«Опираясь на прошлое, искать свое место в настоящем»: как в Казыме сохраняют культуру хантов

Марина Кабакова занимается развитием культурных проектов в Казыме — здесь она родилась и выросла, сначала она работала учителем, а потом перешла в местный музей. «Вокруг света» рассказывает об уникальности культурного наследия казымских хант и о том, как Марина пытается его сохранить.

В конце прошлого века наш регион оказался в центре масштабных газовых и транспортных путей. Мы оказались под угрозой: экологические загрязнения, уничтожение пастбищ и принудительная социализация хантов-кочевников.

Люди с трудом перестраивались. Они уже отошли от своей культуры, но и новое еще не могли принять. И как будто дальше жить стало незачем, бессмысленно. В результате — пьянство, разобщение, волна суицидов. У меня был брат-спортсмен. Он часто выпивал, именно алкоголь повлиял на его решение уйти из жизни. Когда у меня подросли три сына, я стала бояться, что с ними случится то же самое. «Как нужно их воспитывать, чтобы избежать горя?» — спрашивала я себя. Только с помощью национальной культуры. 

В культурантропологической школе было совсем немного детей, поэтому спустя время нам отдали ребят из Казымского интерната. Туда приезжают учиться дети из отдаленных стойбищ и деревень. На каникулах мы часто ездили к детям домой, знакомились с их родителями, с их бытом и культурой.

И мы поняли, что дети, находясь в интернате 9 месяцев из 12 в году, сильно деградируют из-за отсутствия самостоятельности. В интернате за них уже все решили: за них решили, где будет стоять кровать, когда они будут есть, когда они будут учить уроки, в какие кружки они будут ходить, когда они лягут спать и т.д. В семье у ребенка есть право выбора, а в интернате такого права не было. 

В первую очередь интернатовские дети были лишены того, чем они жили — контакта с природой. Тогда мы решили создать стойбище, куда мы могли бы ездить с интернатовскими детьми на выходные и в каникулы. Мы построили избушку в лесу, где очень много времени проводили с детьми, чтобы они не забывали свою культуру. 

Экспериментальное стойбище и связь поколений

В 1997 году культурантропологическую школу закрыли, признав эксперимент успешным. Все специалисты антропологической школы перешли в среднюю школу Казыма, где мы начали работать с сельскими детьми. К тому времени в Казыме уже переставали общаться с детьми на хантыйском языке, хотя в семьях его знали.

Тогда мы решили построить постоянное детское стойбище, что мы и сделали в 2000 году. Оно находится в 20 км от Казыма, туда надо ехать по реке или долго идти по берегу — и сегодня оно до сих пор существует. Мы начали туда ездить с сельскими детьми, погружались в традиционную культуру: рисовали, рыбачили, собирали ягоды, обустраивали пространство. 

В основном, к нам на стойбище ездили дети из семей, где были пьющие родители. Многие взрослые в селе и даже педагоги в школе считали таких детей умственно отсталыми. Но на самом деле это были удивительные дети — в стойбище они раскрылись перед нами во всей красе. Из-за неблагополучной ситуации в семье дети были вынуждены рано научиться самостоятельности, и поэтому нам, учителям, было безопасно с ними в лесу. Получалось, что мы учили детей хантыйской культуре, а дети учили нас жизни на стойбище. 

Постепенно к нам в стойбище начали приезжать дети не только из Казыма, но и из соседних районов, потом из округа, потом из других регионов России — Эвенкия, Ямало-Ненецкий автономный округ.

Чтобы социализировать детей, мы начали открывать другие направления в рамках летней школы на стойбище. Например, мы создали детский Парламент мировых народов, куда приглашали вступать детей из разных стран. При помощи Парламента мы пытались решать проблемы культуры на детском уровне — создавали проекты, придумывали стажировки. Всё это хорошо сказалось на становлении детей: некоторые проекты нашего детского Парламента вылились в большие взрослые дела. Кто-то создает свою музыку, кто-то пошел работать в театр, кто-то стал педагогом, решив продолжить наше дело.

Тогда я перешла на работу в местный музей, стала заведующей отделом традиционных промыслов и ремесел. У меня появилось огромное поле возможностей для творчества — чего не было в школе. Я стала работать не только с детьми, но и с молодежью, а также мы задействовали новую аудиторию — старожилов, которые могут передавать свои знания и опыт молодым жителям села. В результате у нас появились проекты, рассчитанные одновременно на две аудитории — на аудиторию взрослых и детей, — что более эффективно для развития связи поколений и сохранения хантыйской культуры.

«Медвежьи игрища»

В культуре хант центральное место занимают «Медвежьи игрища» (Пупи як) — это центральная церемония в культуре хант по случаю добычи медведя. Лично я впервые столкнулась с «Медвежьими игрищами» в 2004 году, когда праздник проходил в Казымском музее. Тогда я еще работала в средней школе и ходила туда вместе с детьми. Для меня происходящее на сцене было непонятно, потому что «Медвежьи игрища» — это сложный праздник. Но постепенно я начала вникать в суть праздника: в этом ритуале собраны все правила жизни, какие есть у человека нашей культуры. 

Впервые мы решили провести «Медвежьи игрища» самостоятельно в 2010 году. Тогда мы столкнулись с проблемой: исполнители стареют, уходят из жизни, а молодое поколение не знает языка и не присутствует на праздниках. «Медвежьи игрища» — это духовный праздник, и я считаю, что когда теряешь духовную культуру — исчезает вся культура. Я подумала, что если молодые ребята смогут погрузиться и стать исполнителями медвежьих игрищ, то возможно, они найдут свой путь в жизни.

В 2015 году мы разработали проект «Школа сохранения ритуального праздника „Медвежьи игрища“» и выиграли грант Фонда Тимченко. В рамках проекта мы предложили обучить мужчин старшего возраста исполнению священных песен, а молодых людей — более доступной ее части — небольшим песням и сценкам.

Новелла «Казымские люди» с Мариной Кабаковой в главной роли

Мы планировали проводить обучение на местах проживания старожилов — тех из них, кто помнил тексты «Медвежьих игрищ». В результате Школа «Медвежьих игрищ» вышла за рамки нашего села: сначала создали районную школу, а сегодня она действует и в столице ХМАО. Это была хорошая практика, которая разошлась по всему округу.

Бóльшая часть «Медвежьих игрищ» — сакральная. То есть песни и танцы можно исполнять только на самой церемонии и нельзя выносить на публичные мероприятия.

Благодаря участию в конкурсе «Культурная мозаика малых городов и сёл» Фонда Тимченко мы нашли разные форматы представления «Медвежьих игрищ». Вместе с экспертами фонда мы нашли выход и сделали упор на «лунгалтупах» — это десакрализованные сценки, высмеивающие различные человеческие пороки, которые разыгрывают исполнители в берестяных масках. Эта часть игрищ доступна для понимания даже тем, кто не владеет хантыйским языком, так как основным здесь является язык жестов.

«Театр берестяных масок»

Мы познакомились с эстонским режиссером Анной Тюрнпу, которая специализируется на работе с финно-угорскими народами. Именно она предложила нам заявлять и отыгрывать проблемы нашего народа, используя для этого сцену. Мы долго сопротивлялись и говорили, что так нельзя, но в результате решили попробовать. Так в Казыме появился «Театр берестяных масок». В театре мы ставим разные спектакли: и по мотивам «Медвежьих игрищ», и по современной истории нашего народа.

В сентябре 2021 года «Театр берестяных масок» выступил в Ханты-Мансийске со спектаклем «Вертолет» (Щанри-хонра) — это спектакль о проблеме оторванности детей от родителей. Фабула спектакля такова: 1930-е годы, в Казыме строят культбазу, детей из стойбищ насильно забирают в интернат. В интернате дети заболевают, и несколько детей от этой болезни умирают. Когда пришло время отправлять младших детей в школу, отец поставил колья на площадку, где садился вертолет, и не дал возможности увезти своих детей.

В спектакле также показаны неизвестные многим обычаи и обряды хантыйского народа. Например, я сама тоже играю в спектакле и рассказываю историю, которая произошла со мной на самом деле. Когда мой младший сын был совсем маленький, он плохо спал по ночам. Тогда мы провели специальный обряд, чтобы определить, чья именно душа переродилась в моем сыне — ханты верят в реинкарнацию. После проведения обряда мой сын стал хорошо спать по ночам. 

Поддержка культурных инициатив

После «Театра берестяных масок» я решила создать Фонд поддержки угорских проектных инициатив (Фонд ПУПИ, с хант. «медведь») и идти дальше — искать и поддерживать другие идеи в районе. В 2018 году мы, заручившись поддержкой муниципальной администрации, провели в Белоярском районе мини-конкурс социокультурных проектов «Малая культурная мозаика». Гранты от 10 до 20 тыс. руб. получили девять проектов. Среди них, например, рыбацкое подворье в хантыйском селе Ванзеват, в котором проживают всего 412 жителей.

На рыбацком подворье до поздней осени собирались местные жители для общения: готовили традиционные блюда в традиционной печи, делились рецептами, вспоминали песни. Такие посиделки помогли старожилам Ванзевата основать свой песенный коллектив, который теперь выступает на всех праздниках.

Сегодня наш Фонд ПУПИ совместно с Центром историко-культурного наследия «Касум Ёх», где я работаю, — это центр социокультурного развития на территории Казыма и соседних поселков, городов, да и всего региона. При этом наши проекты камерные и не нацелены на привлечение толп туристов: как только Казым превратится в место массового посещения, хантыйский мир исчезнет. Лишь немногим можно показывать, как он прекрасен и полон чудес.

В 1990-е годы мы начинали работу по сохранению культуры с детей, а сейчас в наши проекты вовлечены люди разных возрастов. Нам все охотнее помогают региональные власти. Кроме того, мы создаем общественные центры сохранения культуры в малых деревнях Белоярского района, проводим семинары для инициативных жителей. Рассказываем им о том, как разработать стратегию культурного проекта, как собрать команду, где найти ресурсы.

Лично ко мне регулярно обращаются за помощью по написанию грантов для различных конкурсов — и это не может не радовать. Это значит, что своим примером мы вдохновили людей в районе, а скоро вдохновим и во всем округе.