Отечественная полевая археология началась в Северо-Восточной Сибири: рассказ ученого

Недавно российские исследователи сообщили о важном открытии: якутское «кладбище мамонтов» на берегу реки Берелех не возникло естественным образом, а было создано человеком палеолита. Еще несколько десятилетий назад ученые спорили о том, когда именно человек заселил сибирские заполярные области, однако сегодня науке известно и когда люди сюда пришли, и как они жили — благодаря крупным открытиям и неустанной исследовательской работе.

Мы решили расспросить руководителя исследования, поддержанного грантом Российского научного фонда (РНФ), ведущего научного сотрудника Института истории материальной культуры РАН Владимира Викторовича Питулько, о том, что это за особая наука — археология Арктики, что сегодня известно о первых жителях Сибири и какими путями движутся изыскания в этой области. Ответы ученого публикуем отдельными главами. Разговор мы начали с вопроса о том, как зарождалась российская арктическая археология, а вместе с ней и российская полевая археология в целом.

«Куриозные» вещи для Кунсткамеры

— Читая вашу книгу о Жоховской мезолитической стоянке, можно сделать вывод, что арктическая археология — по сути, отправная точка всей российской археологии!

О развитии археологии в России написаны захватывающе интересные книги, например, «Начало изучения каменного века в России» А.А. Формозова или двухтомник Л.С. Клейна «История Российской археологии: учения, школы и личности», и многие другие, в том числе, по частным проблемам и отдельным территориям. Существует легенда о том, что царь Петр внес некоторый вклад в открытие и изучение Костёнок — одного из важнейших памятников эпохи верхнего палеолита (на Дону, недалеко от Воронежа), посетив местность, где были найдены остатки, как тогда говорили, «слонов», на самом деле — шерстистых мамонтов.

Однако в XVIII столетии российская археология в целом проходила период «антикварианизма» — собирания древностей, иногда даже с извлечением их из земли при каких-либо работах и даже целенаправленно. Например, пастор Вильгельм Толле в 1708 году в поисках предметов старины произвел земляные работы в Старой Ладоге (к этой дате коллеги иногда относят начало археологии в России).

В середине того же столетия генерал-губернатор Новороссийской губернии Алексей Петрович Мельгунов произвел раскопки знаменитого кургана Литая Могила в окрестностях Елизаветграда (ныне Кировограда, на территории современной Украины). Были и другие подобные «раскопки». Однако вся эта деятельность не выходила за рамки собирательства древностей.

Первые раскопки — в Сибири

— Но все же «родиной» полевой археологии в нашей стране стала именно Сибирь. Как так получилось?

Гораздо более важными были результаты, восходящие к личности Петра Великого, среди которых одним из важнейших была деятельность организованной им в Петербурге Академии наук. Под ее эгидой отправлялись экспедиции П.С. Палласа, В. Беринга, Г. Миллера, С.Г. Гмелина и других выдающихся представителей российской науки. Археологические работы в них были особым поручением, и их проводили нередко. Миллер изучал курганы под Усть-Каменогорском, Гмелин — в других областях Сибири, но также оставил свой след в изучении Костёнок, исполнив, в определенном смысле, завещание Петра.

В 1734 и 1737 годах Академия распространила «анкеты», составленные историком и географом Василием Татищевым, предписывающие собирать сведения и описывать древние руины и изваяния, особенно с надписями. Таким образом, различные виды археологической деятельности в стране осуществлялись и развивались, часто охватывая в первую очередь Сибирь.

Возводить начало российской археологии к любому из этих событий вряд ли возможно. Неслучайно я выделяю понятие раскопочных работ как главной характеристики полевой археологической деятельности. Экспедиция Биллингса — Сарычева (1785-1793), в ходе которой состоялись раскопки на поселении у мыса Большой Баранов близ устья реки Колымы в 1787 году, была частью государственной (и академической) программы, продолжавшей научные проекты, не успевшие осуществиться при жизни Петра.

Проведенные Сарычевым раскопки не с целью простого выкапывания из земли раритетов, а с целью получить представление о жизни и орудиях труда людей, некогда поселившихся у Большого Баранова мыса, были в полном смысле слова археологической работой, ибо отличались мотивацией от иных случаев «раскопок» Толле, Мельгунова и других собирателей.

На этом основании можно считать, что Сарычев произвел, вероятно, первым, археологические работы в нашей стране. На рубеже XVIII и XIX веков количество подобных действий возрастает, но он был, по-видимому, первым. Мировая арктическая археология начинается с 22 июня 1787 года, это факт. Возможно, мы можем считать этот день и рождением российской полевой археологии (для археологии каменного века точно).

Почему так получилось? С одной стороны, это дело случая. С другой — сам случай является результатом неслучайных системных действий российской государственной власти — Петра и его последователей. Почему именно в Сибири и почему в Арктике? Сибирь и ее арктическая зона были объектом системного, насколько это было тогда возможно, изучения (по ряду причин, от любознательности до геополитики).

Сработал закон больших чисел — чем больше было таких экспедиций, тем скорее в рамках их деятельности такие работы могли быть произведены. А заниматься археологией в Арктике действительно трудно, и проводить раскопки в условиях многолетней мерзлоты — занятие сложное и творческое, трудное, но исполнимое. Для этого нужно любить эту работу, эту природу, и стремиться к результату.

Примечательно, что раскопки Баранова Мыса спустя 150 лет произвел Алексей Павлович Окладников, академик, выдающийся исследователь археологии Сибири и организатор науки. Вот такая перекличка времен…

Продолжение следует