Ведущий научный сотрудник Института океанологии имени П.П. Ширшова Александр Осадчиев — выдающийся молодой ученый. К 35 годам он открыл два новых теплых течения в Арктике, стал доктором физико-математических наук и лауреатом президентской премии в области науки и инноваций для молодых ученых. А еще он заядлый путешественник, посетивший полторы сотни стран мира. И обладатель эффектных длинных дредов.
В интервью «Вокруг света» Александр Осадчиев рассказал, почему изучать моря и океаны предстоит еще много-много лет, чем интересна его работа и что нужно, чтобы стать океанологом.
- Источник:
- NNNOOOB, CC BY-SA 4.0
«Математика дает отличный старт»
Как вы пришли в океанологию?
— В детстве я никогда не думал, что буду заниматься океанологией. В школе мне нравилась география, я любил изучать карты, знал столицы почти всех стран мира. Еще я много читал книги и журналы про путешествия, в частности, «Вокруг света». Но я видел в этом эстетику путешествий, а мысли, что этим можно заниматься профессионально, у меня не было.
География в школах, где я учился, преподавалась довольно скучно, а по другим предметам, напротив, были очень сильные педагоги. В средней школе я полюбил биологию именно благодаря учительнице, которая возила школьников на каникулах в заповедники. Потом пришла идея пойти в математический класс, что я и сделал. Мне очень нравилась математика. В школе она легкая и непринужденная, в университете – гораздо более сложная и тягучая. И хотя я закончил мехмат МГУ с красным дипломом и пошел в аспирантуру, особого таланта в себе не обнаружил.
В математике много абстракций, она, по сути, из них и состоит. А чтобы работать с абстракциями, нужно очень хорошо представлять их в голове. Если не представляешь, то просто не ориентируешься в этом, не можешь делать умозаключений. У нас на курсе было 400 человек, очень большой факультет. Из них реально 10-20 стали хорошими математиками. Остальные достигают понимания с трудом, нет полета идеи. Вот и я столкнулся с этим и решил — нужно заняться чем-то более веселым.
Однажды я путешествовал и встретил на Сахалине в тайге геодезистов. Подумал: вот это да! Можно, оказывается, какой-то содержательной работой заниматься на природе! А мне очень нравились путешествия, походы, автостоп и все подобное. Еще через пару дней я вышел к морю, к проливу Невельского, который отделяет Сахалин от Хабаровского края. И там я увидел людей, которые проводили изыскания в море, и даже договорился и переправился вместе с ними на материк. Снова подумал: здорово, люди на природе изучают планету! Мне это очень понравилось.
Я пытался стать геодезистом, также меня интересовала атомная отрасль, привлекала урбанистика. Я пытался устроиться в профильные институты, но безрезультатно. Сейчас я понимаю, что обращался не совсем туда: я просто через форму обратной связи на сайте писал письмо следующего содержания: «Здравствуйте, хочу у вас работать, я занимаюсь математикой, могу решать численные задачи, программировать, всему научусь, что нужно по специальности». Но письма мои приходили либо случайным людям, либо просто в отдел кадров. Я написал не меньше 40 писем. Чаще всего они оставались без ответа. А вот в Институте океанологии мое письмо попало в руки к замечательному ученому, он мне ответил и взял меня на работу. Это был ноябрь 2009 года, с тех пор прошло уже почти 14 лет, и мне по-прежнему очень нравится моя работа в этом институте.
Море далеко от столицы, но Институт океанологии все-таки находится в Москве.
— Хорошо, конечно, иметь научно-исследовательский институт на берегу моря, но, когда речь идет об обработке собранных данных, — это уже совершенно не имеет значения. Мы находимся в Москве, есть филиалы на Черном море, Баренцевом, Балтийском, Каспийском. Был филиал во Владивостоке — несколько десятков лет назад он стал отдельным институтом. Это Тихоокеанский океанологический институт имени Ильичёва.
Математическое образование помогло вам в работе?
— Математика мне пригодилась. Первое время я реализовывал свой математический потенциал, который был гораздо выше, чем у географов и большинства ученых, которые занимаются океанологией.
Знаете, чем полезна математика? Она дает отличный старт. Учиться на мехмате было сложно: обычная история, когда ты страницу текста читаешь целый день, думаешь, вникаешь в логические переходы. Чтобы прочитать короткий текст, нужно очень хорошо подумать и очень хорошо разобраться — такого нет в других областях знаний. И это дает веру в свои способности — если ты разбираешься с такими сложными вещами, то разберешься в чем угодно. Со временем я от этого отошел и стал больше заниматься географией. Сфера моей деятельности — физическая океанология, но физики и математики в ней немного, географии куда больше.
«Океан — это очень сильная стихия»
Что изучает океанология? В океанах еще много неисследованного?
— Океанология изучает, как несложно догадаться, мировой океан. Как правило, люди считают, что океанолог — это биолог, он наблюдает за жизнью китов и дельфинов и погружается с аквалангом под воду. А главный океанолог — это Жак Ив Кусто. Но на деле океанология гораздо шире.
Это и биология, которая не ограничивается морскими млекопитающим — там и рыбы, и планктон, и бентос — те существа, которые живут на дне. Есть морская геология, морская химия, морская физика. Научные направления очень разные. Обычно научные институты имеют узкие направления — физика чего-то, химия чего-то. А тут такой синтез большого количества разных наук, для академического института и области науки в целом это редкость. Так получается потому, что в океане сложно проводить измерения, поэтому разные направления объединяются.
Почему сложно вести измерения и почему океан все еще недостаточно изучен? Во-первых, он непрозрачен. С берега, с палубы корабля или из космоса мы хорошо видим только его поверхность а вглубь океана заглянуть очень сложно. Кстати, появление спутников вообще стало огромным шагом вперед в изучении океана — это сравнимо с изобретением микроскопа в биологии — совершенно новый метод исследования, невероятный поток новых данных. До этого и поверхность океана была очень плохо изучена.
Во-вторых, в океане сложно проводить измерения из-за давления. Каждые дополнительные 10 метров глубины увеличивают давление на одну атмосферу. Многие интересные процессы начинаются на километровой глубине, где давление достигает ста атмосфер. В среднем глубина океана — 4 километра, а максимальные глубины — почти 11 километров. Конечно давление в сотни атмосфер сильно влияет на оборудование, которым мы пользуемся, на возможность присутствия человека — все должно быть очень прочным, чтобы не быть расплющенным. В итоге до сих пор океан — это непрозрачный шар, в который мы «тыкаем иголочкой» и пытаемся собрать данные.
Как океанология связана с нашей жизнью, с народным хозяйством? Каким может быть практическое применение результатов исследований?
— Океан очень влияет на нашу жизнь. Например, на климат. Это очень динамичная система, которая меняется сильнее, чем суша, и потому быстрее реагирует на климатические изменения и быстрее их провоцирует. Сейчас происходит глобальное потепление, и его необходимо прогнозировать, чтобы понимать, к чему готовиться в будущем. Особенно это касается Арктики, где активно тают льды. Лед определяет отражательную способность Земли: чем его больше, тем больше отражается солнечной энергии. А если на месте льдов появляется море, то оно, напротив, поглощает энергию, от чего льды тают еще сильнее.
Связана океанология и с народным хозяйством. В море добывают рыбу, и сейчас много где есть проблема избыточного вылова. Биологическая океанология нужна, чтобы понимать, как добывать рыбу и морепродукты рационально, не уничтожая популяцию. Есть идеи, что море можно культивировать, как почву, которая приносит урожай. Использовать специальные удобрения. Конечно, это сложнее, чем в сельском хозяйстве, но такие попытки уже есть.
В море добывают полезные ископаемые, бурят дно, для чего нужна морская геология. Также море — это транспортные маршруты, на которых бушуют шторма и лежат льды. Нужно понимать и предсказывать морские погодные условия.
Наконец, море — это источник энергии, и морская энергетика развивается. Там ставят ветряки, строят приливные электростанции, а также такие, которые работают благодаря течениям или используют разницу температур на поверхности и в глубине.
Проблема в том, что океан — это очень сильная стихия. Всего лишь кубический метр воды, казалось бы, немного по размерам, но по массе – это целая тонна. А сколько таких кубометров и тонн задействованы в любом морском процессе — миллиарды! Идет прибой — представляете, какая это энергия, если ее направить в мирное русло? Но она может и разрушать. Те же приливные электростанции порой не выдерживают удары штормовых волн. Все это требует научного обеспечения.
«Важны усидчивость и умение доводить дело до конца»
Куда пойти учиться, чтобы стать океанологом?
— Выбор вуза зависит от того, какой именно океанологией вы хотите заниматься. Если физической, можно пойти учиться в Московский физико-технический институт (МФТИ), там есть кафедра термогидромеханики океана, многие ее выпускники идут потом к нам. Также подойдут механико-математический и физический факультеты МГУ. На географическом факультете МГУ есть профильная кафедра океанологии. В СПбГУ и в Санкт-Петербургском гидрометеорологическом университете также есть кафедры океанологии. Если интереснее морская биология, то нужно идти на биологический факультет МГУ, СПбГУ и других университетов. Если в приоритете геология — путь лежит на геологические факультеты.
А что еще надо знать?
— Остальные базовые требования зависят от того, какую сферу вы выберете. Биологией захотите заниматься — это одна механика научной деятельности, нужно много в микроскоп смотреть. У физики другая специфика, у геологии — третья. Важно знать английский язык: я использую его в работе каждый день, потому что на нем ведется вся научная коммуникация. Так уж вышло, что научные статьи пишутся на английском. Его необходимо знать, если человек хочет быть успешным ученым вообще и океанологом в частности.
А еще важны усидчивость и умение доводить дело до конца. Я много работал со студентами, аспирантами, и у меня такое впечатление, что остаются люди, которым это очень нравится, которым близка идея научного познания, которые любят море, любят работать в нем и его изучать. Я помню себя, когда я только пришел в океанологию, я подумал: неважно, что будет происходить, я хочу этим заниматься!
«В науке нужен задор»
Расскажите, пожалуйста, о ваших экспедициях.
— Работа океанолога почти всегда подразумевает выходы в море. Конечно, кто-то занимается только моделированием и спутниковыми данными, не выезжая из института. Но я думаю, что полезно смотреть на объект исследований, чтобы лучше его понимать. Даже если ты непосредственно не обрабатываешь данные измерений.
Измерения, которые производятся в море с судов, — самые точные, самые качественные, базовые. На них все и опираются. И СССР, и Россия всегда были передовыми державами в области морских измерений, у нас был хороший флот. Сейчас в нашей стране около 20 научно-исследовательских судов, конкретно у нас в институте их шесть. Три больших и три поменьше. Они уже возрастные, но работают много. На большом судне помещается около 50-80 научных сотрудников и человек 50 команды. И выглядит оно как семиэтажный дом. Маленькое судно принимает 20-30 научных работников и еще 15 членов экипажа, это как четырехэтажный дом.
- Источник:
- NNNOOOB, CC BY-SA 4.0
В первую очередь мы изучаем российские моря, так как основной заказчик нашей деятельности — государство. Много времени проводим в Арктике, к которой сейчас очень большой интерес, так как теперь меньше льда и стало проще вести хозяйственную деятельность. Но также работаем в Черном море, Балтийском, Азовском, Японском, Охотском. Все моря России приоритетны. Но есть и проекты, которые направлены на более глобальные исследования. Например, в Тихом и Атлантическом океанах или в Антарктике.
Экспедиции — это отличное время. Ты выходишь в море со своими идеями, и тебе надо в сжатые сроки их реализовать, понять что-то, обработать данные и написать научные работы. Лично я провожу на большом судне месяц-полтора в год, например, в Арктике. Еще пару недель отвожу на прибрежные экспедиции. Такие чаще бывают в густонаселенной местности, скажем, на Черном море — мы живем на берегу, а рабочий день проводим в море.
Я хотел бы работать в море гораздо больше, но это сильно отрывает от обычной жизни, а пока много дел в Москве. Может быть, со временем будет получаться. Впрочем, есть у нас люди, которые ходят в экспедиции и по 9 месяцев в году. Человек буквально живет в море, как полярник на арктической станции.
Есть какие-то ограничения для участников экспедиций?
— Чтобы ездить в экспедиции, конечно, нужно иметь хорошее здоровье. Но у нас в рейс ходят и весьма возрастные люди, если хорошо себя чувствуют. Многим из них 70, а кому-то и 80 лет. У нас есть сотрудница, которой исполнилось 90, и я думаю, в этом году она отправится в экспедицию, она очень сильна и бодра. Женщин в море очень много, порой даже больше, чем мужчин. Они работают наравне со всеми, разве что не таскают самые тяжелые грузы. Любой сотрудник, который хочет ходить в море, может это делать.
Конечно, все проходят обучение и знакомы с техникой безопасности, потому что, когда мы в море, мы считаемся частью экипажа. Мы должны знать, что делать в нештатной ситуации — если на судне пожар, и даже если напали пираты! Хотя, казалось бы, какие в Арктике пираты? Все это обучение мы проходим в специальных центрах, у нас есть подтверждающие сертификаты.
Каковы карьерные перспективы у океанолога?
— Молодой ученый, у которого еще нет грантов, зарабатывает обычно меньше, чем окружающие. Но когда вы вырастаете в ценного специалиста, никаких проблем нет. В нашем институте средняя зарплата научного сотрудника — порядка 180 000 рублей, у кого-то побольше, у кого-то поменьше.
Добавлю, связывая свою жизнь с наукой, вы должны четко понимать, что она вам нравится, без романтического ореола. Наука — очень интересная, жесткая и конкурентная сфера. Она дает большую свободу действий, но и требует много усилий взамен. В ней нужен задор, нужно «пахать», и, если вам это нравится, у вас все получится.
Фото предоставлены героем публикации, если не указано иное
