Однажды ко мне в почту прилетел вездесущий Барбанель, в когти которого попался полуживой «Вокруг света». Планировался жёсткий рестайлинг и восхождение к корням, начиная с логотипа.
«Вокруг света» — журнал с историей. Он появился одновременно с отменой крепостного права и удивительным образом пережил все перипетии советского времени, сохранив даже некоторую преемственность в шапке.
Мы с Димой сошлись на ривайвле самого известного лого, с земным шаром и буквами на ленте.
Этот логотип я любил с детства: «Вокруг света» печатал не только удивительные истории про дальние страны, не видные из окошка хрущёвки, но и очень качественную фантастику.
Земной шар был отрисован в иллюстраторовском 3D-плагине, а буквы построены в том же Иллюстраторе, а потом дотянуты в ФонтЛабе.
Кроме логотипа, требовался заголовочный шрифт. Дима был прост и прям: он хотел Гарнитуру Рерберга.
Мне было неловко копировать один в один, поэтому шрифт был отрисован близко к прототипу, а заказчику пришлось смириться с тем, что исполнитель запихнул в otf почти всю Гражданскую азбуку, увиденную через буквы московского метро.
Шапка журнала «Вокруг света» 1914 года.
Шапка журнала «Вокруг света» 1941 года.
Шапка журнала «Вокруг света» 1946 года.
Круглый логотип — тоже сороковых годов.
Логотип-донор. Он существовал с пятидесятых по восьмидесятые годы. Я взял его за основу, сильно упростив глобус, и аккуратно, но очень существенно переработал буквы, стилизовав их под более раннюю эпоху.
В новой шапке нашлось место и для 21 Цента: им набрано сообщение о времени основания журнала.
У меня двоякое отношение к большому советскому стилю — сталинскому ампиру, или барокко, как его ещё называют. С одной стороны, терпеть его не могу: фальшивый, помпезный, громоздящий киевский торт казённых ордеров на подкладку из недобитого конструктивизма.
С другой — я продукт этой эпохи, даже родился в тени свежепостроенной мидовской высотки, спиной придавившей уютный Сивцев Вражек.
Поэтому мне ничего не стоит воспроизвести любой оттенок советского стиля, от Чехонина до брежневского брутализма.
Стараюсь этого не делать, за исключением оттепельных завихрений, но нет-нет да и пробьёт на дурной вкус и лишнюю завитушку.
В ФаРере я гасил позывы к ордеру при помощи геометрических безобразий. В шрифте для «Вокруг света» продёрнул образцовую стройность стиля издательства Academia, фронтменом которого был Иван Рерберг, при помощи петровских гражданских передержек и елизаветинских архаизмов.
У Рерберга — заглавный шрифт. У меня — юникейс с добавкой строчных а, б, е. К ним в пандан пристроены трёхногая т, д, л с прямыми диагональными ногами и почти бодониевская э — цвет Manuale Tipografico 1818 года.
О, этот привкус Большой советской энциклопедии…
«Я художник, работающий с текстом.
Чтобы найти это простое определение, понадобились
десятилетия опыта — и эта книга».
Отрывок из книги Юрия Гордона, «Книга про мои буквы». М.: Издательство «Манн, Иванов и Фербер», 2022.
Эта книга — история успеха человека, не просто нашедшего себя, но выстроившего профессию вокруг своего, достаточно необычного, способа самовыражения. В современном мире выше всего ценятся эксперты — узкие специалисты, способные решать задачи на уровне, недоступном остальным.
Стать экспертом сложно, конкуренция предельно высока. А теперь представьте человека, самостоятельно создавшего профессиональную нишу. Естественно, он далеко опережает в ней возможных конкурентов и максимально раскрывает собственный потенциал.
