От Конфуция до повара: что такое Дао и куда он «ведет»

Дао и его пути

Представьте, что вы заблудились в большом городе. Как бы вас ни тянуло смотреть по сторонам и любоваться величественными зданиями и красивыми площадями, в такой ситуации главное ваше желание — поскорее выбраться на знакомое место. Стремясь обрести опору в уличном лабиринте, вы пытаетесь обнаружить дорогу, которая вывела бы из центра к окраине.

Вы лихорадочно пробуете маршруты и упорно ищете ориентиры. Тем не менее у вас нет абсолютной уверенности в том, что улицы и переулки, по которым вы идете, приведут именно туда, куда нужно. Вы изучаете карту, а также сверяете свои догадки с полицейским и прохожим. Но у каждого из них свое представление о наилучшем маршруте, и они отправляют вас в противоположные стороны.

В какой-то момент вы начинаете сомневаться в успехе своих стараний. Но, пока вы пробираетесь сквозь хитросплетения улиц и нагромождение зданий, не переставая осматриваться кругом и слегка тревожась о том, что может поджидать вас за углом, вас вдруг посещает мысль: бродить вот так, не зная цели, — это, оказывается, довольно приятное дело. Вы исследуете новые уголки, перед вами открываются необычные виды, а тревога и стремление поскорее выбраться постепенно утихают. Еще не вечер, и можно, в конце концов, не торопиться.

Минуя бульвары, площади, переулки, вы вдруг обнаруживаете, что город, в который вас занесло, невероятно очарователен. На смену ноющему желанию найти выход приходит осознание того, что, пробуя разные маршруты и не зная заранее, куда они приведут, осваиваемый город можно превратить из гнетущей западни в заманчивый парк развлечений.

Единственный способ узнать, куда приведет дорога, на которой вы оказались, — это продолжать идти по ней. Вы наконец-то поняли, что суть в самом движении, а не в том, чтобы таращиться в карту или даже пройти весь путь до конца. Вы превратились в странника, которого больше не заботит какая-то конкретная цель путешествия.

Дао

«Дорога», «путь», «направление» — таковы основные значения китайского слова дао. Пожалуй, это самое распространенное и важное слово в китайском философском лексиконе: все китайские мыслители рассуждают о Дао. Но дать ему четкое определение довольно непросто.

Китайский иероглиф «дао» состоит из двух графических элементов: один обозначает голову, другой — идею движения, прохождения^*.

В старинных формах иероглифа можно различить изображение перекрестка. В древние времена он, в частности, использовался в тех контекстах, где речь шла о перенаправлении русла реки, не позволяющем ей затапливать берега. Так что же он означает?

Дао можно понять только через совокупность его различных значений: это дорога, путь, метод, формула, искусство. Оно отсылает к учению, толкованию, доктрине. Это существительное и глагол; прокладывание дороги и сама дорога; образ жизни и наставление в том, как жить; размышление и практика.

Выступая основополагающим принципом всего сущего и путем, которому все сущее следует, Дао управляет ходом всех вещей. В нем воплощаются естественные и спонтанные процессы, регулирующие вселенский цикл. Но если вы примитесь искать Дао, то не увидите и не услышите его. Оно бесформенно, но задает форму всему, что есть. Как только вам покажется, что вы готовы определить или назвать Дао, оно ускользнет от вас.

В этом смысле Дао загадочно, но не таинственно, составляет первооснову всего, но отнюдь не просто. Оно за пределами словесного описания и рационального мышления.

«Книга пути и благодати» содержит несколько подобных афоризмов, описывающих природу Дао. Сам текст краток, он состоит всего из восьми десятков небольших главок. Его авторство приписывают легендарному персонажу — мудрецу Лао-цзы, который, предположительно, жил в VI в. до н. э.

Сегодня, основываясь на извлеченных в ходе раскопок рукописных вариантах текста, можно заключить, что окончательная версия трактата сложилась по крайней мере на два столетия позже. Мы, однако, по-прежнему не знаем, кто, где и почему написал эту книгу. Продолжение же изысканий в этой области, как представляется, пойдет вразрез с нарочито антиинтеллектуальным духом самого текста.

Термин Дао получил известность на Западе в основном благодаря «Дао дэ цзин», но важно подчеркнуть, что принципы Дао описывались и во многих других философских текстах. Так, отрывок из обширной поэмы под названием «Нэй е» («Внутреннее делание»), составивший главу в трактате «Гуаньцзы», объясняет:

Дэ, второй иероглиф в названии «Дао дэ цзин», переводимый здесь как «благодать», обозначает внутреннюю силу или мощь, присущую каждому из нас. Каждый человек обладает определенным запасом свободной индивидуальной энергии, которая позволяет ему действовать и жить, максимально согласуясь с законами Дао. Дэ следует трактовать как возможность приспособить принципы Дао к индивиду или же, напротив, как способ, посредством которого Дао действует в отдельных вещах.

Например, чтобы добраться из точки А в точку Б, требуется избрать какой-то вариант передвижения. Животные и люди располагают различным энергетическим потенциалом и, соответственно, разными способами преодоления этого пути: они могут ползти, идти, скакать, бежать, плыть, лететь, перемещаться на лошади, машине, велосипеде и так далее.

В сопоставлении с другими биологическими видами люди выделяются тем, что у них есть дополнительный запас свободной энергии, которая позволяет быть креативными и выходить за рамки природных ограничений.

Если бы мы жили в полном согласии с Дао времен года, мы вставали бы с рассветом и ложились бы с закатом; то есть зимой наши дни были бы короткими, а летом, напротив, длинными. Но электричество (или до него свечи) позволило удлинить зимние дни, а занавески или ставни помогли сократить летние дни. Иначе говоря, наша свободная энергия позволяет менять режим естественного освещения.

Но заниматься этим нужно в меру, чтобы оставаться в ритме Дао: высвобождение свободной энергии индивида должно вписываться в естественный порядок вещей. Если мы на много дней отгородимся от солнечного света или всю ночь проведем под электрической лампочкой, то Дао времен года будет нарушено, и этот разлад с природой может повредить нашему физическому и душевному благополучию.

Из подобного подхода к принципу Дао вытекает следующее: даже если мы не полностью понимаем окружающий мир, у нас, по крайней мере, есть представление о том, что он действует по определенным законам. Нам кажется, что существует какой-то общий порядок, управляющий Вселенной.

Наши жизни и окружающий физический мир как будто бы следуют невидимому маршруту. При этом мы не знаем, почему этот маршрут предполагает бесконечное количество направлений, отмеченных бесчисленными изгибами и поворотами. Вот это признание человеческого невежества является принципиально важным.

Следуя какому-то одному конкретному маршруту, мы в состоянии приблизиться к пониманию того, куда он ведет, но даже если этого не произойдет, то в пути мы приобретем опыт и даже, возможно, оценим свое странствие как раз из-за отсутствия ответа на интересующий нас вопрос.

Когда ответ на вопрос: «Что такое жизнь?» — ускользает от нас, китайский философ предлагает задаться другим вопросом: «Как следует жить?» Западная философия и западная наука очень озабочены вопросом «что?». Это полезный вопрос: он, например, позволяет определить воду как дигидрогена моноксид (H₂O). Но, кроме того, вода еще и мокрая, она течет и ее (иногда) можно пить, в ней нуждаются все живые существа. Человек, измученный жаждой, вряд ли найдет утешение в знании молекулярной формулы воды.

Крестьяне или инженеры, чья задача — изменить русло реки для того, чтобы она оросила рисовые поля или не затопила город, в первую очередь будут представлять воду как нечто движущееся и текучее. Когда вы принимаете душ, вода вас увлажняет и очищает; когда идет дождь, капли воды мочат вас; когда вы плаваете, вода, в отличие от воздуха, поддерживает ваше тело. Вода есть то, что она делает; да и вообще любая вещь — то, что она делает. Для китайских мыслителей на первый план выходит объяснение того, как вещи овеществляются.

Термин Дао часто связывается с философией, известной как даосизм. В Древнем Китае даосизм обычно ассоциировался с двумя загадочными текстами эпохи Сражающихся царств. Первый из них — упоминавшийся выше трактат «Дао дэ цзин». Второй — трактат «Чжуан-цзы «, шедевр китайской литературы, приписываемый Чжуан Чжоу (369–286 гг. до н. э.).

Но в более широкой интерпретации в качестве метода или пути Дао применяется не только в вышеописанном космологическом смысле, причем обращаются к этому термину не только те мыслители, которых называют даосами. Дао жизни есть не что иное, как путь, которому нужно следовать от рождения до старости, чтобы поддерживать физическое и психологическое благополучие.

Китайские мыслители предлагают множество вариантов следования Дао — прикладных методов, предусматривающих собственные ответы на вопрос «как?». В каждой традиции китайской мысли разработана своя дорожная карта.

Ниже будет показано, что для конфуцианцев, подчеркивающих важность социальной этики и вовлеченности в общественную жизнь, Дао предстает прежде всего как «путь человека». Люди, по их убеждению, способны приложить усилия к тому, чтобы сделать путешествие интереснее самой дороги: «Учитель сказал: „Человек может сделать великим путь, которым идет, но путь не может сделать человека великим“» («Лунь юй», 15.28).

Что же касается даосских мыслителей, то, по их мнению, хорошую жизнь легче прожить вдали от общества, и поэтому их Дао обозначает либо базовые ритмы природы, либо изначальное единство, которому все принадлежит и в которое все возвращается. Наконец, Дао легистов-законников, которые вдохновляли Первого императора, состоит в том, чтобы соблюдать законы, поддерживаемые системой поощрений и наказаний.

В общем, Дао — понятие растяжимое. Оно может включать в себя и управляющий Вселенной универсальный закон, и рецепт правильной человеческой жизни, и, рассуждая более узко, какой-то конкретный метод: путь войны, путь мудреца, путь благородного мужа, путь древних, путь правления, путь тела.

Но давайте вернемся еще раз к Дао, понимаемому в качестве космической силы. Откуда оно берется? Ответ состоит в том, что вселенское Дао было всегда и возрождается постоянно. Мир, в котором мы живем, не таит за собой никакой иной реальности. Маршрутов и теорий, помогающих нам исследовать лежащую впереди дорогу, может быть великое множество, но сам путь лишь один.

В отличие от иудеохристианской традиции, китайская мысль обычно удовлетворяется подобным объяснением, не обращаясь ни к всемогущей силе, ни к вселенскому законодателю, ни к небесному творцу.

Таким образом, Дао не создано и не выдумано, оно не подвержено воздействию внешних сил вроде первотолчка или Большого взрыва: «Человек следует [законам] земли. Земля следует [законам] неба. Небо следует [законам] дао, а дао следует самому себе» («Дао дэ цзин», 25). Последние слова в оригинале этой цитаты — цзы жань — прекрасно описывают древнекитайское понимание природы Дао.

Цзы жань можно перевести как «исходить из самого себя», «следовать самому себе». Это выражение применяется и в современном путунхуа для того, чтобы обозначать естественность, природность, натуральность («естественные науки», «природный мир», «натуральная среда»).

Но в древние времена его главным значением оставалась именно «самопроизвольность» — в противовес физически воплощенной реальности. «Проистекать из самого себя» — это скорее модус бытия, а не какое-то качество физического мира, живущего по своим законам.

Короче говоря, китайская вселенная динамична и органична. Она обретает порядок в себе самой. Попробуйте представить ее в виде энергетического поля: вещи в ней ведут себя так, а не иначе не потому, что они ранее получили импульс от каких-то иных вещей, но из-за того, что им присуща спонтанность.

Тонкую разницу между этими подходами можно уподобить различию между утверждениями о том, что мяч катится по полю из-за удара игрока, и о том, что такова внутренняя природа мяча — катиться. Китайская мысль следует логике второго типа: мир живет в силу внутренней спонтанности и самопроизвольности, он сам генерирует и культивирует себя. Он «следует самому себе».

Вместо того чтобы заявлять, что мир был создан из ничего, китайцы воспринимают бытие во всей его сложной организации как нечто, развившееся из предшествующего состояния простоты или недифференцированности: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию» («Дао дэ цзин», 42). Но что такое это ци, которым все наполнено?

Ци

Основной материал, из которого состоит все сущее, называется ци. Среди вариантов перевода этого слова фигурируют: энергия всякого рода, пневма, жизненная сила, дыхание, поток, эфир.

Пиктографические истоки иероглифа, изображающего ци, отсылают к испаряющейся росе или дымным воскурениям, поднимающимся от жертвенников. В различных вариантах написания этого иероглифа воспроизводится элемент, за которым стоит существительное «рис» и глагол «кормить».

Идея о том, что ци — это «дыхание жизни», объясняет, почему эту сущность сравнивали с похожими, но несовпадающими образами из других культур; в их списке оказываются греческое слово пневма, санскритское праджня, латинское спиритус, ивритское нешама. Пожалуй, слово ци лучше всего вообще не переводить.

Первоначально обозначая «пар» или «туман», со временем оно стало маркировать первичную субстанцию вселенной, пронизывающую все существующее. На ум здесь приходит сравнение с климатическими или атмосферными условиями: современное китайское слово «погода» буквально переводится как «небесная ци».

В космологическом смысле ци предстает своего рода жидкостью, присутствующей в атмосфере, сгущения и растворения которой затрагивают все живое. Ци не является дуалистической противоположностью субстанции (по типу противопоставления энергии и материи), то есть нельзя просто взять вещь и добавить к ней немножко ци.

В ци также нет никакого сходства с неделимым атомом. Природа ци сопряжена с энергией и движением — таков же пар в кабинке, где вы принимаете горячий душ. Он может сгущаться в водяные капли или испаряться, когда вы открываете дверь, но никогда не исчезает до конца.

В медицинском плане ци есть жизненная сила, которая вместе с кровью одушевляет тело, течет по сосудам, артериям и венам, обеспечивает физическую основу для органов, кожи, плоти и мускулов. От нее также зависят и наши эмоции.

Каждый аспект нашего поведения связан с ци — в этом ряду и действия, и мысли, и темперамент. Ци может быть физической и нравственной силой.

В одной из глав «Лунь юй» Конфуций, предполагая, что состояние крови и ци меняется с возрастом^*, устанавливает прямую связь между этим началом и нравственным поведением: «Благородный муж остерегается трех вещей. Во времена молодости, когда кровь и дыхание горячи, остерегается того, что кроется в телесных наслаждениях. Достигнув зрелости, когда кровь и дыхание энергией полны, остерегается того, что кроется в соперничестве. Достигнув старости, когда кровь и дыхание ослабли, остерегается того, что кроется в жажде обретений» («Лунь юй», 16.7).

Другой видный философ-конфуцианец, Мэн-цзы (IV–III вв. до н. э.), рассуждает о том, как напитать собственную «обширную, текучую ци». По его логике, когда человек ведет себя правильным образом, он накапливает нравственную ци, которая «наполнит пространство между Небом и Землей» («Мэн-цзы», 2А.2).

Таким образом, ци может управлять нашим поведением и вести нас к высокоморальной жизни. Однозначности, однако, тут нет: когда поток ци очищен и отлажен, человек переживает физическое и нравственное благополучие, но, когда ци истощается, блокируется или течет не туда, возникают болезнь, безнравственность и отупение. Ци присутствует во всем, в том числе и в предметах, которые кажутся более или менее неодушевленными, например в камнях и деревьях, а также в картинах.

Ци являет себя в различных формах и разных степенях стойкости и плотности. Это начало может быть грубым или утонченным, легким или тяжелым. Оно может расширяться или сгущаться, концентрироваться или растворяться. Ци может быть мутной и грязной или очищенной и ясной. Грубая или тяжелая ци оседает, делаясь землей. Легкая и очищенная ци воспаряет, становясь небом, облаками, звездами, Солнцем и Луной.

Когда Небо и Земля еще не обрели формы, все струилось и перекатывалось. Назовем это Великий Свет. В Пустоте и Туманности возникло Дао. Пустота и Туманность породили Пространство и Время. Пространство и Время породили ци.

Ци обрело края и границы. Чистое и светлое взметнулось вверх и стало Небом. Тяжелое и мутное сгустилось и стало Землей. Чистое и тонкое соединяется с легкостью, тяжелое и мутное сгущается с трудом. Поэтому Небо сформировалось раньше, а Земля утвердилась позже («Хуайнаньцзы», 3.1).

Ци требуется нам для того, чтобы жить. Как говорится в «Чжуан-цзы «, «жизнь человека — скопление жизненной силы. Когда сила собрана воедино, человек живет, а когда она рассеивается, человек умирает» («Чжуан-цзы», 22.1) *.

Если говорить о кондиции нашего ци, то мы, люди, всегда остаемся в своеобразном промежуточном состоянии. Порой мы пользуемся грубой энергией, например физической силой, но иногда опираемся и на более тонкие, сгущенные формы: на ум, смекалку, чувства.

Качество нашей ци отличает нас от других созданий: «Мутный эфир образовал насекомых, кристально чистый эфир породил людей» («Хуайнаньцзы «, 7.1) *.

Все живые существа состоят из одной и той же субстанции, а физические и поведенческие различия возникают из-за разной структуры ци. Говоря иначе, космос создает себя из бесформенного состояния посредством процесса, в котором ци очищается, чтобы образовать все сущее во вселенной.

_{Отрывок из книги Рула Стеркса «Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина». М.: Издательство Альпина нон-фикшн, 2023.}