Окуренные бахуром: большое путешествие по Султанату Оман

Оман — старейшее государство в арабском мире, известное как форпост торговли в Индийском океане, готов рассказать не только свою историю, но и предложить настоящие приключения. Журналист Ольга Растегаева исследовала фьорды и каньоны Омана, отправилась в горы и прошлась по улицам древних городов.

Мусандам: тишь да морская гладь

Полуостров Мусандам врезается в Ормузский пролив, упирается в Хаджарские горы и рассыпается каньонами в синих водах Оманского залива. Туристы их все чаще называют фьордами, но у оманского ландшафта свои пейзажи — аравийские. И здесь тоже ходят в круизы.

На закате мы вышли из маленького порта и отправились в сторону гор. На море качало, но едва мы зашли в залив, как деревянная доу стала спокойно скользить по синей воде.

Порой здесь можно встретить стаю дельфинов, но не в этот раз. От природного комбо гор и моря невозможно оторвать глаз. В персиковом небе золотого часа вершины кажутся многослойными, словно их нарисовал художник, стараясь передать перспективу.

Где-то чуть дальше — в Ормузском проливе курсируют десятки танкеров, везущих нефть, обогащая султанат. Но здесь царит идиллическая тишина, а вокруг пейзажи, которые вообще не изменились с течением времени. Разве что иногда над горами парит крыло параплана: Мусандам — одно из самых известных мест для полетов на Аравийском полуострове.

До некоторых деревень по-прежнему можно добраться только морем. А в Кумзаре — маленьком поселении — местные жители вовсе говорят на своем языке, миксе из фарси, урду, арабского, английского и португальского.

В треугольнике Мусандама получается замедлиться — засыпать под шум прибоя, если выбрать комнату или виллу на самом берегу, есть креветки, рыбу и лобстеров, летать над горами и плавать с маской и трубкой у острова Телеграф. Это все еще Оман, но в каком-то уж очень другом обличье.

Маскат: охраняемый ханджарами

Впрочем, на рынке Матрах и сегодня дымится бахур, стоят флаконы с розовой водой, чаши ароматными смолами — ладаном и миррой, шариками красителей индиго, а торговцы приглашают взглянуть на пирамидки специй.

Прогулявшись по рынку, мы свернули в ближайший переулок и поднялись по ступеням форта Матрах. С его смотровых площадок открывается чудесный вид на Маскат. Город очарователен, нет никакой вычурной архитектуры, да что там — в столице вообще нет ни одного небоскреба. Их строительство запрещено. Взгляд скользил по белым кубикам домов, похожих на сахар к морю цвета кобальта и береговой линии, похожей изгибами на ханджар.

Расцвет Маската пришелся на три столетия — с XVI по XIX век, когда он был португальским плацдармом на Аравийском полуострове, а затем столицей Оманской империи, которая простиралась от Персии на востоке до африканских берегов на западе и включала в себя архипелаг Занзибар.

В этой гавани когда-то швартовались корабли, груженные пряностями, золотом, ладаном, финиками, готовые отправиться через океан. Сегодня на якоре стоят традиционные лодки доу, катающие туристов, да огромная яхта султана Омана, которая заставит присвистнуть любого.

На закрытых воротах дворца Аль-Алам тоже сверкают на солнце ханджары. Внутрь не пускают, но полюбоваться масштабным экстерьером можно, как и прогуляться по набережной и садам вокруг. А вот двери большой мечети султана Кабуса открыты для всех посетителей, даже не исповедующих ислам, с 8 до 11 утра, кроме пятницы, когда на молитву собираются несколько тысяч человек.

На следующее утро, скинув сандалии, я шла по теплому мраморному полу, в котором отражалось голубое небо и минареты. Первым делом Якуб отвел меня в большой молитвенный зал. Все, кто заходят внутрь, сразу замедляют движение — разглядывают сверкающие люстры из австрийского хрусталя, ковры из Ирана, резьбу по дереву. Затем, когда мы оказались во внутреннем дворике, гид увлек меня в аркады, стены которой по периметру были украшены мозаичными нишами, отсылающими к великолепию Стамбула, Исфахана, Марракеша, Дамаска, Кордовы и других исторических мусульманских столиц.

От мечети можно быстро добраться по другого архитектурного творения, построенного во времена правления султана Кабуса — Королевского оперного театра. Внутрь можно попасть с экскурсией и полюбоваться роскошными интерьерами, музыкальными инструментами, выставленными в вестибюле.

До Национального музея еще минут двадцать езды, по меркам столичных жителей — далеко. Он неожиданно оказался закрыт для посещений, но Якуб призвал не расстраиваться и предложил альтернативу — пойти в этнографический музей Бейт-аль-Зубайр. И там я потеряла голову у витрин с массивными серебряными украшениями, которые оманские женщины носили веками, у стендов, рассказывающих о традиционных ярких нарядах, таинствах восточной парфюмерии и благовоний.

«Так вот чем благоухает от Якуба», — подумала я. «Да, моя мама все еще окуривает одежду бахуром, я гостил у нее буквально два дня назад».

Сур и окрестности: секреты моря и реки

Я завороженно стояла у подножия маяка Аль-Айджа. Передо мной открывалась бухта Сура, в форме подковы, над ней слышались многочисленные призывы муэдзинов к молитве. Протяжные звуки а капелла улетали куда-то в море. Будним днем город выглядел пустым, во время отлива накренились деревянные лодки, на мели торчали маленькие катера, на пляже играли дети под присмотром женщины. Ставни старых домов были закрыты, форты безлюдны.

Смею предположить, что в средние века здесь было более многолюдно. Есть свидетельства, что в соседнем порту Калхат выходили на берег путешественники Марко Поло и Ибн Батута. А сам Сур когда-то был столицей кораблестроения. Оманцы строили деревянные парусные лодки с длинными изогнутыми носами, которые на протяжении столетий перевозили рабов и специи через Индийский океан. Строят деревянные суда и сейчас, но строгают рубанком уже выходцы из Пакистана и Индии. В конце концов, Сур ближе к Мумбаи, чем к Мекке.

О морской истории города можно узнать в местном музее, но лучше заглянуть на верфь, которая работает аж с 1730 года, походить между кораблей, которые когда-то спустят на воду. Здесь пахнет тиковым маслом, а в углу мастерской валяются челюсти пойманных кем-то акул.

Вообще, мы с Якубом ехали на прогулку в окрестные вади — долины пересохших рек. Но мой проводник настоял, чтобы мы заехали в Сур. Дорога из Маската была живописна, она петляла вдоль побережья и бисквитного цвета гор, которые не особо надежно скрывали свои изумруды — реки, которые оманцы упаковали в древние оросительные системы-фаладжи, и водоемы в ущельях.

До вади Тиви из Сура мы домчались буквально за полчаса, свернули в каньон и медленно ехали вдоль почти высохшей реки, любуясь пышной растительностью и финиковыми пальмами. А чтобы добраться до вади Шааб — одного из самых эпичных ущелий Омана, пришлось сесть на маленькую лодку. Переправа через реку заняла всего пару минут, но другого варианта попасть на тропу, ведущую через рощу финиковых пальм к вади, нет.

Уже десять минут спустя поход стал захватывающим. Мы медленно шли под нависшими скалами вдоль реки, любуясь бассейнами с изумрудной водой. К середине пути пришлось перелазить через огромные валуны, перекрывшие реку после очередного камнепада. Взгляд цеплялся за почти идеальные, кубической формы камни, словно вытесанные каким-то гигантом. Промокли кроссовки — пришлось переходить вброд ручей.

Но все небольшие сложности забылись тут же, когда мы свернули в долину, окутанную солнцем. Передо мной предстали большие бассейны с водой такого цвета, словно в ней растворились изумруды. Хотелось немедленно прыгнуть с валуна в прозрачный бассейн.

Вади Шааб хранит и еще один фантастический секрет: по воде можно дойти или доплыть до пещеры с водопадом. Внутрь стоит непременно попасть, чтобы увидеть, как вода становится люминесцентной.

Солнце уже садилось за Хаджарские горы, когда мы пошли обратно. Но до заката Якуб успел показать мне еще одно чудо природы — карстовую воронку, что находится неподалеку от города Бимма, которую здесь называют Hawiyat Najm — «Падающая звезда». В огромном земном провале, всего в 600 метрах от моря, образовался глубокий водоем, где тоже можно искупаться при желании. Местные жители верят, что когда-то сюда упал метеорит, из-за которого и образовался 40-метровый кратер. Впрочем, ученые говорят, что хрупкий песчаник вымыли подземные воды.

Джабаль-аль-Ахдар: в высоты Хаджарских гор

На рассвете я вышла на террасу своего номера, чтобы увидеть, как встает солнце над знаменитым каньоном Вади Аль-Нахур — Великим каньоном Омана. Многие приезжают в горы только ради этого момента, хотя остаются еще на пару дней, чтобы уйти в радиальные треки (особенно популярна тропа «Балкон», ведущая по зубчатому уступу самой высокой горы страны Джебель-Шамс (3009 м) над каньоном к деревне Гул), полазать по виа-феррате или просто понежиться в теплом джакузи с видом на горный хребет.

После завтрака мы медленно спускались по серпантину и болтали о «Зеленой горе», именно так переводится название этого региона Джабаль-аль-Ахдар. Якуб рассказывал о многочисленных плантациях фруктов — инжира, граната и персиков, дамасских роз и небольших мануфактурах, где еще, как и века назад производят розовую воду. Лепестки собирают в апреле, и я обещаю себе вернуться сюда весной.

«А как называется эта гора?», — уточнила я, глядя из окна на очередную торчащую вершину, аравийский «ответ» Маттерхорну. «Не знаю, просто гора, — у нас нет названий для каждого пика».

Серпантин заканчивается у деревни Биркат-аль-Муз. Если покружить по улочкам, сразу обратишь внимание на роскошные резные двери старых домов, которым вполне может оказаться пара сотен лет. Ирригационной системе фалладж намного больше. Она до сих пор доставляет родниковую воду в деревню и пальмовую рощу, где растут финики и бананы. Поэтому деревню так и называют — банановой.

Это местечко стоит того, чтобы задержаться подольше, поболтаться по улицам, с любопытством заглядывая в заброшенные глинобитные дома, прогуляться по пальмовым плантациями и вдоль фалладжей, накупить в местных продуктовых лавках фиников. Но если время поджимает, надо ехать в Низву. Ровно в час дня там закрывается знаменитый базар.

Низва: хроники старейшего города

Я задрала голову и посмотрела в каменный проем, содрогнувшись. Представила, как раскаленное масло льется на захватчиков. Архитекторы древнего форта Низвы тщательно продумали оборону цитадели: схему люков, тайных ходов, узких окон для стрельбы — все это я изучила в деталях.

Форт XVII века мы исследовали с местным жителем Абдуллой — поднимались по лестницам на большую круглую башню высотой 34 метра, заглядывали в комнаты и хранилища. Он тепло приветствовал своих знакомых, которых мы встречали по дороге в Старом городе: один из них угостил нас арабским кофе с кардамоном и печеньем с финиками, другой показал глиняные горшки в лавке на рынке. Все улыбались — стало очевидно, что дружелюбие глубоко заложено в характерах оманцев.

Старый город Низвы хоть и преобразился, обзавелся стильными кофейнями и сувенирными лавочками, но выглядит очень атмосферно. В узких переулках еще висят старинные фонари на стенах, резные двери с тяжелыми металлическими замками словно ведут в другое измерение. По пятницам за старыми городскими стенами на козьем рынке идет бойкая торговля скотом, а дважды в год по особым праздничным дням, следуя древним традициям, жители Низвы устраивают мясное пиршество Шува (Shuwa). В яму с огнем — подземную печь — они бросают мешки из банановых листьев с мясом, начиненным специями, где оно томится пару дней.

Ничего из этого, увы, увидеть не удалось. Была среда, и город жил своей обычной жизнью. Туристы осматривали форт, ездили на электрических машинках с гидом по кольцевому маршруту, выбирали в лавках на рынке серебряные украшения и керамику, традиционные мужские шапочки кумма и дишдаши.

В VI и VII веках Низва была столицей Омана, но и сегодня она вполне конкурирует с Маскатом и является очагом культуры, религии и образования: здесь по-прежнему открыты университеты, шумит базар, сверкают на солнце золотые купола мечетей. Из Низвы берет свое начало правящая династия Омана, здесь родился ее первый представитель имам Ахмад бин Саид аль-Бусаиди. Отсюда родом и национальный герой Султан бин Саиф II, изгнавший из Омана португальцев. Как будто историй о прошлом и восточных сказок про волшебных ослов было недостаточно, и Абдулла вдруг засуетился: «Надо бы поторопиться — нам нужно успеть в музей Oman Across Ages».

Время в Низве как будто украл джинн, я и не заметила, как за прогулкой день покатился к закату. До современного здания музея истории и наследия, что стоит словно бы посреди пустыни, мы добрались за 20 минут. Отсчет времени здесь начинается примерно за 800 миллионов лет, из зала в зал велось повествование об эпохах, свидетелями которых была эта земля и ее жители.

Охранник помахал рукой, показывая на часы. Время вышло, как и мое в этой удивительной стране. Но я вернусь, надо же купить себе козу на пятничном рынке и собрать лепестки дамасских роз.