Три рыбки у водопада: удивительное путешествие в страну где «13 месяцев солнца», но льют дожди

В основном туристы устремляются в город Баар‑Дар, расположенный на берегу озера, чтобы увидеть исток Голубого Нила и одноименный водопад — второй по высоте в Африке.

В августе в Аддис-Абебе беспрерывно лил дождь. Причем не какой-то освежающий дождик или теплый короткий тропический ливень, а настоящий небесный поток.

Наконец-то я ощутила на себе то, что называют «стеной дождя»: видимость на улице не дальше метра, а китайский зонтик, купленный в коммерческой палатке, минут через десять начинает с шумом ломаться, превращаясь в метелку из гнутых спиц и ошметков ткани. Приходилось покупать сразу несколько, про запас. Через десять минут под ливнем китайский зонтик начинал с шумом ломаться.

Словно в издевательство, большинство кафе, ресторанов, музеев и прочих присутственных мест внутри было обклеено выцветшими плакатами, гласившими: «Эфиопия — 13 месяцев солнца».

Мне это надоело, и, дождавшись короткого перерыва между потопами, я отправилась в «Хилтон». Тому были две причины. Во-первых, в лобби отеля было кафе с единственным приличным вай-фаем. Во-вторых, там же находилось турагентство, которое должно было помочь мне уехать прочь из столицы.

Быры в пакете

Правда, сразу возникли сложности. У входа в отель дорогу мне загородил швейцар в шикарной ливрее. Он не сказал ни слова, но посмотрел так выразительно, что и мне пришлось оглядеться. На левой стороне брюк подсыхал бурый след — после того, как я неудачно поскользнулась на банановой кожуре на улице Китайско-Эфиопской дружбы. Куртка вся была покрыта черными пятнами — это грязь, полетевшая из-под колес автомобиля, ухнувшего в выбоину на Африка-авеню.

В таком виде в «Хилтон» определенно не пускают. Я уже было смирилась, что придется ехать домой переодеваться, как швейцар извлек откуда-то целый набор скребков и щеток и невозмутимо счистил с моей одежды следы городской жизнедеятельности. Судя по уверенным движениям, ему это приходилось проделывать не раз за день.

– Так куда вы хотите поехать? — спросил улыбающийся турагент. На стене за ним, естественно, красовался неизменный плакат про 13 месяцев солнца.

– Куда угодно, только сегодня.

– Смотрите, у нас набирается экскурсия в земли хаммер и мурси в конце недели. Но если вы хотите сегодня, то можно арендовать джип с водителем. Правда, получится очень дорого.

– А если подешевле? И без экскурсии?

– Посмотрим, куда можно улететь, — он опять защелкал по клавишам. — Есть билет на сегодняшний вечер в Баар-Дар. Это на озере Тана. Там очень красиво. И гостиница есть недорогая. Правда, неизвестно, вылетит ли самолет из-за дождя.

– Из-за дождя, который идет здесь, или из-за дождя, который идет там? — уточнила я.

– Везде! — рассмеялся он. — В Эфиопии сейчас сезон дождей. Приезжайте лучше в декабре.

На предательский плакат он даже ни разу не оглянулся.

Времени до самолета оставалось совсем немного. Едва успеть доехать до дома, собрать вещи, упаковать наличные быры в плотный полиэтиленовый пакет (местные купюры совсем не переносят воду и превращаются в волокнистые тряпочки) и позвонить знакомому таксисту Алексу, чтобы отвез в аэропорт.

Алекс, конечно, обиделся, что я воспользовалась услугами какого-то агента, а не его личными связями («Мой брат бы сам тебя к мурси на джипе отвез задешево!»), но сказал, что в Баар-Даре у него тоже есть кузен — и он с удовольствием будет моим личным гидом.

Несмотря на опасения агента, маленький «Фоккер-50» взлетел точно по расписанию и благополучно приземлился в Баар-Даре. Как ни странно, в городе не было дождя. Не было его и на следующее утро, что подстегивало желание немедленно покинуть гостеприимный отель-бунгало. Тут, как по заказу, позвонил обещанный Алексом кузен Иоганнес с вопросом — куда бы я хотела отправиться.

Стычка с бегемотом

Некоторый план у меня уже был. Воспользовавшись пятизвездочным вай-фаем, я немного почитала про Баар-Дар. Главные достопримечательности города — это озеро Тана, являющееся истоком Голубого Нила, а также местные напитки: сладкое вино «тадж» и непастеризованное пиво «телла», сваренное из сорго.

Напитки, пожалуй, стоило оставить на вечер, а начать с озера. Оно является крупнейшим водоемом в стране, кроме того, в нем не водятся ни змеи, ни крокодилы, зато обитает три вида вкусной рыбы: нильская тилапия, лещевидный брабус и африканский клариевый сом.

Почему-то в Эфиопии рыбу не особо жалуют. Даже в постные дни амхарцы, исповедующие абиссинское православие, едят в основном гороховую или фасолевую «ширу», чечевичный «миссир уот», а также прочие блюда из тушеных бобовых, а рыбные блюда совсем игнорируют.

Возможно, дело в том, что ее трудно перевозить и хранить, но на берегах озера Тана рыбная культура должна быть хорошо развита. Поэтому я спросила Иоганнеса, может ли он организовать мне рыбалку на озере.

– Через час будет лодка, удочка и наживка. Я за тобой заеду, — лаконично ответил он.

Иоганнес оказался здоровым амбалом в ослепительной белой футболке и чистейших джинсах. А лодка — столь же белым и чистым моторным катером с угрюмым рулевым. Пока мы ехали к причалу на тук-туке, прыгающем по ухабам, Иоганнес уже успел сообщить, что нигде не работает, но в планах у него — учиться в университете на менеджера по туризму. Как только китайские корпорации построят в Баар-Даре новые дороги и отели.

На причале сидели двое мальчишек с самодельными удочками, других рыбаков я не заметила. Странно, подумала я, но, может быть, рабочий день. Все кладут новые дороги.

Наконец, мы отчалили. Надо сказать, Тана — действительно огромное озеро площадью более трех тысяч километров и не очень оживленное в плане движения. Моторки встречаются крайне редко, чаще попадаются обычные деревянные лодки или тростниковые плоты.

Довольно скоро исчезли берега, но выйти на водный простор на Тане не удастся — озеро усеяно почти четырьмя десятками небольших островков (официальное число 37), причем некоторые из них не нанесены даже на карту.

Какие-то острова находятся в частном владении (к моему большому разочарованию, Иоганнес сказал, что купить остров может только гражданин Эфиопии), какие-то необитаемы, а на многих находятся монастыри. Ум сразу нарисовал традиционную картину с часовней и кельями, но она оказалась ошибочной. Островные православные монастыри — это, в большинстве своем, просто маленькие хижины из подручных материалов, где монахи живут своими огородами.

Через полчаса плавания мы пристали к одному из островов. Там находилась кофейня, сувенирный магазин и скамейка для любования колонией белых пеликанов. У причала уже стояла одна моторка, и группа туристов оживленно пила кофе, фотографировала невозмутимых пеликанов, а кое-кто, устав от обоих занятий, изучал африканские статуэтки и кружки в лавке.

– Пеликаны, — ткнул в сторону важных птиц Иоганнес, словно подсказывая, зачем мы сюда приехали, затем кивнул рулевому, который заглушил мотор. Было понятно, что ритуал требует поддержать местный бизнес хотя бы чашкой кофе.

Как оказалось, Иоганнес и дальше собирался развлекать меня сюрпризами. Отчалив от кофейни, лодка снова начала кружить в лабиринте островов. Я даже легла на нос катера и начала понемногу дремать.

– Смотри! Гиппопотам! — вдруг закричал Иоганнес, дергая меня за ногу.

Лодка сбавила ход, а слева от борта из воды действительно показались вначале две черные ноздри, а потом начала вылезать пасть с пеньками зубов. Бегемот медленно поднимал голову и тело. Пока я неловко пыталась достать из кармана телефон, лодка неожиданно остановилась, а мотор заглох. Я чуть не полетела в воду.

Из кабины впервые показалось лицо рулевого, который молча приложил палец к губам и жестом показал, чтобы забиралась внутрь. «Гиппо» — беззвучно произнес Иоганнес.

На самом малом ходу лодка потихоньку стала сдавать назад. Оказалось, что пока мы наблюдали за одним бегемотом, то чуть было не врезались во второго, который спал, выставив из воды одни ноздри. Потревоженный гиппопотам мог бы разнести нашу моторку в клочья.

Рыбалка с лопатой

– Может, уже хватит приключений и пора ловить рыбу? — спросила я.

Иоганнес не стал спорить. Как оказалось, для рыбалки он тоже знает «особенное место» — еще один остров с заброшенным причалом, где, по его словам, отличный клев и никого народу. Впрочем, нельзя сказать, что на озере попадалось много рыбаков, и надо было прямо толкаться среди любителей закинуть спиннинг. Местные жители вообще предпочитают сети. У каждого есть свои вешки, утром и вечером с них собирают улов.

Впрочем, преимущество «особого места» Иоганнеса заключалось в том, что оно было в тени, потому что над полусгнившим деревянным пирсом нависал утес с деревьями. Рулевой отчалил, обещав вернуться через три часа. Иоганнес расстелил шкурку зебу, привалился к дереву и заснул. Я же стала рыбачить. Как оказалось, мне выдали простую, но вполне рабочую удочку с толстой леской, а в качестве наживки — смесь из мелкой кукурузы и засушенных рыбьих мальков.

Результат: куча мелкой рыбы, в основном сомиков, которая годилась бы разве на уху, если бы ее варили в Эфиопии. Их пришлось отпустить. А из того, о чем стоит говорить, — две тилапии чуть меньше килограмма и один красивый брабус с оранжевым хвостом. Я разбудила Иоганнеса, чтобы похвастаться, как вдруг из лесу выбежал человек в красно-черном халате, ожесточенно размахивающий лопатой. Он вступил с Иоганнесом в острую перепалку, причем временами казалось, что лопата все-таки пойдет в ход. Наконец, вернулся наш катер, и мы быстро вскочили на борт, прихватив удочку и ведро с рыбой.

– Кто это был? — спросила я.

– Монах, — флегматично ответил Иоганнес. — Я и забыл, что на этом острове нельзя ловить рыбу.

Когда мы вернулись в Баар-Дар, я спросила, нельзя ли где-то пожарить мою рыбу. Естественно, Иоганнес сразу сказал, что точно знает где, потому что у его тети самый лучший рыбный ресторан в городе.

В моем воображении возникло заведение средиземноморского типа: терраса на берегу озера, открытый гриль, на котором свежую рыбу обугливают с обеих сторон, поливают лимонным соком и тут же подают с местными травами и овощами. Из всего этого правдой оказалась только терраса, точнее — столы, поставленные прямо на землю.

Рыбу же в Эфиопии готовят точно так же, как и все блюда эфиопской кухни: режут на мелкие кусочки, обжаривают до состояния чипсов, тушат с острыми специями и подают с инжерой — мягкой лепешкой из муки сорго, используемой в качестве «блина», в который заворачивается еда.

Хотя правильнее сказать, что инжерой надо брать еду из горшка, так что она является и своеобразным столовым прибором. Разобрать при таком приготовлении, какую именно рыбу ты ешь, довольно трудно. Как сказал Иоганнес, в Баар-Даре обычно готовят всю рыбу вместе. Кстати, сам он заказал себе ширу. Сказал, что рыбу вообще не любит.

Вечер закончился прекрасно. Мы попробовали тадж, для чего пришлось идти в специальный винный дом под названием «тадж-бет». Потом теллу, для чего отправились в сельский пригород, где только что сварили свежее пиво.

Наконец, Иоганнес показал мне ночной клуб с дискотекой, где наливали обычный лагер, зато исполняли модный местный «танец птицы». Как оказалось, после таджа и теллы это совсем несложно. Надо просто сочетать верхний брейк с имитацией петушиных боев и курицы, снесшей яйцо.

Когда мы вышли из клуба, пошел дождь и лил всю ночь. Выяснилось, что крыша гостиницы-бунгало нещадно протекает, поэтому полночи я двигала кровать и убирала вещи в полиэтиленовые пакеты. Зато наутро дождь прекратился, поэтому Иоганнес приехал на джипе, чтобы везти меня к следующему пункту программы — водопаду Голубого Нила.

Кофейная феерия

Джип в этот раз был грязным, зато сам Иоганнес по-прежнему ослеплял белой футболкой и светлыми чистыми брюками. Ехать до водопада довольно долго, около тридцати километров по разбитой дороге. Не успели мы выехать из города, как Иоганнес остановил машину и подвел меня к смотровой площадке на утесе. Отсюда открывался панорамный вид на озеро Тана. Неожиданно я заметила, что серо-голубую гладь водоема перечеркивает широкая ржавая полоса.

– Что это? — спросила я.

– Голубой Нил, — ответил Иоганнес. — Тот самый его источник.

Мне показалось, что тут где-то закралась ошибка в терминах. Наконец мы приехали к подножию горы, у которого надо было оставить джип, а дальше идти пешком. По брусчатой дорожке через каменный мост, построенный португальцами по приказу императора Сусениоса I в 1626 году.

Это был первый мост из камня, появившийся в стране, вместе с другими европейскими технологиями и стилем барокко, а сегодня он остался едва ли не единственным воспоминанием о том, как Эфиопия вместе со своим императором пыталась перейти в католичество. Затем брусчатка закончилась, а в гору потянулся мокрый от дождя глинистый серпантин.

– Тебе туда. До самого верха, — махнул рукой Иоганнес.

– А ты не пойдешь?

– Я покараулю машину, — ответил он, но я подумала, что ему просто жалко пачкать чистые брюки. А мне пришлось взбираться на гору. В какой-то момент я просто ухнула на четвереньки и стала ползти по скользкой тропинке, цепляясь за кустарник на обочине. Зачем я туда лезу? — спрашивала я себя. Ведь водопад можно и в интернете посмотреть. Или по телевизору в высоком разрешении. На уютном диване.

В грязи на тропинке отчетливо были видны следы маленьких копыт. И точно — когда я доползла до вершины горы, то увидела девочку с осликом, притащившим корзину разных напитков и жаровню для приготовления кофе. Кофе мне совсем не хотелось, но я подумала, что в этот день девочка не дождется других клиентов, поэтому полезла в карман за бырами, а заодно купила и бутылку воды отмыть руки.

Пройдя еще чуть повыше, на противоположной стороне ущелья я увидела, наконец, знаменитый водопад. И это было совсем не похоже на то, что показывают по телевизору. С большой высоты (42 метра), накатывая друг на друга, вниз с грохотом падали тонны грязи. Даже не грязи, а гомогенной коричневой массы разных оттенков, как будто кто-то включил самый большой в мире шоколадный фонтан из пяти видов шоколада и трех сортов кофе.

Видимо, природа решила, что самое время усилить эффект, потому что в эту минуту утренние тучи расступились, и выглянуло солнце. И тут же из водопада выстрелила радуга. Широкая, яркая, со всеми полосками — и каждая полоска с оттенком шоколада. Как же, «приезжайте в декабре», вспомнились мне слова турагента.

Не знаю, как долго я просидела на утесе, любуясь этой коричневой фантасмагорией. Потом встала, развернулась и весело заскользила вниз по глинистому серпантину.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 5, июль-август 2022}