Писатели-криптографы: какие послания прятали между строк Уильям Шекспир, Джеффри Чосер и Виолетта Шабо

Тайна кода Шекспира

«Купи себе стеклянные глаза / И делай вид, как негодяй политик, / Что видишь то, чего не видишь ты» (Перевод Б. Пастернака.), — с этими достаточно жестокими словами обращается к ослепленному Глостеру король Лир в одноименной пьесе Уильяма Шекспира, написанной в 1606 г. Но может ли быть так, что в этих строках, как и в других произведениях драматурга, скрыто тайное послание?

На втором этаже шумной таверны, в комнате, освещенной мерцающим огоньком свечи, поэт писал свои пьесы, используя два вида шрифтов. Но зачем? Чтобы показать шпионам, что это не просто прекрасные стихи, но закодированное сообщение?

Более того, можем ли мы быть уверены, что работающий над рукописью человек — сам Шекспир? Возможно ли, что этим невероятным писателем и криптографом был кто-то другой? Что, если на самом деле не было никакого Шекспира, а все его произведения написал Фрэнсис Бэкон — ученый, криптограф и лорд-канцлер Англии при короле Якове I?

Споры вокруг «шекспировского вопроса», наверное, не стихнут никогда. Не знаю, на чьей стороне вы, но я ставлю на то, что Шекспир все-таки сам написал эти пьесы. Я уверен, что образованному молодому человеку из Стратфорда было под силу создать великолепные произведения, в которых отражается вся человеческая натура.

Шифр Бэкона и правда существует. И это не просто очередной метод замены одних букв другими, а целая система, позволяющая вставлять закодированные послания в любой текст — даже в музыку, если все сделать правильно. Мороки с этим шифром не оберешься. Для начала надо перевести алфавит в двоичную систему — буква А становится ААААА, Б — ААААB, В превращается в AAABA, Г — AAABB и т. д.

Для шифрования используются только комбинации, состоящие из букв A и B. Вам может быть более знакомо числовое выражение двоичного кода, в котором буква А записывается как 00000 (ААААА), Б — 00001 (ААААB), В — 00010 (AAABA), а Г выглядит как 00011 (AAABB).

Так как же этот код можно было вставить в несравненные строки Шекспира? Все очень просто: нужно всего лишь использовать два разных шрифта. Например, я хочу зашифровать сообщение «Как-то так» в песне из пьесы «Много шума из ничего».

В тексте знак 0 или A будет отображаться обычным шрифтом, а 1 или B — жирным. Тогда К будет ababa или 01010, А станет aaaaa или 00000, Т — baaba или 10010, а О будет abbba или 01110.

Для расшифровки текста вам понадобится разбить все слова на группы из пяти букв и, следя за изменением шрифта, подставить вместо каждой группы одну обычную букву (помните, что обычный шрифт — это А, а жирный — B).

Единственным минусом является то, что теперь слова выглядят очень странно, а это может привлечь внимание дешифровщика, если мое послание будет перехвачено. Но в XVII в., когда тексты писались от руки, эту разницу можно было легко замаскировать, выдав за простое изменение нажима пера.

На очередном витке своей одержимости Гэллап начала расшифровывать скрытые между строк сообщения, которых более 300 лет никто, казалось, даже не замечал. Она пришла к твердому убеждению, что, если верить шифрам, Фрэнсис Бэкон был сыном Елизаветы I и Роберта Дадли, графа Лестера. А значит, после смерти королевы верховная власть должна была достаться не Якову I, а ему.

Но, вместо того чтобы претендовать на трон, он удовлетворился тем, что под именем Уильям Шекспир сделался величайшим драматургом всех времен и народов, непревзойденным знатоком любви и человеческой природы. Читая фолианты Шекспира, изданные в XVII в., Элизабет Гэллап также уверовала в то, что в некоторых пьесах зашифрованы другие, неизвестные миру произведения автора. По ее словам, одно из них называлось «Трагедия Анны Болейн».

По-видимому, фанатичный энтузиазм Гэллап несколько исказил результаты поиска, так как никто, кроме нее самой, не смог разглядеть в небольших изменениях толщины букв никаких ошеломительных откровений. Даже знаменитые американские криптографы Уильям и Элизабет Фридман не обнаружили подтверждений теориям своей соотечественницы.

Тем не менее шифр Бэкона используется и по сей день. Помимо сложности, он известен тем, что дал повод к новым предположениям об истинном авторе произведений Шекспира. По всей видимости, споры по этому поводу не утихнут до тех пор, пока люди ходят в театр на «Гамлета».

Секреты звезд

Бытует мнение, что средневековый Лондон был мрачным, примитивным и жестоким городом — не то что в нашу благостную и просвещенную эпоху. Низкие строения, шумные трактиры, узкие улочки, по которым по колено в грязи и навозе пробираются торговцы, ремесленники и священники, крестьяне гонят скот, а воздух пропитан всепроникающей вонью. Но было бы ошибочным считать, что у города не было своего шарма.

Церкви зачастую были светлыми и просторными, их наружные стены выкрашены в яркие цвета, городские сады создавались согласно философским принципам, каждый цветок в них имел свое символическое значение, а травы, которые там выращивали, были целебными. Даже тогда Лондон принимал множество заморских гостей, ведь он был, есть и еще долго будет одним из центров европейской торговли. А в сердце этого городского хаоса жила поэзия и литература, блестящая, захватывающая, вызывающая то хохот, то слезы.

Именно таким видел Лондон Джеффри Чосер и его бессмертные паломники, рассказывающие байки по пути в Кентербери. Чосер был асом в криптографии. В начале XIV в. он разбирался в шифрах ничуть не хуже вундеркиндов, которые появятся на свет лишь через пару сотен лет.

На самом деле было бы странно, если бы Чосер ничего не смыслил в этих материях: он ведь был не только выдающимся поэтом своего времени, но и придворным Ричарда II и дипломатом, а значит, ему приходилось время от времени и шпионить. «Кентерберийские рассказы» обессмертили его имя, но это, конечно же, далеко не единственное его произведение. Перу Джеффри Чосера также приписывают множество интереснейших трудов, в числе которых астрономический трактат «Экватор планет».

В трактате рассказывается о работе астрономического вычислительного прибора под названием экваториум, благодаря которому можно рассчитать положение разных небесных тел. В последнее время среди ученых возник спор по поводу авторства этого текста (в частности, оно приписывается некоему монаху). Доподлинно его установить пока не удалось, но в тексте есть отсылка к имени поэта, а также некоторые параллели с «Трактатом об астролябии», который, бесспорно, был написан Чосером. Но самое интересное то, что в «Экваторе планет» комментарии к некоторым таблицам написаны в виде шифра.

Всего в книге было обнаружено шесть кодов, которые работают по принципу замены букв открытого текста символами. Один из них удалось декодировать, и вот что открылось исследователям: «С этой таблицей входите в таблицу расчетов положения Луны в каждой фазе». Как видите, речь не шла ни о политике, ни о заговорах. Но, с другой стороны, факт, что фраза зашифрована, показывает, что автор трактата — будь то Чосер или вышеупомянутый монах — понимал, что иногда даже астрономические знания стоит держать в секрете.

Создание карты положения Солнца, Луны и звезд в ту далекую эпоху могло быть воспринято как посягательство на религию и вмешательство в дела Господа. Тогда не было различий между астрологией и астрономией, и поэтому люди верили, что небеса могут раскрыть тайны человеческих судеб.

Использование кода в данном случае могло быть чем-то вроде масонского «подмигивания», намеком для посвященных на то, что текст был написан исключительно для них. Одно из предназначений любого шифра — конспирация, то есть сохранение в тайне неких сведений, известных узкому кругу лиц. Так что многие герои «Кентерберийских рассказов», попадись им математические формулы, скорее всего тоже приняли бы их за шифр.

Во времена Чосера современный английский язык только зарождался. До этого в Лондоне веками звучала латинская, старофранцузская и древнеанглийская речь. Но именно Джеффри Чосер начал первым писать на относительно понятном нам языке. Кроме того, он — или тот самый безымянный монах — впервые использовал этот язык для составления шифра, скрывающего секретные сообщения.

Жизнь, что есть у меня

Их целью было сеять ужас и панику среди оккупантов. Они проникали на захваченные территории и устраивали диверсии. Все, что стояло у них на пути, подвергалось уничтожению: от железных дорог до целых фабрик. И днем, и ночью их неустанно преследовали нацисты.

Речь идет о секретных агентах Управления специальных операций (УСО), которые десантировались в Европу — зачастую поодиночке, — где им предстояло выполнять самоубийственные задания. Их подвиг примечателен не только опасностью миссий, на которые их отправляли, но и тем, что в мирное время никто и представить себе не мог, что эти обычные юноши и девушки способны на такое. И, как и подобало столь отважным добровольцам, их система шифров требовала как нестандартного мышления, так и романтичного характера.

На праздновании Дня взятия Бастилии, проходившем в Лондоне после падения Франции, девушка познакомилась с офицером французского Иностранного легиона Этьеном Шабо. Между ними завязался бурный роман, который вскоре закончился свадьбой. Но спокойная семейная жизнь длилась недолго: мужа Виолетты отправили на фронт для участия в Северо-Африканской кампании союзников. В 1942 г. у супругов родилась дочь Таня, а буквально через несколько месяцев стало известно о гибели Этьена.

Но Виолетта не думала предаваться вдовьему горю — она решила сражаться и сделать все, что в ее силах, чтобы отомстить за смерть мужа. Ее совершенное владение французским, скорее всего, стало главным навыком, благодаря которому ей удалось быстро попасть в ряды Управления специальных операций. Она оставила маленькую дочь на попечение родственникам и отправилась в Шотландию.

Там, среди гор, она прошла курс изнурительных тренировок, во время которых агентов учили выживанию в любых условиях, ориентированию на местности и разным способам уничтожения врагов, вплоть до перерезания глоток. Подготовленных таким образом бойцов подразделения направили во Францию помогать Сопротивлению и организовывать диверсии в тылу противника.

Одной из дисциплин, которым обучали Виолетту и других агентов, была криптография — набор чрезвычайно сложных навыков, которые к тому же подвергали жизни диверсантов дополнительным опасностям. Среди гениев, работавших на УСО, был Леопольд Маркс. В его ведении были все хитроумные способы, с помощью которых можно было передавать тайные донесения (в частности, на кусках шелка).

Маркс курировал проект создания шифров на основе книг — любых, от популярных романов до Шекспира. Для их применения требовалось, чтобы у автора и получателя сообщения было одно и то же издание одной и той же книги (совпадать должны были не только номера страниц, но и разбивка на абзацы, и даже опечатки).

Для декодирования нужно было знать, какой отрывок текста использовался в качестве ключа. Например, ключом к шифру подстановки могли стать первые несколько букв с первой страницы третьей главы романа Диккенса «Холодный дом».

Но была одна сложность, которую агенты, к своему ужасу, осознали, когда их начали арестовывать: немецкие криптографы были не менее образованными, чем их английские противники. А значит, они могли без труда подобрать ключ к такому коду (особенно если диверсанты выбирали в качестве основы монолог Гамлета «Быть или не быть»).

Значит, надо придумать такой шифр, который легко запоминается — записывать его ни в коем случае нельзя, ведь записи могут перехватить, — и в то же время его основой должно быть неизвестное немцам произведение. Для этих целей в штабе УСО на Бейкер-стрит была создана специальная команда, которой поручили сочинение легко запоминающихся стихотворений.

Самым популярным из этого творчества стал не очень пристойный и не особенно складный стишок: «Правда, что де Голля член / Толще будет шин „Мишлен“? / И что утром встав разок, / Он повыше, чем флагшток? / И правда ль, что де Голля зад / Бетона крепче во сто крат?» Отсюда, опять же, видно, что ключ оговаривался заранее и мог сразу вспомниться бойцу в порой нечеловеческих полевых условиях.

Как и книги, стихотворения позволяли быстро кодировать тексты, используя шифр подстановки и заранее оговоренные буквы или слова в качестве ключа. Неизвестность стиха означала, что никакой криптограф противника не сможет подобрать ключ наугад.

Но стихотворение Виолетты стало, к сожалению, пророческим. Успешно завершив свою первую миссию, она вернулась в Англию. Но настало время вновь отправляться на задание в тылу противника. На этот раз она должна была помочь Сопротивлению провести ряд диверсий, которые отвлекли бы часть сил немцев от обороны Франции во время высадки союзников в Нормандии.

С тех пор стихотворные шифры стали символизировать благородство криптографии и целей, которым она служит. Эта история показывает, что кодами пользуются не только интриганы, политики или ученые, но и настоящие герои, рискующие жизнью ради высшего блага. Поразительно, что немудреные стишки могли влиять не только на судьбы диверсантов, но и на сам исход войны.

_{Отрывок из книги Синклера Маккея «Шифры цивилизации: Коды, секретные послания и тайные знаки в истории человечества». М.: Издательство Альпина Паблишер, 2023.}