик замка-крепости к этому времени был уже неактуален: реконкиста победоносно закончилась, и необходимость в укрепленных сооружениях подобного род отпала. Тем более что, в соответствии с особым королевским указом, в условиях гражданской войны с испанскими знатными фамилиями, родовые замки подлежали сносу. Дворец Калаорра создавался вопреки как королевской политике, так и уходящей в прошлое эстетике средневековья. И на то были свои причины.

Первый родовой замок архиепископ построил на холме Хадраке, на севере Кастилии. Внешний вид одноименного замка станет точкой отсчета плана, композиции, местоположения нового загородного поместья.

Квадратный в плане корпус замка Калаорра с угловыми цилиндрическими башнями — реплика архаичных идей фортификационной архитектуры. Как впоследствии показали археологические раскопки, его фундамент стоял на развалинах мавританской крепости. Строгий и несколько абстрактный в своей жесткой геометрии замок огранен величественными башнями с элементами боевых конструкций. Он нес внятный символический посыл: эта мощная синьория была основана на отвоеванной мавританской земле первым маркизом королевства.  

В целом, концепцию дворца нельзя назвать оригинальной ни по композиции, ни по смыслам, положенным в основу его строительства, но для Южной Испании она стала принципиально новым решением. Дворцу Мендосы была созвучна идея подражания загородным виллам Тосканы, открытым просторам природного ландшафта: это был дом аристократа, гонимого обществом спесивых грандов и высокомерно созерцающего с высоты птичьего полета суровые безграничные дали до заснеженных горных вершин.

Под знаком Фортуны

Внешний вид замка, привычный взору современников, резко контрастирует с интерьером дворца. Новый хозяин, согласно архивным материалам, построил дворец за рекордно короткий срок: с 1505 по 1512 год. Художественные вкусы маркиза сформировались во время двух путешествий в Италию во время неаполитанского похода (в ходе итальянских войн он побывал на Апеннинском полуострове в 1499 и 1504 году).

Результаты первой поездки отражены в композиции первого яруса галерей внутреннего дворика дворца — это патио играло роль его структурного центра. Работы выполнял мастер из Сеговии Лоренсо Васкес. Он следовал итальянским образцам, в которых сказывается едва заметная неслаженность форм и пропорциональных соотношений элементов ордера.

Нижняя часть галереи имеет полукруглые арки на колоннах с высокими коринфскими капителями, в которых чередуются гротескные или геометрические украшения. Дуги арок украшены плотным растительным орнаментом с чередующимися рельефами цветов и гирлянд, на фризе представлены многократные повторения геральдических щитов дома Мендоса и Фонсека. Нижняя галерея выполнена из известняка местного происхождения, придающего теплый золотистый оттенок ордерным конструкциям и декоративному рельефу на гладких светлых стенах.  Выразительность пластики форм в открытом дворике усиливается яркими светотеневыми контрастами от льющегося потока солнечного света.

Иконографическая программа на портале де лос Маркесес представляла ренессансную идею Фортуны. Она капризна, непостоянна, обладает властью над судьбой каждого человека, может вознести из низов самого ничтожного и низвергнуть в прах высоко стоящего, дарит победу, славу, потом безжалостно все отнимает. Судьба переменчива и слепа, сегодня она осыпает удачей, а завтра отдает ее другому.

На противоположной стороне портала представлен образ Богини Изобилия, интересный тем, что в точности до деталей копирует рисунок из Кодекса. В боковых пилястрах в нижнем ярусе ниш поставлены фигуры Геркулеса и Аполлона. На антаблементе бюсты римских императоров, сцены подвигов Геракла, в верхнем фризе рельефы морских нимф и тритонов.

Двери, ведущие в спальные комнаты, оформлены надписями на латыни, отсылающими к тексту из элегий «Науки любви» и «Грусти» древнеримского поэта Овидия, написанных в изгнании, куда он был  несправедливо отправлен императором Августом. В откровениях о добродетели жены Фабии, разделившей с ним чаяния его судьбы, поэт написал:

«Ты, как опора надежная, дом мой спасла от падения,
Что не погиб я совсем, тем я обязан тебе:
Многие счастьем разбитым моим поживиться желали,
Ты только сделать могла, что я не нищ и не наг».

Дворец Дуэньяс: Ренессанс и мавританские мотивы

Севилья концентрирует в себе всю многовековую историю страны, ее традиции, уклад и обычаи.  Она отличается особым обликом и образом жизни. Здесь мирно уживаются вещи и понятия, которые в другом месте трудно представить рядом. Ее история уходит в глубь веков. Самый древний пласт — античная Севилья, город римлян. Смешение черт античного, средневекового, мусульманского и ренессансного определили неповторимость облика города. Шестнадцатый век стал переломным моментом. Не меняя принципиально своей сути, город постепенно усваивал классическую культуру, привнесенную передовыми взглядами просвещенных жителей.

Ни одно здание в черте города не строилось на новом фундаменте. Дома как бы наслаивались, сохраняя фундамент прежних эпох. Средневековые дома состоятельных горожан рядились в ренессансные одежды, какие их владельцы наблюдали, путешествуя по Италии.  Наиболее выразительный пример подобного смешения культур представлен в Доме Дуэньяс.

Дворец получил свое название от исчезнувшего монастыря Санта-Мария-де-лас-Дуэньяс, расположенного рядом. Ансамбль включает многочисленные помещения, а также сады — дворики, именуемые патио. Ядро жилого ансамбля — кареобразное здание в два этажа с небольшой угловой вертикальной артикуляцией башни внутри корпуса.

Исторически, дворец формировался на пограничной черте крепостной стены времен Альмохадов (вторая треть XIII века). Археологические раскопки на территории дома свидетельствуют о том, что его фундамент был заложен во времена римской античности. Конфигурация дворца в целом осталась неизменной с тех пор, как донья Каталина де Рибера, племянница великого кардинала Мендосы, выкупила его у семьи Пинеды.

Дом Дуэньяс состоял из целого комплекса прежних застроек времен Альмохадов. Жилые парадные помещения группируются вокруг главного патио, обрамленного крытой двухъярусной галереей. В этом патио ярко выражен стиль мудехар (развивавшийся в Испании в XII–XVI веках, он включал в себя в том числе и элементы мавританского искусства).

Согласно завещанию Каталины де Рибера, дом унаследовал ее младший сын Фернандо Энрикес де Рибера, которому и предстояло придать старым постройкам новое художественное содержание в духе Ренессанса. Благодаря приобретенным соседним домам территория дворца значительно расширилась. Здесь возводятся сады, украшенные античной скульптурой из Неаполя. Большой центральный двор при его мавританском характере наполняется архитектурным декором ренессансных гротесков (орнаментов), умело и гармонично вплетенных в орнаментальные арабески, трансформируясь в собственный синтезированный художественный язык.  

Запад и Восток

Наиболее выразительно смешение мавританских и западных мотивов отражено в интерьерах. Например, стены парадных салонов обрамлены широким фризом с рельефами по образцам рисунков итальянских гротесков. Их композиции повторяются на порталах по типу альфисов (прямоугольных панелей, обрамляющих проем арки). Они украшают широкие  дверные проемы, которые были наиболее характерным элементом в архитектуре мусульманской Испании, и не прерывая традиций, перешли в интерьеры севильских дворцов.

Но в отличие от восточных образцов, где в оформлении использовались арабески с плетенным орнаментом, здесь применяется иной, фигуративный прием. В тот же растительный орнамент вплетаются изображения мифологических существ, птиц, животных, сливаясь в единую пластическую ткань гротескового декора. В отличие от мавританских арабесков Альгамбры и мудехарских в Алькасаре, гротески во дворце Дуэньяс несут символическую концепцию сопоставления античного и христианского мира.

Перед нами — начало пути такого способа декорирования. Здесь наблюдается хрестоматийная точность в следовании итальянским образцам, которые были отмечены в архитектурном декоре замка Калаорра. Исполнение приближено, с одной стороны, к рисункам Кодекса Эскуриаленсис, но такие фигуры встречаются в иллюстрациях декора в трактате Диего де Сагредо «Измерения римлян» (1520) — первом архитектурном трактате испанского Ренессанса. Например, пилястры в галерее главного дворика в точности повторяют рисунки из его сочинения.

Новый этап обновления дома начинается в 1520-е годы, после вступления в права наследования сына Каталины, дона Пер Афана де Рибера, вице-короля Каталонии и Неаполя. В его владение переходит и второй дворец — Дом Пилата, который будет развиваться по другим принципам, как дворец испанского Ренессанса, оформленный согласно идеям гуманистического толка. Этот дом будет украшать серия живописных фресок мифологической героики работы Франсиско Пачеко, воплощающая с помощью языка символов и аллегорий благородство и достоинства рода Энрикесов и Риберы.

Центральным композиционным ядром любого севильского дома являлся внутренний дворик. Квадратный в плане (26 м на 25,7 м) дворик-патио дома Дуэньяс обрамлен арочной галереей на тонких высоких колоннах, с фонтаном по центру симметричного осевого плана. Для патио, благоухающего флердоранжем и сезонными цветами, характерны строгая соразмерность частей и пространственная свобода. Насыщенную красочность садов дополняют яркие цвета керамической плитки-асулехос на цоколях стен — без такого элемента не обходилось ни одно здание в Севилье.

Весь орнаментальный репертуар состоит из основных элементов: стукковый (то есть исполненный из специальной штукатурки) ковровый узор с ажурными плетениями, наборные потолки из кедрового дерева со сложным геометрическим рисунком в виде сотканных по-мавритански драгоценных звезд и золотистых сталактитов. Другая разновидность — ренессансный по конструкции потолок с кессонами, ячейки которых украшали геральдические эмблемы, канделябры, гирлянды. Третий тип —  потолки с ленточным плетением из деревянных реек, образующих сложный узор гирих, наиболее приближенный к стилю севильского мудехара.

Главный портал дома Дуэньяс оформлен в виде триумфальной арки, но его декоративная программа относится к эпохе позднего барокко и связана с именами новых хозяев дворца, боковой ветви Энрикесов — знаменитого рода герцогов Альба. До последнего дня во дворце проживала испанская аристократка, богатейшая дама Испании, 18-я герцогиня Альба, Мария дель Росарио Каэтана Альфонса Виктория Евгения Франсиска Фитц-Джеймс-Стюарт-и-Сильва (1926 -2014).

Благодаря этому обстоятельству, первый ярус дворца находится в полной сохранности с момента его основания и наполнен предметами искусства — это живой интерьер ренессансного дворца севильских маркизов.

Архитектура дворца Калаорры и дворца Дуэньяс демонстрируют две линии стилевого развития начала XVI века. В Восточной Андалусии проект замка Калаорра отвечал новейшим веяниям Возрождения, привнесенным из Италии, и служил отправной точкой в осмыслении «высокой» архитектуры в стиле Romano Grande. В Западной Андалусии, в Севилье, в архитектуре соединились исторические культуры разных эпох. Воздействие мавританской художественной традиции, полихромные орнаменты и выразительная пластика архитектурного декора станут определяющими в средиземноморском Ренессансе Испании.