«Я горный гид»: честный рассказ о своей профессии «могильщика спортивного альпинизма»

Я гид-проводник

Моя установка быть во всем первым и делать все посвоему и привела меня к той жизни, которой я живу. Я первым в России начал развивать направление «коммерческий альпинизм». Меня иногда даже называют «могильщик спортивного альпинизма».

Я стал одним из первых горных гидов в России. Я вожу в горы непрофессионалов и этим зарабатываю себе на жизнь. Эта профессия не совсем обычная для постсоветского пространства. В СССР ее и вовсе не существовало. Альпинисты — да, были. И сейчас есть. А вот гидов в СССР не водилось.

Между тем профессия гида-проводника зародилась очень давно, практически одновременно с появлением альпинизма как такового, когда в 1786 году было совершено первое восхождение на Монблан проводником Жаком Бальба и швейцарским врачом Мишелем Паккардом.

В 1821 году в Шамони¹ была образована первая в своем роде ассоциация «Компания гидов Шамони» (Compagnie des guides de Chamonix), чтобы удовлетворить растущий спрос на покорение Монблана.

В фильме французского режиссера Жака Эрто «Смерть проводника» 1975 года выпуска очень хорошо показано, как гидов распределяют по группам клиентов.

Да и сейчас, приехав в Шамони, вы увидите ту же картину: суровые, бородатые и серьезные дядьки приходят после восхождения, молча отдыхают и уходят снова наверх. Как правило, свободных гидов нет, нужно бронировать заранее. И, разумеется, все это не бесплатно.

_{¹ Шамони — город на востоке Франции, знаменитый горнолыжный курорт. Отсюда начинаются многочисленные горные трекинговые маршруты и все восхождения на вершины Французских Альп, в том числе и на высшую точку Альп — Монблан (4810 м).}

В СССР сложилась совсем иная ситуация, и даже на постсоветском пространстве до сих пор идут бурные дебаты на предмет так называемого «спортивного», то есть истинного, «нелицемерного» альпинизма, и так называемого альпинизма «коммерческого» — вождения клиентов-непрофессионалов в горы за плату.

Однако разделение альпинизма на «спортивный» и «коммерческий» существует только у нас, в России. Это довольно странно. Потому что совсем бесплатного альпинизма нигде в мире нет вообще. Альпинизм, увы, это вообще довольно дорогостоящее занятие.

Но горные гиды — и это мое глубокое убеждение — нечто большее, нежели банальное зарабатывание денег. Гиды — это особый стиль жизни. Это даже не спорт, не желание получить медаль, добиться звания. Если бы не было никаких альпинистских званий и значков, мы все равно делали бы то же самое. Потому что я делаю это прежде всего для себя, для своего внутреннего мира.

Например, я не знал в начале маршрута, смогу ли я его пролезть с участниками, но вот я так хорошо потренировался, все продумал, правильно скоординировал свои движения — и я пролез, я достиг — и команда на вершине.

И когда я сейчас недавно лазил в Крыму, я смотрел на других людей и видел: они все улыбаются. Потому что им в кайф. Ты достигаешь того, чего, казалось, ты никогда не достигнешь.

И вот ты наконец сделал это, спустился, отвязался от веревки и стоишь с широкой, искренней улыбкой на лице. И поскольку гиды любят это дело всей душой, они никогда не смогут «кинуть» и своего клиента.

Гиды очень ценят свою репутацию, не умеют обманывать. Они могут отказать, если понимают, что им это не по силам. Такое случается. Я, например, иногда отказываю своим потенциальным клиентам, если понимаю, что не получу стопроцентный результат. Об этом я уже говорил. Но я никогда не обманываю.

Иногда встречаются, правда, в горах и «случайные» люди. Бывает, я пригласил кого-то помочь мне, тот согласился. А утром передумал. И не пришел. Ну неохота ему было вставать в тот день так рано. Он телефон отключил и дальше спать. Ладно, в другой день заработаю, — подумал. Но с настоящими гидами такого случиться не может.

Мы очень с гидами дружим. Знаем друг друга очень хорошо. На Эльбрусе каждый сезон работают порядка 50 компаний — маленьких, больших, разных. 10 человек принимают за сезон и 30 000 человек. И у всех гидов одна частота радиостанции. И все в любой момент готовы выйти друг другу на помощь. Спустить клиента другой компании или другого гида, если тому, например, стало плохо. И деньги здесь ни при чем.

Ответственность гида и клиента

Понятие «зоны смерти»

После событий 2006 года у меня случился сильный моральный кризис. Я вообще хотел перестать ходить на Эверест. Решил было бросить свое дело. Но потом осознал, что за опыт уже и так дорого заплачено. И если я сейчас прекращу экспедиции, придет неопытный человек и снова допустит те же ошибки, что и я. Снова погибнут невинные люди. Я весь год размышлял, как еще больше повысить безопасность восхождений. Пересмотрел все свои взгляды на жизнь. Прочитал много публицистики про несчастные случаи на Эвересте и сделал много выводов. Правильных.

Я полностью поменял весь стиль экспедиций на Эверест — с дешевых, недостаточно обеспеченных — на дорогие, хорошо и качественно оснащенные и снаряжением, и работниками.

Мы единственные с Тибета, кто везет своего собственного врача, и во всем мы сейчас оказываем сервис более высокого качества, чем другие команды. Я свято верю, что это помогает повысить безопасность восхождения и предотвратить потенциальные трагические случаи.

Вообще, моральная и юридическая ответственность гида — это большая проблема. У нас в стране нет прописанных норм отношений «гид — клиент» — эта школа до конца не отработана.

Но есть Уголовный кодекс. Из-за этого обстоятельства работа гида представляет опасность не только с точки зрения непредсказуемости природной стихии, которая может привести порой к печальным последствиям, но и с точки зрения того, как подобные последствия будут восприняты обществом.

И моральная ответственность гида очень быстро может превратиться в уголовную. Поэтому я считаю, что в нашей работе важна не только ответственность гида перед своим клиентом, но и ответственность самого клиента перед гидом и другими членами команды.

Мне иногда говорят: «Абрамов, ты должен сам оценивать состояние здоровья своих клиентов и только после этой оценки допускать их на гору».

Однако как это сделать? Я могу оценить человека только визуально. Но я не могу просить у человека медицинских справок, как это ни странно. Мы же не можем проверить эти справки на подлинность.

Да и вообще смешно. Можно ли себе представить ситуацию, когда районный терапевт дает человеку справку о том, что по состоянию здоровья тому разрешено восхождение на Эверест?

Или мы должны сами полностью человека обследовать. Но это невозможно. Потому что в мире нет ни одного полностью здорового человека: противопоказания к восхождению есть у всех. Другое дело, как люди сами к этому относятся.

К Эвересту очень подходит одна народная мудрость: «где тонко, там и рвется».

Например, если у тебя печень пошаливает внизу, то на высоте она тебя точно подведет. Если зубы не в порядке, обязательно дадут о себе знать в самый неподходящий момент. У меня так случилось в 2000 году.

Если у человека слабое зрение — оно тоже может навредить. Высота может спровоцировать астму, эпилепсию, язву… И так далее. Поэтому перед экспедицией каждый человек должен себя подлечить и быть в максимально хорошей физической форме.

Да, абсолютно здоровых людей в мире не бывает. Но это вовсе не означает, что горы для всех людей закрыты.

Мне, например, еще в 1982 году врачи запретили заниматься альпинизмом из-за плохого зрения. А я до сих пор здесь, в горах, и зрение мое вовсе не ухудшилось!

Одну мою знакомую альпинистку — инструктора I категории мучил острый шейный остеохондроз.

Врачи сказали ей: «Будешь продолжать ходить в горы — умрешь».
На что та ответила: «Я умру, если не буду в горы ходить».

Надевала специальный бандаж на шею («ошейником» его называла) и продолжала делать то, что любила больше всего на свете.

Но если окажется, что твоя болезнь настолько серьезна, что никак не вяжется с высотным восхождением, нужно иметь мужество и вовсе отказаться от него. Дабы не подводить всю команду и своего руководителя.

Моя ответственность — организовать для своих участников максимально безопасное восхождение. И я ожидаю от них такой же степени ответственности за свою физическую форму и здоровье. Какие бы деньги ты ни заплатил. Как уже понятно, деньги в горах решают многое. Но не все…

Однако бывали у меня случаи, когда принять верное решение бывало крайне сложно. Практически невозможно. Это приблизительно как патовая ситуация в шахматах. Любой ход может привести к поражению.

Однажды в моей экспедиции на Эверест у одной женщины (это была норвежка) на высоте 7500 началась астма. Я был в шоке. Она достала ингалятор, подышала, пришла в себя.

Я ей сказал: «Я не могу тебя пустить на вершину». Она отвечает: «Слушай, я приезжаю в третий раз. Я уже два раза не взошла на Эверест по этой же причине. Но я хочу это сделать». Говорю: «Ты понимаешь, что я не могу принять на себя такую ответственность?» Она сказала: «Да». И написала бумагу, что в случае смерти принимает всю ответственность на себя. Что врач Сергей Ларин запретил ей это восхождение, но она сама приняла решение пойти.

Она взошла на вершину. Была безмерно счастлива. Спустилась на 7000 м, и у нее снова начался приступ. Потому что высота провоцирует болезни. Бывает, что люди, которые никогда не болели, могут заболеть. Даже эпилепсией. Может случиться, например, эпилептический приступ, который ни до, ни после никогда вообще больше не повторится. На спуске этой женщине стало совсем плохо, ее срочно спустили вниз в базовый лагерь при помощи шерпов, и она осталась жива.

Я не знаю, правильно ли сделал, что пустил ее на вершину. Возможно, если бы я ей отказал, она пробовала бы еще, и еще и, в конце концов, осталась бы там навсегда. Но она спустилась — живая и получила, наконец, то, что хотела больше жизни. Возможно, это позволило ей испытать счастье и обрести другие ценности, которыми она пренебрегала, стремясь к своей безумной мечте. И которыми научилась теперь дорожить.

Я всегда говорю: на Эверест я никого специально не приглашаю, не зову, пока люди сами ко мне не обратятся.

На Эверест вообще нужно идти только в том случае, если вы для себя поняли, что это восхождение для вас важнее, чем сама ваша жизнь.
Человек должен четко понять для себя: на Эвересте существует очень высокий риск не спуститься. А абсолютно все риски заранее учесть невозможно.