Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

«Отредактировать» кролика: как мифы о ГМО мешают науке стать ближе к людям

Биолог и популяризатор науки Александр Панчин объясняет, почему «ребрендинг» генной модификации только укрепляет предрассудки

18 августа 2023Обсудить

Недавно ученые НИИ Пушного звероводства и кролиководства имени В.А. Афанасьева в кооперации с Институтом биологии гена РАН получили кролика с заданными характеристиками — с более жирным, а значит — и вкусным мясом. Сами авторы научной работы, объясняя суть проведенных изменений, утверждают, что получили не «трансгенное» животное, а «генно-отредактированное». Речь идет лишь о «нокауте», то есть не о добавлении новых генов, а, наоборот, об удалении гена, исходно существовавшего в организме.

«Отредактировать» кролика: как мифы о ГМО мешают науке стать ближе к людям
Источник:
Midjourney

Руководитель проекта, доктор биологических наук, член-корреспондент РАН Глеб Косовский, объясняет: в процессе генной модификации добавляется новый ген, а плюс к нему и участок вирусного генома. В то же время метод редактирования генома работает на другом принципе, с уже имеющимся материалом — и позволяет добиться нужных модификаций, как говорит профессор, «не вводя в организм ничего чужеродного». «В этой технологии не случайно, а адресно, именно там, где нам нужно, мы редактируем функцию гена, отвечающего за массу», — уточняет Косовский.

О том, почему такой метод на самом деле не хуже и не лучше остальных методов генной модификации, и почему его объяснение не поможет снизить опасения общественности перед ГМО, размышляет биолог Александр Панчин.

Биолог

Популяризатор науки, биолог, старший научный сотрудник Института проблем передачи информации имени А.А. Харкевича РАН

Изменение генома никогда не бесконтрольно

Термин «ГМО» действительно оказался неудачным — многих людей он прямо-таки пугает. Нужно бороться с предрассудками и объяснять научные основы генной модификации. Однако выбирая новый «нестрашный» термин, описывающий внесение изменений в геном — «метод редактирования генома», — получится только поощрить иррациональное отношение к передовой научной технологии, считает эксперт.

Современные технологии (такие, как CRISPR/Cas9 и не только) уже позволяют вставлять «чужеродный» ген строго в определенное место генома — если на ранних этапах развития генной модификации ген мог встраиваться в случайное место, теперь это не так. Впрочем, и раньше это не было для ученых большой проблемой. Исследователи могли определить, где именно вставка произошла, и отобрать те особи, «где она ничего важного не поломала», — тем более что у млекопитающих часть генома, кодирующая белки, весьма мала.    

Мутация — всегда мутация, неважно, каким способом она привнесена

Редактирование или удаление уже имеющегося «родного» гена не более и не менее рискованно, чем добавление нового «чужеродного» гена. Так, все известные генетические заболевания людей связаны именно с изменениями уже имевшихся «родных» генов, причем исключительно естественным путем. Точно так же, как добавление генов извне, мутации внутри естественного генома могут повлечь за собой нежелательные изменения.

К тому же, хотя людям и не все равно, с генами каких организмов идет работа, с точки зрения молекулярной биологии это не имеет принципиальной разницы. «На генах нет пометки, что это ген кролика, а это ген человека или паука. Организму не важно, чужеродный ген это или родной. Все гены состоят из одинаковых нуклеотидов, которые мы обозначаем буквами „A“, „T“, „G“ и „C“. И некоторые гены разных видов очень похожи, вплоть до полной идентичности», объясняет биолог.

Даже к большим последствиям, чем добавление «чужеродных» генов, может привести удвоение или утрата некоторых «родных» генов. Вопрос в том, с какими именно генами идет работа. Поэтому, по мнению эксперта, классификация организмов на «естественные», «трансгенные», «генетически модифицированные» или «генно-отредактированные» не несет биологического смысла.

Александр Панчин

«По факту мы все мутанты. И важен не способ или принцип генетических изменений, а конкретные мутации, которые произошли».

Значение имеет не технология, а конкретные гены — мишени

Методы именно генетического редактирования — работы с собственным геномом — применялись на кроликах и раньше. На основании ряда примеров (в том числе, например, получения кроликов с врожденным иммунодефицитом или измененным липидным обменом) ученый показывает: работая с уже имеющимися генами, можно «много чего поломать» — ухудшить функционирование организма.

Впрочем, другие работы доказывают, что его можно и улучшить — например, в работе 2021 года китайские ученые отключили другой ген, связанный с липидным обменом, что привело к снижению воспаления и риска атеросклероза на жирной диете. Известны и убедительные работы на мышах — например, в одной выключение определенных генов продлевало животным жизнь.   

В организмах, полученных тем или иным методом генной инженерии, нет ничего априори хорошего или плохого — важна не технология редактирования ДНК, а какие конкретно гены являются мишенями.

Генная инженерия совершеннее, чем селекция

Более того, генная инженерия имеет преимущество перед классической селекцией (которая у общественности опасений не вызывает): любые манипуляции с генами делаются осознанно, с пониманием функций редактируемых, доставляемых или выключаемых генов. В то же время природа пользуется исключительно «методом проб и ошибок», что ведет как раз к появлению всякого рода мутаций с непредсказуемыми последствиями.

Можно понять ученых, которые опасаются получить неодобрение своей работы от широкой общественности, испытывающей страх перед ГМО. «Кажется, что решение должно лежать не в попытке переименоваться, а в честном донесении до широкой общественности, что ничего ужасного в новых технологиях изменения ДНК нет», — предлагает он, призывая «не лить воду на мельницу» таких страхов.

На самом деле большинство людей не слишком разбирается в том, что такое гены и мутации — об этом явно говорит и статистика, приведенная в книге автора «Сумма биотехнологии». А раз так, то не стоит устраивать «ребрендинг» термина ГМО и придумывать новые «нестрашные» названия для той же генной модификации — они вряд ли повлияют на иррациональный страх и магическое мышление в духе «я съем ГМО и сам генетически модифицируюсь».

«Мой призыв довольно прост: давайте устранять невежество, а не „неправильные“ слова», — подытоживает Александр Панчин.

РЕКЛАМА
Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения