От Франции до Египта: увлекательное путешествие в усадьбу Кузьминки

Князь Сергей Михайлович Голицын^[1], невероятно любивший её, ежегодно тратил на её содержание приличные суммы. Он обижался, когда знакомые и приятели именовали её по-простонародному. Речь идёт не о возлюбленной.

Все вышесказанное относится к подмосковной вотчине, которую Голицын обустраивал в течение тридцати лет и в которой он нашёл свое последнее земное пристанище.

«Усадьба Кузминки», как говорили простые люди в XIX веке и как сейчас называем мы, «село Влахернское или Мельница», как называл её хозяин, была одновременно дачей, образцовым хозяйством, архитектурно-парковой жемчужиной и мемориальным местом, где жила память о выдающихся предках владельца и русских императорах, начиная с Петра Великого.

Сергей Голицын сделал то, что за триста лет в полной мере не удавалось ни его предшественникам, ни потомкам: при нем Кузьминки поражали масштабом, ухоженностью и безупречным вкусом. Здесь все было comme il faut. Это было жилище вельможи и аристократа.

Ансамбль Кузьминок складывался в течение ста с лишним лет, с начала XVIII до середины XIX века. Вплоть до революции 1917 года усадьба никогда не продавалась чужим лицам и переходила по наследству ближайшим родственникам — представителям рода Строгановых, а затем Голицыных. Конечно, усадьба меняла внешний облик в соответствии со сменой архитектурных и садово-парковых стилей. Усадебный комплекс достраивали, перестраивали и поновляли.

В 1820-е–1840-е годы под руководством семейства архитекторов Жилярди произошла последняя масштабная перестройка. Но в целом Кузьминки хранили атмосферу старины, а каждая следующая эпоха до 1917 года не уничтожала, а бережно наслаивалась на предыдущую. Уже тогда многим любителям истории и искусства было очевидно, что Кузьминки представляют собой выдающийся памятник культуры, хотя усадьба была еще живым, меняющимся и функционирующим хозяйством^[2].

При С.М. Голицыне Кузьминки полностью сформировались как своеобразное созвучие локальных архитектурно-парковых ансамблей в составе одного масштабного и величественного ансамбля усадьбы. Многие из комплексов называли дворами: Господский, Хозяйственный, Конный, Скотный. Архитектурными комплексами можно назвать и Влахернскую церковь с колокольней и ризницей, Слободку для дворовых людей, флигели Садоводства с домом садовника и оранжереями.

Они как бы небрежно и живописно «раскиданы» на огромном пространстве в несколько сотен гектаров. В этом прослеживается пейзажный принцип планировки. Тот же принцип встречается в загородных царских резиденциях, из которых самым близким к Кузьминкам стилистическим образцом является Павловск.

Князь Голицын не был горячо увлечен изящными искусствами, не получал образование в европейских университетах и не жил годами за границей. Он никогда не держал первенство в украшении своей усадьбы выдающимися образцами европейской архитектуры и скульптуры. Не стремясь поразить и удивить своих гостей, он, тем не менее, умел выбирать лучшее.

Ведущим стилевым направлением Кузьминок, безусловно, является классицизм.  Самым ярким образцом этого стиля стало здание Конного двора. Оно было построено по проекту Доменико Жилярди в 1820-х годах.

Названия «Конный двор», «конюшенный двор» или попросту «конюшни» совсем не отражают впечатления от того, что в действительности мы видим перед собой. Это сооружение больше похоже на дворец. Огромный, но при этом гармоничный комплекс живописно раскинулся на берегу Верхнего пруда.

Конный двор выстроен в форме каре с открытым внутренним двором. Парадный фасад — это высокая арка-ниша в центре, называемая Музыкальным павильоном и соединенные с ним стеной два флигеля. Колоннада Музыкального павильона, рельефные украшения на стенах, рустованные поверхности и знаменитые «Юноши, укрощающие лошадей» П. Клодта напоминают о прекрасном искусстве Греции и Рима.

Яркими примерами позднего классицизма являются и шестнадцать скульптур грифонов, которые поддерживают чугунные канделябры Господского двора. Источником вдохновения  мастерских Дж. Артари и С. Кампиони при создании этих выдающихся произведений, без сомнения, были античные, скорее всего, греческие образцы. Отметим схожесть грифонов в Кузьминках с греческим скульптурным изображением сидящего грифона, находящегося ныне в Мюнхенской глиптотеке.

Типичный образ русской дворянской усадьбы начала XIX столетия передают также церковь, два классических флигеля господского дома, центральная часть и барельефы оранжереи, а также чугунная решетка ограды Господского двора. Эта решетка, как и скульптуры, фонари, мосты, гладь воды вызывают ассоциацию с Петербургом, атмосфера и стиль которого в этой, казалось бы, очень московской усадьбе, постоянно сопровождают посетителей.

К садам галантного XVIII столетия отсылает нас французский регулярный парк с двенадцатью лучами-просеками, обсаженными липами, в центре которого когда-то располагалась статуя бога солнца Аполлона. Парк был разбит в 1760-е годы, при отце С.М. Голицына князе Михаиле Михайловиче. Еще одно название парка — «Часы». Оно указывает на практическое использование этой части усадьбы в качестве больших солнечных часов.

Заслуживает внимания перекличка с итальянским искусством, о котором неоднократно упоминали те, кто видели усадьбу Кузьминки в пору расцвета. Н. Руднев писал, что Влахернское «едва ли уступит какой-нибудь великолепной Итальянской вилле с мраморным палаццо, бархатными лугами и зеркальным озером».

Так называемая «Львиная пристань», расположенная на берегу Верхнего пруда и украшенная скульптурами четырех египетских львов, как и арочные мосты неподалеку, напоминают виды Венеции. Чугунные скульптуры львов, величественно лежащих на пристани, а также украшающие парадный двор усадьбы, являются одной из вариаций на тему древнеегипетских изваяний IV в. до н.э.

Из Египта они попали в Рим, а потом в Париж и Лондон и вдохновляли скульпторов XVIII–XIX веков. Копии, выполнявшиеся в мастерских, открытых европейскими художниками и скульпторами в России, сохранились в усадьбе Марьино и в Архангельском.

Египетская тема в стилистике Кузьминок — одна из самых интересных. В этом стиле построены оранжерея и кухня. Крылатый египетский диск, иероглифы, львиная голова и сфинги, маскароны в виде египетских божеств, капители колонн, стилизованные под лепестки лотоса — эти и другие детали придают сооружениям необычный вид.

Пока до конца неясно, кто из архитекторов, скульпторов или художников предложил хозяевам такое любопытное решение. Предполагают, что в разное время в строительстве и оформлении двух «египетских» зданий принимали участие И. Шнейдер, И. Жеребцов, Р. Казаков, И. Еготов, И. Жилярди, Д. Жилярди, А. Воронихин.

В 1830-х–1840-х годах классицизм уступил место романтизму, историзму и эклектике. В это время Доменико Жилярди, являвшийся одним из последних выдающихся архитекторов-классицистов, покинул Россию и вернулся на родину в Швейцарию. После него в Кузьминках в стиле неоготики был возведен новый Скотный двор, похожий на старинную европейскую ферму.  Грандиозный и обширный, он, как и Конный двор, скорее напоминает дворец.

Экстерьер усадебной церкви все также сохранял классические черты. Но особое символическое значение приобрела древняя византийская икона Божьей Матери, родовая святыня Строгановых и Голицыных. Во имя этой иконы еще в начале XVIII века была освящена первая церковь в Кузьминках. Благодаря ей появилось и название местности — село Влахернское. Князь Голицын, человек глубоко религиозный, придавал большое значение ценности этой иконы.

К византийскому искусству и культуре в данный период обращались как к основе древнерусского искусства. Именно поэтому в 1850 году Кузьминки, а вернее село Влахернское, уже позиционировалось как своеобразное место памяти, которое  «именем своим также должно напоминать древнюю Византийскую Влахерну, как наши: Вифания и Новый Иерусалим напоминают священнейшие места Палестины». 

Этот пересмотр культурных ценностей означал большой поворот ко всему русскому. С 1830-х годов любовь к национальной культуре осознанно подчеркивалась как важная составляющая мировоззрения русского человека. Стоит заметить, что в течение всей жизни, вне зависимости от моды и стиля, хозяин Кузьминок считал себя именно таким человеком.

Он был успешным владельцем заводов на Урале и рачительным хозяином. Все то полезное и ценное, что он видел за границей, он старался использовать у себя на родине. Все его заграничные покупки, в том числе произведения искусства, предназначались для России. В этом, безусловно, заключается одна из причин, по которой процветала и его усадьба.