Наше всё от музыки: почему Петр Чайковский — не гений, но выдающийся европейский композитор

7 мая 1840 года в поселке Воткинск Вятской губернии родился Петр Ильич Чайковский — российский Пушкин в мире классической музыки. Этому последнему композитору-романтику, обладавшему исключительным трудолюбием, удалось сформировать образ «загадочной русской души» и повлиять на творчество многих выдающихся композиторов по всему миру. «Вокруг света» вместе с музыковедом Анной Виленской рассказывает, как Чайковский реформировал оперу и балет и почему у него до сих пор так много ярых поклонников.

Один и «Кучка»

Как мы уже рассказали в предыдущих материалах, в европейской музыкальной истории разные эпохи логично следовали друг за другом, порождая «своих» композиторов. Русская академическая музыка развивалась совсем иначе: ее попросту не было, пока в XIX веке не появился Михаил Глинка. Среди прочего он додумался добавить в оперные арии фольклорные мелодии (например, в оперу «Жизнь за царя»), чем совершил отдельную революцию.

После смерти Глинки в России сразу настало время композиторов эпохи романтизма. Они разбились на два лагеря: в Санкт-Петербурге сформировалось прозванное «Могучей кучкой» творческое содружество, в которое вошли Милий Балакирев, Модест Мусоргский, Николай Римский-Корсаков, Александр Бородин и Цезарь Кюи. Они предпочитали работать по старинке, сочиняя сказочную, монументальную музыку с опорой на наследие Глинки.

За московских романтиков отдувался один Петр Чайковский — новатор, ориентировавшийся на европейских композиторов. Он стремился выразить в своем творчестве человеческие чувства в целом и собственные переживания в частности. Чайковский был абсолютным романтиком, эмоциональным, утонченным и щедрым человеком.

Гениальным композитором Чайковского назвать нельзя — некоторые его сочинения считаются откровенно неудачными. Своей огромной популярности он добился вовсе не свойственным гениям вдохновением, а нескончаемой тягой ко всему новому и колоссальным трудолюбием.

Оперы, симфонии, балет и… кино

Чайковский творил в разных крупных музыкальных жанрах, привнося в них что-то новое. Например, свою оперу «Евгений Онегин» комозитор назвал «лирическими сценами». В этом произведении он уходит от внешней драмы, делая упор на чувства главных героев. Современников, кстати, такая дерзость композитора возмутила: они привыкли, что опера должна развлекать, а не заставлять сопереживать, выводя на передний план полярные типажи. Чайковский в ответ на такую критику говорил, что «Евгений Онегин» — это в первую очередь «лирические сцены» и только потом — опера. И больше ничего не пояснял.

Вторая выдающаяся опера композитора — «Пиковая дама». В ней главные герои смотрят на свою же судьбу со стороны, когда посещают театральный спектакль. Это еще один новаторский прием Чайковского. Композитор смешал психологизм, мистику, реализм, сделав «Пиковую даму» зрелищем не для слабонервных.

Таким образом, благодаря «Евгению Онегину» и «Пиковой даме» Чайковский создал новый вид музыкального жанра — лирическую камерную оперу.

Интродукция из оперы «Пиковая дама»

Известных симфоний у Чайковского тоже две — Четвертая и Шестая. В обеих его интересует смерть и конфликт между личностью и обществом. В них композитор классическим образом продолжает творчество европейских романтиков.

В начале Симфонии № 4 звучит зов смерти (играют трубы), на который герой реагирует своими переживаниями (играют скрипки). Во второй части появляется та самая фирменная «русская тоска» Чайковского, которая в финале оборачивается народными гуляньями (здесь звучит «Во поле березка стояла»).

Обычно это трактуют так: человек в своем одиночестве боится смерти, но, оказавшись среди празднующей толпы, он обретает смысл жизни, суть, опору. Но ближайшем рассмотрении такая трактовка кажется абсурдной — на деле у героя к финалу симфонии начинается настоящая истерика. Он хочет быть таким же, как все, но у него не получается. Он — другой. Некоторые исследователи творчества Чайковского связывают это с гомосексуальностью композитора.

А вот в Симфонии № 6 («Патетической») интересен прежде всего финал. Чайковский снова сломал шаблоны жанра, сделав четвертую часть произведения не торжественной и быстрой, а медленной и полной ужаса. Он написал эту симфонию, один раз дирижировал на ее премьере в Петербурге 28 октября 1893 года, а спустя девять дней умер.

Финал Шестой симфонии Чайковского

Наконец, Чайковского называют создателем русского классического балета. Звучит немного пафосно, но правда в этом есть. До него считалось, что композитор должен просто создавать музыку по заказу балетмейстера. Чайковский же в сотрудничестве с Мариусом Петипа работал по-другому. Композитор придумал добавить в балет лейтмотивную систему — у каждого персонажа появлялась своя тема, которая могла немного изменяться по ходу развития сюжета — быть то громче, то тише, то замедляться то ускоряться.

Например, лейтмотив Одетты или Одиллии в «Лебедином озере». Мы сразу понимаем о ком идет речь, когда начинает играть тема этих героинь. Этот популярный кинематографический прием Чайковский применил почти за 20 лет до изобретения самого кинематографа.

Возможно, одной из самых узнаваемых «персональных» музыкальных тем в кино стал «Имперский марш» Джона Уильямса из «Звездных войн», который в фильмах в основном сопровождает появление Дарта Вейдера

Русский европеец

При жизни Чайковский был известным музыкантом, который активно гастролировал по всему миру. Кембриджский университет удостоил его звания доктора музыки (ему даже диплом защищать не пришлось), а парижская Академия изящных искусств избрала его своим членом-корреспондентом.

Прикоснуться к живому классику, переняв его опыт, могли многие его современники. И они перенимали. Например, у Сергея Рахманинова, который был, как сказали бы теперь, фанатом Чайковского, есть коронный диссонирующий аккорд — в музыкальных учебниках он называется «рахманиновским», но изначально его создал Петр Чайковский.

Рахманиновский аккорд, именуемый также рахманиновской субдоминантой, используется в частности, в Прелюдии op. 32 №12 соль-диез минор

Игорь Стравинский тоже преклонялся перед творчеством Чайковского и использовал его узнаваемые приемы в своих сочинениях. По сути, без Петра Ильича у нас не было бы ни Рахманинова, ни Стравинского.

В отличие от Глинки с его архаичной и масштабной музыкой, Чайковский говорил на максимально понятном всем музыкальном языке. При этом его творчество больше взяло от западных традиций, чем от русских народных. Фольклор же он использовал просто как один из элементов своего языка для придания определенного настроения.

За годы творчества Чайковский сформировал понятие той загадочной русской души и ту русскую музыкальную культуру, которую хотели видеть европейцы и которой мы так гордимся сегодня.