Тайные страсти диктатора Антониу де Оливейра Салазара: 7 романов лидера «Нового государства»

Он был женат на своей родине: это было оправданием для безбрачия. Антониу де Оливейра Салазар был не столько женоненавистником, сколько человеконенавистником вообще, но у него все же были реальные — или предполагаемые — отношения со многими женщинами. Власть для него была жизненной необходимостью, почти одержимостью, из-за чего он публично приносил в жертву свои чувства.

О его любовных похождениях рассказывается в фильме Мануэла Карвальейру «Женщины Салазара» (1981) и в книге Фелисии Кабриты с таким же названием, вышедшей в 2006 году. Он понимал женщин и испытывал к ним некоторо е любопытств о, но это все не привел о ни к чему конкретному, за исключением некоторых случаев, по поводу которых так и нет ясности.

Его первой юношеской любовью была Фелисмина де Оливейра, очень религиозная девушка, классическая красавица с рыжеватыми волосами. Она тоже родилась в бедной семье и была пятой из восьми детей. Фелисмина получила среднее образование, и отец отдал ее в Школу для учителей начальных классов (оплатить обучение помог их родственник, эмигрировавший в Бразилию).

Девушку познакомила с Салазаром в 1905 году его сестра Марта, которая приехала учиться и жила у него в доме. В своем дневнике Фелисмина описывает Антониу как очень бледного, худого и высокого парня. Когда она впервые увидела его на вокзале в Визеу, он был одет как семинарист, и это стало началом любви — «как того хотел Бог», писала она.

Любви абсолютной и платонической, вечной и религиозной. Она посвятила Салазару восторженное стихотворение и записала его в дневнике, которому поверяла свои целомудренные чувства. Впервые явившись в дом Салазара по приглашению Марты, она была в темном траурном платье по случаю смерти дяди. Ей сравнялось всего 17, и ее приняли почти как члена семьи.

На 19-летие она получила в подарок от Антониу книгу стихов Суариша де Пасуша. Он читал ей эту книгу в Вимиейру, на глазах у своей матери, Марии ду Резгати. Не обращая внимания на настороженный материнский взгляд, он обхватил Фелисмину за талию и прислонил голову к ее голове. Каждое лето они встречались в родном селе Салазара — после многих месяцев переписки. Их прогулки и выезды вызывали подозрения у ее родственников: как-никак Салазар все еще был семинаристом, которого называли отцом Антониу!

Когда будущий диктатор поступил в университет Коимбры, а затем занялся преподаванием и политической карьерой, он не забыл Фелисмину. В возрасте 42 лет он все еще писал ей — с намеками на любовь, но не так, как охотник преследует добычу, — с удовольствием вспоминая их дружбу, благословленную Господом.

Фелисмина, тоже сделавшая неплохую политическую карьеру в Визеу, стала для бывшего семинариста ценным источником информации о его родном крае. Она указывала ему на тех, кто критиковал правительство. Они продолжали встречаться на каждом церковном празднике. Она была домом, женой, которой ему не хватало, призраком вечной любви.

В один прекрасный день — 5 сентября 1928 года — в газете O Povo появилась небольшая заметка, где упоминалось о бракосочетании в Санта-Комба-Да не доктора Салазара с Жулией Алвиш Морейрой, дочерью Гильерме Морейры, одного из преподавателей Коимбрского университета. Загадка загадок жизни Салазар а, так как до сих пор нет никаких окончательных доказательств, подтверждающих или опровергающих этот брак.

Мимолетной страстью были отмечены и отношения между Салазаром и Жулией (Жулиньей) Перештрелу, дочерью бывшего работодателя его отца. Жулинья посещала школу-интернат урсулинок, никогда не пропускала утреннюю мессу и была скорее миловидной, чем красивой, но Салазар не прилагал никаких усилий, чтобы сохранить их любовь.

Оружием соблазнителя он пользовался и в Коимбре, одном из самых строгих университетов мира. Ходили слухи, что Салазар проводил вечера в доме Глории Кастаньейры, пианистки, которая считала его просто избалованным мальчишкой и совсем не ценила его попытки поиграть в кошки-мышки. Но их переписка все равно продолжалась с 1918 по 1956 год.

Страсть к Марии Лауре Кампуш была более греховной, и местом их встреч стала темная квартира, арендованная на короткий срок Салазаром, тогдашним министром финансов на первом этаже дома на проспекте Дюк-де-Луле (уже потом он переехал на Руа-ду-Фуншал, где в ноябре 1932 года дал знаменитое интервью Антониу Ферру).

Эта женщина из Порту была высокой, полнотелой, эксцентричной в выборе одежды и очень расточительной, когда речь шла о парфюмерии. У нее были плохие отношения с супругом, торговцем Эдуарду Родригишем де Оливейрой (они были женаты семь лет): тот обвинял ее в измене, причем сразу с несколькими любовниками.

Мария Лаура довольно долго прожила в Севилье, в доме дяди своего мужа, и в возрасте 29 лет вернулась в Португалию, где попыталась покончить жизнь самоубийством, приняв большую дозу опасного лекарства. Ее поместили в больницу в Бенфике, откуда он вышла через два месяца, начала бракоразводный процесс против мужа и выиграла его.

Для отношений между Марией Лаурой и Антониу больше не было препятствий. Судя по ее дневнику конца 1932 — начала 1933 года, их свидания стали регулярными. Салазар не отказался от Марии Лауры ни после ее повторного брака с другим мужчиной, который был намного старше ее, ни после ее отъезда в Мадрид.

Отношения Салазара еще с одной женщиной можно назвать скорее разговором со звездами, чем любовью. Пристрастившись к гороскопам, в 1930-х годах премьер-министр познакомился с Марией Эмилией Виейрой, танцовщицей и астрологом. Для пуританина из Вимиейру она была настоящей распутницей, способной заменить ему Марию Лауру.

В 1934 году, в возрасте 37 лет, Мария Эмилия Виейра, дочь сапожника, который некогда перебрался из Порту в Шиаду, предстала перед диктатором женщиной современной и яркой: она одевалась броско, напоказ, у нее была вызывающая улыбка. Экстравагантная, разноликая, в чем-то даже сюрреалистичная, Мария Эмилия Виейра брала уроки танцев и бокса вместе с двумя сестрами.

Благодаря положению ее семьи она умела играть на фортепиано, свободно говорила по-французски, жила в Кампу-Гранди и проводила каникулы в Эшториле. Она сопровождала выступления джазового оркестра как танцовщица, танцевала с лучшими клиентами отеля Avenida Palace и участвовала в шоу на борту океанских лайнеров. У нее был агент, синьор Силва, который пытался сделать из нее по-настоящему модного персонажа. Совершенно не случайно она покинула Лиссабон и отправилась в Париж времен belle epoque, где вела богемную жизнь и общалась с португальской диаспорой «города света».

Проведя пять лет в Париже, она вернулась на берега Тежу с картами таро в сумке. Она попыталась устроиться в театр, но, не добившись особого успеха, открыла свое собственное заведение «Макавенкуш» на широкой Авенида да Либердаде, ведущей к площади Росиу. Среди документов Фонда Салазара, хранящихся в Торре-ду-Томбу, есть и его гороскопы, как личные, так и политические: угрозы от людей, знакомых премьер-министру, проблемы с кишечником, финансовые проблемы, траур, год, в котором будет слишком много смертей…

Несмотря на то что у Виейры были отношения с журналистом Адольфу Норберту Лопишем, главным редактором газеты Diário de Lisboa, диктатор включил ее в число своих тайных советников и дал ей прозвище Сладкоежка, потому что она каждый день пила гогольмоголь из восьми яиц — своего рода эликсир жизни, согласно ее собственной теории… Словом, гороскопы Марии Эмилии определяли решения португальских властей в течение по меньшей мере 30 лет.

Когда в мае 1945 года Салазар пригласил дону Амелию Орлеан-Браганс у на чай в Сан-Бенту, позволив ей вернуться на родину из версальской золотой клетки, он созвал множество дам, отягощенных ностальгией по императорскому двору, который был уничтожен Республикой. Среди цветов, специально привезенных с Азорских островов и Мадейры, чайников, от которых пахло Гоа, и экзотических заморских фруктов старые придворные дамы соревновались за право побеседовать со своей любимой госпожой.

Среди гостей особенно выделялась Каролина Ассека, племянница графини Сабугозы: темноволосая, среднего роста, с пытливым взглядом. В то время ей было около 45. Она сопровождала Мануэла II в его печальной британской ссылке и переняла лондонские привычки: модно одевалась, говорила на безупречном английском, читала классиков британской литературы.

По возвращении в Синтру Каролина принялась приглашать представителей древних знатных родов и больших людей нового режима в свой сад, устраивала каретные прогулки во дворце Пена, пешие прогулки до Монсерратского дворца среди высоких древовидных папоротников или вдоль великолепной улицы Волта-ду-Душе — в лесной прохладе, с видом на зачарованную гору, любимую Эсой де Кейрошем^*.

В 19 лет Каролину выдали замуж за наследника графа Анадии: четыре года спустя ее супруг погиб в конном состязании.

Со своей классической галантностью Салазар перенаправлял цветы, которые каждое утро привозили в Сан-Бенту, в роскошную Синтру. Туда же, втайне от Марии де Жезуш, премьер-министр отправлялся на обед в субботу или воскресенье, а затем посылал к Каролине водителя с запиской, содержащей просьбу принять его. Они долго переписывались — диктатор и графиня. Своим изящным почерком благородная дама утешала государственного деятеля, а тот жаловался ей на трудности, с которыми он сталкивался, и на свою «бесконечную», как он выражался, тоску — пресловутую португальскую saudade.

Стиль Каролины почти сразу же превратил ее в первую леди салазаровского двора: на нее, конечно, неприязненно косилась дона Мария, но зато благосклонно смотрели представители различных аристократических домов, которые уже планировали реставрацию монархии в Португалии. Враждебность экономки, высказывания крестницы диктатора Микаш и неодобрительное отношение сына Каролины, Мануэла Жозе Паиша ду Амарала, привели к постепенному охлаждению отношений.

Водитель перестал приносить свежие цветы и записки в маленький дворец в Синтре, Салазар дистанцировался от намерений аристократов, разместившихся на золотом побережье, а дорога любви становилась все более крутой. По дороге в Лондон (диктатор использовал графиню для поддержания хороших отношений с королевой) Каролина писала, что ее единственное утешение в том, что для Салазара все это было, по ее выражению, «прихотью».

В последние годы жизни наибольшее влияние на диктатора оказала французская журналистка Кристин Гарнье — светловолосая, кудрявая, невысокого роста. В 1951 году она обратилась к постояльцу Сан-Бенту с просьбой о беседе: она писала книгу о его жизни. Ее настоящее имя было Раймонда Жермена Каген. Дочь морского офицера, она родилась во Фландрии в 1915 году и за свою жизнь успела побывать и манекенщицей для Marie Claire, и журналисткой ежедневной газеты Le Figaro. Ее первым мужем был Раймон Брет-Кох, родственник знаменитого врача, открывшего туберкулезную палочку.

Салазар согласился выполнить ее просьбу при единственном условии — что он лично одобрит каждую страницу (так как он прекрасно знал французский). По прибытии в Лиссабон в течение трех дней Кристин сопровождал по городу агент Гильерме Перейра де Карвалью. Под давлением журналистки Перейра позвонил подруге Салазара, чтобы договориться о встрече, которая в итоге состоялась в форте Санту-Антониу.

Кристин миновала разводной мост, и ее встретил человек, одетый в белый льняной костюм. Он сопроводил ее вдоль просторных коридоров поместья в комнату с двумя стульями. Она приняла его за секретаря. «Когда придет председатель?» — спросила она. «Председатель — это я», — ответил тот. Гарнье, пораженная простотой человека, который правил территориями по всей планете, сумела завоевать его симпатию и через несколько дней получила приглашение переехать в Санта-Комба-Дан, где ее поселили в пансионе Ambrosia.

Беседы с диктатором продолжились: они состояли из баек, правдивых историй и легенд. Книга «Отпуск с Салазаром» была опубликована французским издательством Grasset (и имела успех), а затем — португальским издательством, принадлежавшим Антониу Марии Перейре. С тех пор на журналистку время от времени обрушивался вал подарков от любезного диктатора: портвейн, цветы, ананасы, деликатесы и лакомства с Азорских островов.

Однажды в Дакар, где журналистка делала репортаж, ей прислали три ящика красного вина из Дана. Ее муж обнаружил письма Салазара, вспыхнула ссора, и Кристин разошлась с ним. Когда она вышла замуж во второй раз, диктатор никак на это не отреагировал: да, он публично отстаивал идеалы традиционной семьи, но, не смущаясь, продолжал писать ей и звонить по телефону вплоть до рокового момента. То, что журналистка оказалась в Португалии именно тогда, когда диктатор переживал кризис, можно было считать знаком судьбы.

Дочь писателя и посла Антониу Фейжу, Мерседиш де Каштру, была довольно космополитически настроенной женщиной, сильно опередившей замкнутое провинциальное португальское общество. Неудивительно, что ей удалось привлечь внимание председателя Совета. Их редкие встречи компенсировались постоянной перепиской на французском языке в 1940-е годы и в послевоенный период. Они прекрасно понимали друг друга.

В письмах Мерседиш называла Салазара «ангелом» и «любимым», хотя недавние исследования показали, что между ними никогда не было настоящих романтических отношений. После смерти отца Мерседиш оказалась под опекой своего дяди, шведского посла Свена Бергиуса: он предоставил ей полную свободу действий, и он а, поселившись в парижском отеле Arcade у тетки по материнской линии, общалась со сливками общества всех стран мира.

Хотя Мерседиш, обожавшую сигареты Gauloises, нельзя было назвать красавицей (угловатое лицо, огромные черные глаза и большой рот), ее портреты писали самые разные парижские художники, которые называли необычную португалку Нинетт. Она вышла замуж за богатого землевладельца из Эквадора, а во время немецкого вторжения покинула Париж и поселилась в Шиаду, в отеле Borges, рядом со знаменитым отелем Brasileira.

В той шпионской игре, которая происходила в столице Португалии во время Второй мировой войны, Мерседиш оказалась темной лошадкой. Салазар принял ее в послевоенный период, в общем-то, из прихоти, но в итоге она стала часто появляться в коридорах Сан-Бенту: к этому ее подталкивал и Антониу Ферру, который помог ей начать журналистскую карьеру, хотя она плохо говорила и писала по-португальски. Ее письма на французском, написанные торопливым, но почти каллиграфическим почерком, были полны двусмысленностей, которые очаровывали Салазара.

В чудо-мире Лиссабона, не омраченном войной, она выдавала себя за шпионку. Ей приписывали влияние как на британский двор, так и на де Голля. И конечно, раз в неделю Салазар входил в номер 301 на третьем этаже отеля Borges, где она остановилась. В нарушение гостиничных правил и не удостаивая взглядом швейцаров у стойки регистрации, он направлялся к лифту. В других случаях Мерседиш возвращалась в отель на президентской машине, а водитель выходил и быстро открывал дверь. Затем она вернулась в Париж и продолжила писать — как на португальском языке, так и на французском.

К горячим 1960-м относятся и совершенно невинные отношения, сложившиеся у Салазара с Марией да Консейсан Сантаной Маркиш, двоюродной сестрой Жулиньи Перештрелу. Она жила в Лиссабоне, на Руа-даш-Аморейраш, но при этом не стеснялась летом снимать номер в отеле Atlantico в Эшториле, чтобы быть поближе к председателю Совета. То, что она была родственницей работодателя отца Салазара, оказалось для нее еще одной ступенькой на социальной лестнице.

Мария да Консейсан — сефардская еврейка, привыкшая к дальним путешествиям, образованная и эрудированная, поклонница романов — вовсе не была эталоном красоты: невысокого роста, в очках с толстыми стеклами, с темно-каштановыми волосами. Но она не утрачивала элегантности даже в своем загородном поместье в Элваше, куда приглашала Салазара каждый декабрь — на забой свиней.

Когда ее отец Кандиду умер, вдова и дочь оказались в тяжелом положении и получили неоценимую поддержку от диктатора. Ходили сплетни, что диктатор был любовником обеих женщин, хотя более достоверные источники свидетельствуют, что эти отношения никогда не выходили за рамки платонических.

На фотографиях 1953 года Марию да Консейсан можно часто увидеть рядом с Салазаром: на берегу моря в Фигейра-да-Фош, на обедах в Санта-Комба-Дане, во время визитов в местные деревни, на встречах с высокопоставленными лицами. У них была большая разница в возрасте: ей — 37, ему — 63. Но Мария да Консейсан надеялась, что вскоре окажется замужем за самым влиятельным человеком в стране. Он в своих письмах называл ее Мариазинья и утешал в печали. Больше, чем ее саму, он любил ее общество.

Ни одна другая женщина официально не жила, как она, во дворце в Сан-Бенту и не находилась рядом с ним летом. Она гуляла с диктатором в саду его резиденции, когда Антониу Роза Казаку объявил об обнаружении тела генерала Делгаду возле Оливенсы. Мариазинья была потрясена. С этого момента доверие между ними было разрушено навсегда.

Покров тайны над интимной жизнью диктатора не позволяет сделать какие-либо выводы о сексуальных наклонностях Салазара. Даже сегодня в Португалии его описывают по-разному: получается, что он патриотически целомудренный развратный женоненавистник, сублимирующий нехватку близости, да еще и с двумя тайными детьми.

Письма, которые предполагаемые любовницы посылали ему, полны восхищенных комплиментов и часто двусмысленностей, однако по ним ничего нельзя сказать однозначно по поводу содержания их отношений — ни в физическом, ни в сентиментальном плане. Над всеми свидетельствами и двусмысленными намеками преобладает платонизм, который исчерпывающим образом удовлетворял влечение диктатора к женщинам.

Вследствие многих лет воздержания и религиозного благочестия Салазар всю жизнь сохранял сильные развратные (и, возможно, вуайеристские) наклонности — в португальском языке таких, как он, называют femeeiro: женолюб или, грубее, бабник. Но и в этом его поведение было противоречиво. В конце концов, за 40 лет ни одна женщина не добилась статуса первой леди, как мы сказали бы сегодня.

Встреча с Салазаром повлияла на жизнь многих женщин: Фелисмина дала обет целомудрия; Жулинья Алвиш Морейра, предполагаемая жена, умерла, так и не выйдя замуж (во второй раз?); Мария Лаура вторично вышла замуж, жила с мужем в Мадриде, наслаждалась солнцем Иберийского полуострова, но и она не гнушалась приезжать в отель Borges в Шиаду, чтобы время от времени встречаться с диктатором.

Астролог и танцовщица Мария Эмилия Виейра вплоть до конца 1990-х под псевдонимом Сибила гадала по звездам и составляла гороскопы, а до 1967 года толковала астрологические послания для слабеющего диктатора, родившегося 28 апреля под знаком Тельца. На 1968 год было предсказано, что Марс противостоит Меркурию, который у Салазара в Тельце, и что по этой причине может произойти несчастный случай.

Марии да Консейсан Сантане Маркиш оказали большую честь: она была приглашена президентом Республики на похороны бывшего премьер-министра в Санта-Комба-Дан. Она прожила долгую жизнь и скончалась уже в новом веке в Элваше. В гостиной она до самой смерти держала фотографию, на которой она была запечатлена вместе с Салазаром. Гарнье успела посетить Салазара в третий раз, в больнице Красного Креста. Тройка была ее счастливым числом: она вышла замуж в третий раз и покинула этот мир в Овер-сюр-Уаз 16 июня 1987 года, оставив после себя около 30 опубликованных книг.

_{Отрывок из книги Марко Феррари «Диктатор, который умер дважды: Невероятная история Антониу Салазара». М.: Издательство Альпина Паблишер, 2024.}