Полусказочная страна: Архангельская область глазами фотографа

Она живет своими историями и легендами, как отдельная полусказочная зимняя страна. Викинги в IX веке ходили набегами сюда, к «морю Гандвик» в Биармию. Здесь вели хозяйство зажиточные земледельцы, чей достаток не давал покоя ни будущим норвежцам, ни, позже, славянам, бежавшим на север от татаро-монгольского нашествия.

В XV веке Биармия вошла в Московское княжество, и за столетия местное население стало так отличаться от соседей языком, традициями, привычками, что получило собственное имя — поморы.

До наших дней они пронесли свою самобытность и разные вариации рыболовных промыслов. Подглядеть их быт и культуру можно в музее «Малые корелы»: это деревушка, собранная из подлинных памятников архитектуры, которые свезли сюда со всей области

Впрочем, считать Архангельскую область слишком уж старорусской и поморской не стоит. В нее входит Ненецкий автономный округ, основное население которого — кочующие ненцы-оленеводы. До сих пор они переселяются с пастбища на пастбище, как и десятилетия назад, пасут оленей и выходят в социальные сети из настоящих чумов.

Архангельск же, гордый русский порт, появился только при Иване Грозном. До середины XVI века водным путем на Русь никто не заходил: первыми стали англичане, которых очарованный русский царь одарил невиданными торговыми льготами в обмен на секреты кораблестроения.

Отсюда в Европу везли меха, рыбу, хлеб и, конечно, лес для судов. Сегодня развозят по северным морям еще и туристов — до Онеги, Мурманска, Кандалакши, Соловецких островов. Они, кстати, тоже архангельские, несмотря на то, что ближайший к ним порт — карельская Кемь.

Архангельская область — самая большая в России. По территории она больше Франции или Таиланда, ее омывает несколько суровых северных морей, здесь находятся самая северная точка Евразии (остров Рудольфа) и самая восточная Европы (мыс Флиссингский) на архипелаге Новая Земля.

Это тот самый настоящий русский север, в котором выжить непросто и выживают немногие. По берегу разбросаны вымершие деревни, в домах которых уже никогда не зажжется свет. Поддерживать тепло здесь трудно, это стоит усилий.

Зато здесь легко и чисто дышится. Как в любых сложных условиях, на севере с нас спадает вся шелуха, которой мы успеваем обрасти за годы сытой жизни в тепле. Здесь проявляются настоящие люди. Не всегда мы можем узнать себя в своем двойнике, и не каждый себе понравится, однако шанс встретиться с этим северным внутренним «я», безусловно, бесценен.

Заброшенные деревни Архангельской области

Их здесь много. Деревянные покосившиеся стены чернеют вдоль дорог и у воды печальными осколками былой жизни. Северная природа, строгая и хвойная, только подчеркивает безысходность борьбы со временем.

Амбары для снастей, огромные восьмиоконные дома, аккуратные когда-то церквушки и часовни — все это ветшает без разбору. На некоторых покосившихся стенах до сих пор висят таблички «региональный памятник архитектуры», наследие советских этнографических исследований.

Архитекторам и фотографам здесь действительно есть, где развернуться. Первые будут в восторге, наткнувшись у дороги на деревянный дом с полустертой надписью «1728» и резными искусными наличниками. Вторых вдохновит провалившийся в скат крыши остов купола деревянной церкви на фоне бледного неба.

Многие из этих деревень до сих пор обозначены на картах, их история известна. Например, поселение Ведягина в Кенозере. Широкий крепкий мыс отделяет часть озера так, что у него есть свое отдельное имя — Домашнее. И с трех сторон окруженная водой стоит деревенька из пяти домов. Уже давно покинутая.

Ведягина (она так и называется, с -а- на конце) никогда не была излишне популярной. К концу XIX века в ней было всего десять дворов. Впрочем, семьи на севере большие, дома тоже, так что жителей было около шестидесяти. Спустя полвека их стало еще больше. Кормились все люди за счет трех мельниц, работавших, конечно, на воде.

Сегодня деревня крепко стоит памятником самой себе только потому, что она — часть Кенозерского национального парка. Повезло и ее церквям: небольшому храму и часовне. Они появились здесь в конце XIX века. Многие гораздо более старинные поселения и храмы Архангельской области тихо уходят, проваливаясь стенами внутрь прошлой жизни.

Церковь Андрея Первозванного с приделом Ильи Пророка

Деревня Ведягина всегда была малочисленна. И, однако, здесь есть и часовня, и церковь с приделом — большая редкость для такого небольшого поселения. Как правило, прихожанам таких деревень приходилось ходить на службы в более крупные села.

Впрочем, до конца XIX века так было и здесь, в Кенозерье. Местные жители ездили по воде в деревню Погост на другой стороне Кенозера. Там в 1875 году был построен каменный Успенский собор вместо деревянного: все-таки паства была большой, более четырех тысяч человек. Сюда съезжались пятьдесят две деревни.

И все-таки ведягинцы добились разрешения на постройку небольшой часовни во имя Андрея Первозванного и пророка Ильи. Это случилось между 1883 и 1890 годами. Однако проповеди в часовнях были запрещены, допускались только специальные мирские богослужения.

Жители пяти окрестных деревень попросили успешного уроженца Ведягина, купца II гильдии Козьму Мартынова помочь в финансировании храма. Тот прислал не только денег, но и план, и чертеж фасада. Он был взят из церковного каталога, очень распространенного в то время в России: там можно было найти образец церкви, часовни, иконостаса или колокольни, одобренный всеми нужными инстанциями.

Место для нее подобрано очень удачно: на холме чуть поодаль от деревни на берегу Домашнего озера. Стена леса отступает, и храм отлично видно с воды, он чернеет в прозрачном вибрирующем воздухе.

Архитектура его необычна для деревянного зодчества: такими обычно строили каменные церкви. На крыше вместо ожидаемой аккуратной главы поднимается еще один квадратный ярус с широкими окнами, и только потом — купол. В той же манере выполнена колокольня: здесь звонило пять колоколов, которые сейчас утрачены.

Любопытно, что назвали ее ровно в честь тех же святых, что и часовню несколькими годами ранее. Илья Пророк жил в IX веке до Рождества Христова, и тем не менее он очень почитается христианской (в том числе православной) церковью. Андрей Первозванный был одним из двенадцати учеников (апостолов) Иисуса Христа, он умер, распятый на кресте около 67 года нашей эры.

Церковь и часовня были отреставрированы. Сейчас они недействующие, однако выглядят ровно так, как и век назад: их не перестраивали. Гуляя по Ведягина, словно попадаешь в машину времени. Но привыкайте: на севере это ощущение совсем не редкость.

Часовня Николая Чудотворца в Вершинино

Небольшая, аккуратная, очень изящная, часовня Николая Чудотворца, стоящая на холме у воды — одна из главных достопримечательностей Кенозерья. Ее хорошо видно не только из ближайшей к ней деревни Вершинино, но и со многих островов неподалеку.

Знаменита она своей лаконичностью — и в то же время богатством смыслов, идей и духовности. С первого взгляда и не обнаружить, что же в ней особенного, но немного посмотришь — и поймешь, что отвести глаз не так-то просто. Что-то есть в ней такое, от чего не хочется уходить. Как во всем Кенозерье. Как и во всем Русском Севере: просто, мрачновато, но дух захватывает надолго.

Точной даты постройки храма никто не знает, хотя известно, что в XVIII веке он уже стоял. Возможно, на другом месте: после церковного раскола веком ранее населению деревень и сел было запрещено строить свои часовни, так что специалисты не исключают, что ее скрывали от глаз. Здесь же, на этом холме, ей никак не спрятаться: в лучах закатного солнца она как будто парит над землей.

Между прочим, в случае северных храмов и прихожан, опасения священников не были беспочвенны: именно тут языческие и христианские традиции переплелись на удивление тесно. Ни одна другую не вытеснила, напротив, они несколько веков сосуществовали вместе и уже проросли друг в друга, как человек здесь «пророс» в природу и слился с ней.

Один из ярчайших примеров, буквально — так называемые «небеса» в северных храмах. Внутри церковь Николая Чудотворца гораздо ярче, чем снаружи. Высокие своды перекрывали и делали «небеса» — расписные потолки. Традиционно снаружи деревянные церкви не украшались, зато внутри они сияли всеми цветами.

«Небеса» поделены на восемь, двенадцать или шестнадцать граней, лучами расходящихся от центра. В каждом таком фрагменте изображали чей-нибудь портрет, причем не только святых, но и вполне светских персонажей — например, покровителей или друзей храма.

В этой церкви «небеса» частично утрачены, зато точно известно имя автора: иконописец Федор Иок приложил к потолку кисть в XIX веке. Известно, что он обучался в Санкт-Петербурге и был необычайно молод, когда уже перешел в категорию мастеров: ему было всего семнадцать лет.

Еще одно «небо» его работы можно посмотреть в деревне Усть-Поча. А всего в Кенозерье семнадцать полных комплексов «небес» и пять во фрагментах.

Внизу, под «небесами» церкви Николая Чудотворца, развешано множество длинных женских платков и полотенец, богатых и не очень. Это одно из языческих поверий: женщины и девушки приходят сюда с просьбой и взамен оставляют ткань, как обещание выполнить некий зарок. Например, поститься неделю или собрать урожай за два дня, или не расплетать косу до исполнения желания.

Кстати, во время полной реставрации за внутренней обшивкой работники нашли старинное полотенце с вышивкой тонкой работы. Зарок на особенно важную и тайную просьбу. Хочется верить, что желание было исполнено. А платок в церкви можно оставить и сейчас.

Кенозерский национальный парк

Здесь обязательно надо побывать. Это Русский Север в миниатюре. Хотя, как посмотреть: ничего себе «миниатюра» — 72 километра в длину и 27 в ширину. Но север огромен, его не объехать даже за неделю. А Кенозеро можно.

Уникальный национальный парк, биосферный резерват ЮНЕСКО, Кенозерье охраняет не только природу, но и людей. Тех, что традиционно жили и продолжают жить в деревнях на озерах и по берегам рек.

Их ряды даже можно пополнить и приехать сюда строить дом и хозяйство, но важно знать: придется избрать себе традиционное поморское кенозерское занятие. Здесь время остановилось, и никто не хочет его разгонять: ни сотрудники, ни сами жители.

Люди тут веками едины с природой: с болотами, реками и хвойными лесами, которые охраняют Кенозеро плотной стеной. Из-за этой оторванности от остального мира здесь действительно, а не на бумаге, сохранился традиционный уклад русской жизни. Свои сказки и песни, свой диалект русского языка, свои бытовые и промысловые привычки.

Сегодня, чтобы попасть к ним в гости, нужно покупать билет. Можно взять палатку и отправиться исследовать Кенозеро самостоятельно или ночевать в гостиницах, а дни проводить в плотницких мастер-классах, на конных и водных прогулках.

Да, вода — живая артерия нацпарка. Через него тянется цепочка из двенадцати озер, которые соединены между собой естественными протоками и рукотворными каналами. В Кенозерье лежит шесть из них, а между ними — удивительные лабиринты, украшенные зарослями и цветами. В середине и конце лета здесь распускаются белые лилии и мелкие желтые кубышки.

Всего же в парке более двухсотпятидесяти озер, шестьдесят семь рек и ручьев, а на карте он выглядит рваным — так много там голубых пятен. Все деревни, мельницы, музеи в основном собраны вокруг крупнейших из них — Лекшмозера и Кенозера. Кстати, глубина последнего в некоторых местах превышает сто метров.

Конечно, это территория птиц. Наблюдателям за ними тут раздолье: двести шестьдесят три вида! Много и рыбы: особенно ценятся сиг и ряпушка, которых туристы всегда не прочь попробовать.

Туристам здесь, кстати, очень рады. Проведут по системе каналов на лодке, покажут старую водяную мельницу, научат стряпать уху и традиционные пироги, даже помогут соткать одеяло. А вы, побывав здесь, поможете не только сохранить удивительное наследие, но, возможно, откроете и в себе нечто подлинно-северное.

_{Отрывок из книги Ивана Дементиевского «Русский Север: самые красивые места таинственного края вулканов и таежных просторов». М.: Издательство Бомбора (Эксмо), 2023.}