Равновесие сил: как Свет и Тьма стали двумя основами мироздания в разных культурах

Принято считать, что свет символизирует безусловное добро, а тьма — зло. Лучи Солнца, падая на Землю, приносят ей тепло и разгоняют мрак, без них наша планета была бы безжизненным куском льда. Однако ничем не сдерживаемый и не ограничиваемый свет слепит глаза, иссушает почву и превращается в карающий огонь. Для того чтобы держать свет в рамках, не давая ему превратиться в испепеляющего убийцу, необходима тьма.

Люди еще в древности начали приходить к философско-религиозной концепции о единстве: тьма необходима, чтобы подчеркнуть свет. И, осмысляя эту идею, вновь и вновь выражали ее в религиозных вероучениях и произведениях искусства.

Боги добрые и боги злые — велика ли разница?

Если обратиться к мифологии древних народов, то сплошь и рядом видна картина, где боги неба и преисподней, противоборствуя и соперничая друг с другом, создают мир, природу и человека.

В качестве примера можно привести воззрения древних алтайцев, считавших, что мир стал результатом сотворчества двух божественных братьев — Ульгеня и Эрлика. Злой Эрлик добыл земли, из которой добрый Ульгень слепил сушу и людей. Но позже Эрлик тоже захотел стать творцом и создал собственный народ. Разгневанный самоуправством брата, Ульгень повелел, чтобы созданные им люди стали черными и отправились на запад. Сотворенный же самим Ульгенем белый народ пошел на восток.

На подобном фундаменте строятся и религии великих цивилизаций древности. Как считали древние египтяне, мир держится на дуалистическом единстве доброго Гора и злого Сета. Эти божества олицетворяли противопоставление неба и земли, мира живых и загробного мира, зачатия и рождения, жизни и правления.

«Вселенная мыслится как система пар сбалансированных противоположностей. Весь мир — это пара „небо — земля“. Внутри „земли“ различались „часть Гора“ и „часть Сета“», — объясняет семиотик и культурный антрополог Вячеслав Иванов.

Он же как пример религиозного дуализма приводит «Авесту» — памятник древнеиранской литературы, собрание священных текстов зороастрийцев. «Дуалистическая традиция „Авесты“, противопоставляющая две основные силы мира (положительную и отрицательную), представляет собой одну из первых попыток систематизации дуалистической мифологии в виде учения о двух полярных силах, действующих в космосе», — пишет Иванов.

Сотворчество противоположных начал

В Китае смыслообразующее значение получил символ «Инь-Ян». Он представляет философию баланса, где две противоположности сосуществуют в гармонии и способны трансмутировать друг в друга.

В даосизме это символизирует взаимосвязь противоположных сил как различных аспектов Дао. В болезни заключено здоровье, и наоборот. Все противоположности являются проявлениями единого Дао и, следовательно, не независимы друг от друга, а скорее представляют собой вариацию одного и того же объединяющего начала, проявляющего себя во всей природе. Если смотреть глазами китайца, в таком дуализме нет ничего плохого, и бороться с ним не надо.

Иначе оценивали это в странах, находящихся к западу от Китая, — там равноправное положение Света и Тьмы рассматривали, как результат поврежденности мироздания. В Парфянской империи II века человек по имени Мани основал вероучение, отголоски которого слышатся и в наши дни. Главная мысль сводилась к тому, что во Вселенной существуют два начала — Свет и Мрак. Они чужеродны, во всем противоположны друг другу и никак между собой не связаны.

Такая картина мироздания объясняется в том числе и стремлением Мани «освободить» Бога от ответственности за существование изначального зла. Материя — активное начало Тьмы — позавидовала красоте Света и пожелала овладеть им. Но, вступив в битву, две силы смешались между собой и породили материальный мир и человечество. Мани не хотел примириться с этой ситуацией. Он полагал, что человек должен жить так, чтобы после смерти слиться именно со Светом.

Создатели других религиозных доктрин, бытовавших в позднеантичном мире, пошли дальше — некоторые высказывали мысли о существовании могущественных богов с противоположными качествами, которые могут пребывать в гармонии друг с другом или в противостоянии и борьбе.

Например, философ Валентин, живший во II веке, создал, отталкиваясь от христианства, гностическое учение о Софии — мировой душе. София разделилась на светлую и темную части. Темная (страстная) проекция Софии вышла за пределы Плеромы (совокупности небесных духовных сущностей) и образовала из себя бесформенную страдательную сущность Ахамот. Из ужаса Ахамот произошла земля, из страха — вода, а из печали — воздух. Также Ахамот породила Демиурга, создавшего, в свою очередь, человека земного, но дух в него вошел от Ахамот. Именно ради спасения Ахамот сам Иисус Христос временно покинул Плерому — он подарил ей и человечеству светлое предощущение спасения.

Глазами христиан и «еретиков»

Основополагающая идея средневековой секты богомилов, возникшей в X веке, заключалась в том, что материальный мир не может быть творением Божиим, а является делом рук сатаны. Схожих воззрений придерживалась появившаяся в Армении в VII веке и распространившаяся в Малую Азию и на Балканы секта павликиан.

В соответствии с их доктриной, истинный, светлый Бог имеет прямое отношение только к духовному миру, тогда как творцом видимого мира является темный демиург. Богомилы и павликиане сумели повлиять на западноевропейское движение катаров, также полагавших, что мироздание — результат совместной работы доброго и злого начал. До логического предела эту мысль довели в XII–XIII вв. альбигойцы — одна из ветвей катаров.

Главной особенностью альбигойства было исповедование дуализма в его радикальной, двоебожнической форме. Католики, усердно искоренявшие эту «ересь», уничтожали альбигойские тексты, так что суть учения историкам пришлось восстанавливать буквально по крупицам.

«Существуют два изначальных и одинаково сильных бога — света и тьмы. Добрый бог света сотворил ангелов и души, то есть — весь духовный мир, а злой бог тьмы — всё то, что материально и временно. Затем Люцифер, сын бога тьмы, приняв вид ангела света, отправился на небеса, где склонил ангелов доброго бога к телесному греху. Добрый бог, желая наказать ангелов, восстал против них и сбросил их с неба на сотворенною злым богом землю, где они оказались заперты в материальных телах», — пишет историк Петр Чарнецкий.

И богомилы, и павликиане, и катары полагали, что человек, идущий по пути самосовершенствования, должен не принимать навязанные ему правила, а стремиться к Свету, к прорыву за пределы погрязшего во зле материального мира. Это была их форма теодицеи — добрый Бог не может нести ответственности за зло, творящееся в реальности, которую создал не Он.

Что касается ортодоксальных христиан, то они приходят к мысли, что Бог попускает зло, чтобы поставить человека в ситуацию нравственного выбора, и чтобы тот осознанно выбрал добро. Если бы не было зла, то как можно было бы опознать добро?

Дуалистические концепции, зревшие в недрах христианских «еретических» сект, начали проникать в литературу Средневековья — достаточно вспомнить легенды о Фаусте. Измученный скукой, он заключает договор с дьяволом и продает свою душу — казалось бы, безоговорочная победа зла. Однако в обмен на душу Фауст получает невероятные, недоступные для человека знания, которые можно было бы обратить на добрые цели.

Легенда о Фаусте получила множество интерпретаций. Так, у Гёте Мефистофель, верховный бес, представляясь Фаусту, называет себя «частью силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». И говорит, что он «части часть, которая была когда-то всем и свет произвела». Свет, по словам злого духа, — «порожденье тьмы ночной и отнял место у нее самой».

«Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар?»

Мысль о дуалистическом единстве света и тьмы выразил и Воланд — персонаж романа «Мастер и Маргарита», вариации Булгакова всё той же легенды о Фаусте: «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. <…> Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

В притче японского классика Рюноскэ Акутагава «Табак и дьявол» рассказывается, как в далекие времена сатана прибыл в Страну восходящего солнца, дабы смущать души христианских праведников. Однако таковых он там не обнаружил — к тому моменту миссионеры еще не успели приступить к работе в Японии. От скуки дьявол развел табачную плантацию и потерял даже желание чинить зло. Позже он, впрочем (чисто по инерции!), пытается одурачить торговца, заполучить его душу, но оказывается посрамлен. А вскоре и прибывший миссионер изгоняет дьявола из Японии. Тот исчезает, а табачные посевы остаются, табак входит в употребление.

В романе американского классика Дональда Уэстлейка «Людишки» дьявол и вовсе пытается спасти человечество от Апокалипсиса. Господь Бог, чаша чьего терпения оказывается переполнена людскими грехами, отправляет на землю доверенного ангела Аннаниила, дабы устроить конец света. Такой исход не устраивает сатану — и он пытается спасти «людишек», чтобы и дальше на них паразитировать.

Так люди во все времена и на всех континентах пытаются осмыслить взаимодействие света и тьмы, добра и зла — основополагающих идей человечества.

_{Фото: HAMPEL AUCTIONS; SHUTTERSTOCK / FOTODOM; WELLCOME COLLECTION}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, декабрь-январь 2023/2024}