Притчи эпохи безвременья: 7 недооцененных советских фильмов, которые ярко передают предперестроечную атмосферу

Годы перед началом Перестройки в СССР многими гражданами страны воспринимались как эпоха застоя и безвременья. Череда похорон генсеков («гонка на лафетах»), андроповское «зажимание гаек», обострение Холодной войны после ввода советских войск в Афганистан, всевозможные дефициты — все это порождало ощущение предгрозовой духоты.

Талантливые режиссеры того времени часто обращались к жанру притчи или сказки, чтобы иносказательно выразить свои мысли по поводу происходящего в стране. Иногда «иносказание» выходило достаточно прямым: ситуация в жизни конкретного «потерявшегося человека» проецировалась на общее положение дел в государстве. А иногда у мэтров получались высказывания глобального масштаба, ставящие перед зрителем вечные общечеловеческие вопросы. Vokrugsveta.ru составил подборку выдающихся советских кинолент, по которым можно составить «портрет» эпохи начала 1980-х годов.

«Отпуск в сентябре» (снят в 1979-м, вышел на экраны в 1987-м)

Безжалостная притча, снятая Виталием Мельниковым по пьесе Александра Вампилова «Утиная охота» — эталонный фильм позднего СССР, когда власть расселила своих граждан по отдельным квартирам, но забрала у них мечту о будущем, заменив ее мелкими радостями бытового потребления. Граждане же, оставшись без мечты, но с элементарными житейскими благами, принялись неиллюзорно тосковать, уютно спиваться, мелко интриговать, постепенно превращаясь в атомизированное скопище равнодушных индивидов.

Инженер Виктор Зилов, гениально сыгранный Олегом Далем, как раз из таких граждан. Сотрудник непонятного НИИ, занятый производством фиктивно-демонстративного продукта. Бытовой алкоголик и клоун, служащий предметом насмешек своих столь же никчемных друзей. Безвольный бабник, неспособный запретить себе волочиться за другими женщинами, хотя этим медленно, но верно теряет супругу — до определенного момента единственную душу, которая пока еще его любит. Одаренный от природы человек, давно растерявший свои идеалы и мечтающий лишь дожить до сентябрьского отпуска и отправиться на пресловутую утиную охоту. Наблюдать за полураспадом его личности так же неприятно, как за вскрытием в морге.

Зилов — олицетворение значительного слоя позднесоветской интеллигенции, символ людей, потерявших внятную цель жизни. Неудивительно, что фильм положили на полку на восемь лет — в слишком уж неприглядном виде предстает в нем жизнь в СССР… Однако то, что демонстрировал зрителю «Отпуск в сентябре», позднесоветский кинематограф потом еще бесчисленное количество раз показал снова — под разными углами и в разных вариациях.

«Слезы капали» (1982)

«Слезы капали» — недооцененный фильм Георгия Данелии, поставленный за четыре года до ставшей культовой ленты «Кин-дза-дза». Эта грустная сказка сюжетно перекликается со «Снежной королевой» Ганса Христиана Андерсена. К сценарию фильма «Слезы капали» приложил руку писатель Кир Булычёв — так что кино получилось по-хорошему фантастичным.

Злой тролль создал волшебное зеркало, которое отражало и многократно преувеличивало все плохое и дурное. Зеркало разбилось — и один из миллионов осколков случайно попал в глаз жителю небольшого городка Зареченска Павлу Ивановичу Васину (Евгений Леонов).

Характерно, что жизнь героя до этого момента в фильме не показана. Но благодаря Евгению Леонову, ассоциирующемуся исключительно с добрыми и положительными персонажами, мы догадываемся, что был Васин человеком уравновешенным и добропорядочным, прекрасным семьянином, отзывчивым соседом и коллегой. Однако из-за злосчастного осколка герой в одночасье меняется до неузнаваемости. Теперь он видит в своих родственниках и знакомых лишь плохие черты и пороки, постоянно подозревает их в самых низменных намерениях. Довольно скоро от него сбегают сначала сын с семьей, а потом и жена; Васин насмерть разругивается с сослуживцами на работе. Обуянный безнадежной ненавистью к миру, он даже пытается гротескно покончить с собой.

Фильм оказался пророческим — на примере одного человека Данелия ярко показал то, что через несколько лет произошло с целой страной. В конце 1980-х население СССР массово уверовало, что жизнь ужасна и отвратительна, что вокруг все плохо. Людей обуял разоблачительский зуд — все вдруг бешено ринулись «срывать покровы» и добиваться правды. Но когда это делается со злобой, без любви к окружающим, то результат оказывается самым ужасным, как и в случае Васина. И, увы, в жизни недостаточно просто прослезиться, чтобы выплакать тот самый осколок зеркала злого тролля…

«Дом, который построил Свифт» (1982)

Режиссера Марка Захаров, так любившего конструировать причудливые миры, можно назвать творческим «родственником» Терри Гиллиама и Федерико Феллини. Поставленный по пьесе Григория Горина фильм «Дом, который построил Свифт» — наименее известная, самая неоднозначная и сложная для понимания работа мэтра. Это великолепный образчик герметического искусства, где на каждом сантиметре кинопленки умещается столько явной, скрытой и полускрытой символики, что кружится голова.

Картина буквально состоит из сарказма, жесткой сатиры и гротеска. В процессе просмотра можно испытать болезненное чувство, словно бы твой мозг взбалтывают чайной ложечкой. Фильм обладает немалым психоделическим эффектом и способен привести даже — если зритель не сумел своевременно отстраниться! — к легкому минутному помешательству.

Захаровский Джонатан Свифт (Олег Янковский) постоянно и с неизменной пунктуальностью разыгрывает свои похороны. Свифт хранит молчание, но все вокруг наполнено его иллюзиями и эманациями его воображения — весь этот странный дом, забитый лилипутами, великанами, йеху, гуингмами, бессмертными и пришельцами из будущего.

Зритель разделяет всю оторопь и озноб от этого дома с заезжим психиатром Ричардом Симпсоном (Александр Абдулов), присланным наблюдать за Свифтом, но чувствующим, что он сам постепенно сходит с ума. Однако ближе к концу фильма зритель вместе с персонажем Абдулова приближается к пониманию странной логики мира Свифта. В итоге, проводив Свифта в мир иной, Симпсон готов отправиться в собственное путешествие в мир творчества…

В реальности «Свифта» являются нормой ложь и двоемыслие: слова потеряли свой смысл, герои перестали понимать друг друга и зачастую лишь повторяют свои реплики по кругу. Безумцы, артисты и лгуны — кто из них говорит правду, а кто сошел с ума? И как жить, если даты твоего рождения и смерти предопределены заранее?

«Полеты во сне и наяву» (1983)

«Полеты во сне и наяву» режиссера Романа Балаяна по сценарию Виктора Мережко — поучительное кино, содержащее яркие приметы начала 1980-х.

В центре трагикомедийного сюжета находится великовозрастный оболтус Сергей Макаров (Олег Янковский) — один из тех, про кого говорят «без царя в голове». В личной жизни главного героя, работающего в архитектурном бюро, царит полнейший беспорядок. Он мечется между тремя женщинами: опостылевшей женой, молодой девушкой и влюбленной в него коллегой по работе. Последней, героиней Людмилы Гурченко, он привык пользоваться, как безотказной «палочкой-выручалочкой», на ее чувства не отвечает и даже не замечает, что в нее безответно влюблен их общий начальник (Олег Табаков). Макаров испытывает постоянную неудовлетворенность собой и своей судьбой, толкающую его на дурацкие выходки, заставляющую юродствовать и, как сейчас выразились бы, «толсто троллить» окружающих.

В год выхода «Полеты во сне и наяву» воспринимались манифестом свободолюбивой личности, отображением бунта мятущегося интеллигента против затхлого брежневского режима. Хотя, по правде сказать, скорее проблема Макарова заключается в типичном кризисе среднего возраста. Да и этот самый «режим», олицетворяемый персонажем Табакова, выглядит в фильме крайне добродушным и отнюдь не злым. Вообще, терпение людей, окружающих эгоистичного балбеса Макарова, поражает — они раз за разом прощают ему идиотские поступки. Но когда герой в итоге окончательно доводит всех до белого каления и оказывается в одиночестве, испытывая чувство отчаяния, ему не слишком-то сочувствуешь.

Тревожная атмосфера «Полетов», свойственная многим советским фильмам предперестроечной эпохи, подчеркивается прекрасной медитативной музыкой композитора Вадима Храпачёва. Во многом благодаря саундтреку при просмотре возникает ощущение клаустрофобии, пребывания в некой метафизической ловушке, из которой хочется выскочить…

«Послесловие» (1983)

Этот фильм Марлена Хуциева не входит в число самых известных работ режиссера. На первый взгляд «Послесловие» — довольно типичное произведение на тему взаимного непонимания между отцами и детьми, но на деле оно гораздо глубже. Это своего рода динамическая фотография — в фильме почти нет сюжета как такового.

В Москву в гости к типичному позднесоветскому интеллигенту Владимиру (Андрей Мягков) приезжает тесть Алексей Борисович (Ростислав Плятт). Свою дочь, уехавшую в командировку жену интеллигента, гость не застает — и на протяжении нескольких дней двум мужчинам из разных поколений приходится уживаться на одной жилплощади. Они ведут долгие диалоги, а иногда гость отлучается погулять по улочкам своей молодости. Приезжий пенсионер все больше раздражает Владимира, но он старается этого не показывать, сохраняя маску показного радушия. Когда, наконец, тесть уезжает, хозяин квартиры сначала вздыхает с облегчением. Но образ надоевшего гостя почему-то не дает ему покоя, подсознательно беспокоит, заставляя отрефлексировать этот визит пересказом своих впечатлений…

Главные персонажи картины Хуциева буквально во всем противоположны друг другу. Владимир живет в хорошей квартире, ездит по миру, выступает в телепередачах, пишет диссертацию. Внешне у него все хорошо, но на деле он не столько живет, сколько наблюдает за развитием своей скучной жизни. На его фоне бодрый Алексей Борисович выделяется восторженным отношением к мелочам, умением радоваться даже грозовому дождю за окном. Невзирая на возраст и пройденные во время войны испытания, он полон ожиданием какого-то неизведанного счастья. Он дышит полной грудью, готов обнять целый мир, а его зять, выросший в тепличных условиях, только и способен, что уныло гнобить себя…

Персонаж Владимира поставлен в центр повествования не случайно. Как раз-таки с начала 1980-х советский кинематограф принялся штамповать фильмы, полные ощущения безысходности. Это было отражение скуки и уныния, воцарившихся в сердцах советских граждан, перешагнувших 40-летний порог.

«Сказка странствий» (1983)

Знакомство с этой малоизвестной картиной Александра Митты, может поразить даже искушенного киномана, ибо это не детская сказка вроде «Приключений Буратино» или «Красной Шапочки», а самое настоящее, местами жестокое, темное фэнтези. На Западе в то время уже активно снимали фильмы в этом жанре (хотя «Легенда» Ридли Скотта и «Лабиринт» с участием Дэвида Боуи провалились в прокате), но советский зритель начала 1980-х к подобному явно был не готов. И тем не менее, это потрясающая картина! Есть в ней выстраданная правда, неподдельная красота, честный романтизм, настоящая мудрость и даже уместная толика юмора с сатирой.

Фильм рассказывает о девушке по имени Марта (Татьяна Аксюта), которая пытается отыскать похищенного злодеем Горгоном (Лев Дуров) младшего брата Мая. На помощь ей приходит странствующий лекарь Орландо (Андрей Миронов). Наивный идеалист-миротворец, он всерьез верит, что людей можно наставить на путь истинный одною лишь силой неумолимой логики. Это тип «доброго ученого», поставившего свою науку на службу человечеству. Но жизненный путь Орландо трагически обрывается: он жертвует собой, чтобы спасти Марту от Ведьмы-Чумы.

В полной грустных афоризмов «Сказке странствий» много трагизма и той провидческой проницательности, которая свойственна лишь большим произведениям. Чего стоит один лишь эпизод с деревней, выстроенной на спине дракона! Обленившиеся жители деревни благодаря вырабатываемому волшебным чешуйчатым ящером теплу живут в неге и пиршествах, лишенные необходимости в поте лица вкалывать на грядках — земля плодоносит сама, награждая их невиданным изобилием. Но все кончается катастрофой, когда люди, совершенно обезумев от самонадеянности, принимаются бурить дракона, чтобы напрямую добраться до его внутреннего жара…

Главная музыкальная тема фильма, созданная композитором Альфредом Шнитке, моментально врезается в память и, кажется, способна растопить самое жестокое сердце

«Сказка странствий» мрачна, но оставляет луч надежды. Как бы ни были слепы и жестоки люди, как ни бесчеловечна Ведьма-Чума, всегда можно создать «рукотворного нетопыря, поднимающего человека» — и сбежать, скрыться от абсурдной действительности, отправиться в волшебный полет на крыльях мечты и воображения.

«Парад планет» (1984)

Эту занимательную притчу режиссера Вадима Абдрашитова и сценариста Александра Миндадзе можно было бы снабдить подзаголовком «Пустота наших отцов». Именно что-то пелевинское просматривается в сюрреалистической истории о том, как несколько неюных мужчин, отпущенных с военных сборов на несколько дней раньше запланированного (они условно «погибают» во время тренировочного боя), отправляются пешком к деревне Гуськово — конечному пункту их войсковых учений.

В пути герои — ученый-астроном, мясник из магазина, рабочий завода, грузчик, архитектор и водитель троллейбуса, избранный депутатом, — проходят через цепочку символических приключений, отчасти напоминающих гомеровскую «Одиссею». Они попадают сначала в город красивых одиноких женщин (остров Сирен), потом на необитаемый остров, а позже и в санаторий для престарелых, явно олицетворяющий царство мрачного Аида.

Каждый из главных персонажей уподоблен отдельной планете, бегущей по своей собственной орбите, но обстоятельства заставили их временно сойтись вместе. Будучи условно мертвыми, они на время приобретают столь же условную свободу от разного рода социальных обязательств. Что отличает этих мужчин? Они совершенно пусты — и эта их внутренняя ненаполненность вполне гармонирует с пустотой эпохи. Вокруг, вроде бы, царят относительное довольство и спокойствие, а душу все равно гложет глухая невыразимая тоска… Все по привычке, доведенной до автоматизма. Особенно ярко это демонстрируется на примере астронома Германа Костина (Олег Борисов): в юности он пошел в науку, ибо эта стезя считалась престижной. А куда еще пойти отличнику? Молчалив? А что говорить-то, все слова сказаны…

Некоторые философы оперируют понятием «Радикальный субъект». Он не меняется со временем, постоянно оставаясь одним и тем же. Он вечен, но не Бог. Ему одинаково в аду и в раю. Но в точке гибели мира он оживляется. Ему становится по-настоящему интересно… Вот и астроном Костин постепенно оживляется, попадая в обстоятельства, намекающие на приближение к метафизическому краю мира. Но все быстро проходит, когда персонажи возвращаются в город — мегаполис жадно хватает их в свои объятия, растаскивает в разные стороны, обволакивает пеленой житейских мелочей. Пробуждения Радикального субъекта не случилось — в который раз…