Вулканизм, как известно, они смогли приспособить для отопления. Из всего остального — овечьей шерсти, лишайников и трав — делают удивительные вещи. Это хорошо умеет Астхильдур Магнусдоттир, прядильщица, вязальщица и ткачиха из городка Сельфосс, расположившегося на берегах реки Ельфуса, стекающей с горных ледников. Ее изделия — ткани, коврики, покрывала и гобелены — выглядят так, будто сохранились со времен викингов, однако при этом на удивление современны.
И уж точно актуален их идеологический посыл — решимость жить в мире с природой, пользоваться натуральными местными продуктами и возрождать старинные промыслы. Астхильдур рассказала, почему она выбрала такую жизнь.
Поселиться среди исландских лугов, делать себе одежду из овечьей шерсти и окрашивать ее отварами диких трав — вряд ли этого достаточно, чтобы спасти планету от экологической катастрофы. Но, по мнению Астхильдур Магнусдоттир, вполне хватит, чтобы прожить счастливую жизнь.
Как вы заинтересовались рукоделием? Было ли это принято у вас в семье?
Я родилась и выросла в Акурейри — городке с населением 11 000 человек на севере Исландии. Моя мама увлекалась вязанием крючком. Мы ходили с ней к одной пожилой леди, которая давала ей уроки. Меня сажали в угол, давали крючок для вязания и немного шерсти. Старушка не оставляла меня в покое, пока у меня не получался красивый и ровный стежок. А еще в детстве я каждую весну ходила на ферму помогать во время окота овец.
Тогда-то я впервые познакомилась с исландскими овцами, увлеклась природой и животными. Там же я сделала свою первую в жизни ткань: я сплела ее из пластика от молочных пакетов.
Сохранились ли к тому времени в Исландии старинные традиции народных промыслов?
Когда-то у нас в городе было большое и процветающее местное производство. Здесь располагались фабрики, занимающиеся переработкой всех видов сырья, получаемого от овец — шерсти, кожи и мяса. Кстати, главным экспортным рынком для нашей промышленности тогда был СССР.
В молодости я не знала другой одежды и обуви, кроме той, что производили на этих фабриках. Я до сих пор помню аромат той пряжи и шерстяных тканей. Сегодня ничего из этого больше не существует. Традиционные знания и навыки утрачивались постепенно в ходе индустриализации, а потом все стремительнее, по мере того, как производство и переработка переместились в Азию.
Вплоть до 1980-х были живы старики, знавшие традиционное исландское искусство ткачества. А потом наступил перерыв в два десятилетия, когда это знание исчезло. Прикладные искусства в то время у нас были не в чести. В художественных школах отделения керамики и текстиля считались непрестижными.
К 29 годам у меня было трое детей, и я сама делала одежду для всей семьи. На такое «натуральное хозяйство» в те годы все смотрели свысока: люди гонялись за импортной одеждой из последних коллекций.
Где вы научились ткать?
В 1991 году наша семья переехала в Швецию, где мне очень повезло: мы поселились недалеко от местного общественного центра, где были клубы ремесел и ткацкие станки. Туда приходили женщины разных возрастов, мы вместе ткали, и когда у меня возникали вопросы, всегда можно было обратиться к тем, у кого больше опыта.
Потом мы переехали в Норвегию, где прожили следующие десять лет. Норвежцы тоже обожают рукоделие: они поддерживают и уважают профессионалов, не дают навыкам забыться. Свои знания о шерсти я приобрела именно там.
Главное откровение случилось, когда я научилась прясть: это дало мне глубочайшее понимание материала, вплоть до самого волокна! Я осознала, что каждая стадия обработки шерсти на самом деле снижает ее качество. Я предвкушала, как использую эти знания в работе с исландской шерстью.
Был ли в вашем выборе ремесла элемент бунта, протест против глобализации?
Я всегда говорю, что в мир тканей меня привел счастливый случай, потому что это определенно не было моим осознанным решением. Глядя на меня, многие удивлялись. Им казалось, что все это ужасно старомодно, не в духе нашего времени. Но на самом деле мое ремесло дает мне твердую опору в жизни, обогащает огромным количеством новых знаний.
Сегодня взгляды изменились, интерес к традиционным ремеслам очень вырос. Мне кажется, важную роль в этом сыграл текстильный факультет Рейкьявикской художественной школы и отделение дизайна одежды Исландского гуманитарного университета.
Современная индустрия моды страдает от перепроизводства и плохой экологической репутации. Люди все чаще задумываются о том, что они могли сделать своими руками и как вообще делались разные вещи в прежние времена, до глобализации.
Как вы приобрели свой первый ткацкий станок?
Мой первый станок был шведского производства — я нашла его на чердаке. К сожалению, он не сохранился. Работать на старом и ветхом станке довольно утомительно, но сознание того, что у меня есть мой собственный станок, придавало мне сил.
Позже я приобрела настоящий эксабеккский станок с приспособлением для дамасского ткачества. На таком инструменте я могу соткать все что угодно, от простейших вещей до самых сложных узоров.
У традиционного исландского станка есть какие-то отличия от континентальных?
По-исландски ткацкий станок называется «ткацким стулом», а более примитивные станки, за которыми надо работать стоя, — «ткацким местом».
Такие станки вышли из употребления много веков назад. На одном из них я соткала свой первый традиционный скандинавский коврик Ря и должна признать, что это ненамного сложнее, чем работать за современным сидячим станком. Вы стоите прямо и двигаетесь вперед и назад — ничего сложного. Такие станки до сих пор используют саамы на севере Норвегии и Финляндии.
Как проходит ваш типичный рабочий день?
На самом деле мои дни никогда не бывают «типичными», и это меня вполне устраивает. Часто я разделяю день на несколько частей: с утра немного тку, вечером расчесываю шерсть и вяжу, в промежутке пряду. Я стараюсь распределять работу, чтобы меньше уставать. А еще мой распорядок сильно зависит от времени года: летом приходится больше прясть и окрашивать шерсть, зимой — ткать.
Осенью я часто езжу на фермы за свежей шерстью. Еще летом я много брожу по окрестностям, собираю травы и лишайники, из которых делаю красители. А вот вяжу я круглый год. Прясть, ткать и вязать — вот такая у меня жизнь!
Вам часто приходится иметь дело с овцами?
Я всегда мечтала иметь овечью ферму, но с этим, наверное, придется подождать до следующей жизни. А пока я всегда могу отправиться к фермерам и выбрать любую шерсть, какая мне понравится. Мне приходилось участвовать во всех работах на ферме, кроме самой стрижки.
Чем примечательны исландские овцы?
Наши овцы уникальны. Это древние животные: они появились на острове вместе с викингами и с тех пор сохранили чистоту породы. Их шерсть бывает разных цветов — чаще всего белая, серая, красновато-коричневая и черная, но есть и много других мастей, и у каждой свое название.
У шерсти два разных слоя — ость, то есть собственно шерсть, и пух или подшерсток. У них совершенно разные свойства. Ость на ощупь похожа на человеческий волос, она бывает довольно длинной и блестящей. Пух — мягкий и нежный. В результате из одного животного можно получить два совершенно разных вида пряжи, или даже три, если их смешивать.
Сейчас основная доля производимой в мире шерсти — это мериносовая шерсть, которая мне кажется однообразной и безжизненной. Она, конечно, мягкая, но, на мой вкус, слишком скучная.
Как вы делаете свои натуральные красители?
Я использую только натуральные красители, потому что мне интересно сочетать продукты, которые дарит местная природа. Это придает изделиям неповторимый характер. Для окрашивания я пользуюсь местными растениями, которые растут здесь повсюду. Очень легко получить оттенки желтого: его дают таволга, манжетка обыкновенная, ива филиколистная, люпин нутка.
Самое интересное сырье для красителей — лишайники. Из умбиликарии получается фиолетовый краситель, из коркового лишайника коричневый, из ксантории — желтый, красный, голубой и зеленый. Другой оттенок голубого дает лишайник вайда красильная. Он тоже у нас растет, но его я предпочитаю покупать, потому что на литр краски требуется 3 кг сухого лишайника.
В какой момент вы впервые почувствовали себя художником?
Я никогда не думала о себе как о художнике, но вполне могу отнести к себе слова святого Франциска Ассизского: «Тот, кто работает руками, — труженик. Тот, кто работает руками и головой, — мастер. Тот, кто работает руками, головой и сердцем, — художник».
Главные инструменты художника — сердце и интуиция. С каждым годом мои изделия из шерсти все больше похожи на фантазии и мечты. В этом смысле я ощущаю себя художником, хотя обычно мне неловко так себя называть.
Обеспечивает ли вас ваше ремесло средствами к существованию?
Мои продажи, конечно, совершенно недостаточны, чтобы получать серьезную прибыль, однако я продала несколько работ правительственным организациям. Одна моя работа куплена церковью, одна находится в Музее дизайна и прикладного искусства Исландии.
Чаще всего продажи происходят во время выставок. Всегда появляются какие-то предложения — соткать что-то для кино или для дизайнерской коллекции.
Весной 2020 года я два месяца занималась тем, что пряла для посетителей музея прикладного искусства, и все это транслировалось онлайн. И еще, конечно, я десять лет преподавала в Рейкьявикской школе визуальных искусств.
Как вы придумываете свои изделия?
Хожу в музеи и смотрю на старые ткани, пытаюсь понять, как люди делали вещи в прежние времена. В каком направлении тянется пряжа, какой тип шерсти использован для разных целей, и так далее.
Это помогает мне максимально глубоко понять материал. Так возникают новые замыслы. Я роюсь в своих запасах пряжи, потом сажусь и рассчитываю всю схему для станка — ширину, длину, число нитей. А потом принимаюсь за работу.
Что вы можете посоветовать тем, кто чувствует в себе призвание к прикладному искусству и народным промыслам?
Я бы сказала, что те, кто интересуется ремеслами и рукоделием, должны следовать зову своего сердца. Местные материалы и местное производство со временем будут приобретать все большее значение.
Двадцать лет назад никому не было интересно то, что я делаю, а теперь у меня даже берут интервью для русского журнала!
ФОТО: ÁSTHILDUR MAGNÚSDÓTTIR; VIGFÚS BIRGISSON; AXEL SIGURÐARSON
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 3, апрель-май 2022
